А Дербент считали хазары своим городом, и был он хазарским во время разное; а на Берду всегда зарились цари хазарские, бо не токмо перекресток она путей торговых для купцов хазарских, радхонитами именуемых, но делается тут много шелку, и червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях. И продают тот шелк в Персию и Хузистан[171]. А рынок там, по имени «ал-Кюркий», что возле ворот Курдских, величиною в фарсах в квадрате. И стекаются сюда люди из всевозможных стран, даже из Ирака.
И приказал царь хазарский Иосиф Олегу захватить город сей для него, и дал на подготовку похода туда денег и год времени.
А Игорь вернулся в Киев, и славили люди его возвращение. И принесли воины все и бояре присягу ему как великому князю.
Обрел Игорь в Киеве сына своего, иже родила ему Ольга в месяц февраль. И назвал его Святослав, в честь отца своего — значит ведь имя русское Хельги по-славянски «Святой». Родился ведь Игорь от славянской матери и по-славянски говорил так же, как по-русски.
Сел Игорь на стол Киевский и стал собирать русь, и варягов, и славян русских, хотя изнова идти на Царьград.
А Олег остался у царя с сыном своим Улебом и своею дружиной, с коей пришел из Киева.
И пришел к нему варяг один, именем Свенельд, с дружиною своею — его ведь тоже нанял Олег, когда ходил за море; но задержался Свенельд на Северном пути по делам рода своего и не смог пойти на греков.
И так собирал Олег русь по себе, как сын его собирал русь в Киеве: посылал и в Ладогу, и в Ростов, и в Смоленск, и в Хольмгард. А в Новгород не посылал и в Плесков — были те руси в личной унии с Игорем и только с ним вместе стояли.
Ромеи же воевали на востоке и взяли города Дара и Низибис; и полководец их патрикий Иоанн Куркуас на Эдессу нападал, требуя от эмира Эдесского отдать Мандилион, или Спаса Нерукотворного. Есть сие ведь одна из святейших святынь Христианства, истинное наследие самого Господа нашего Иисуса.
Было прежде так. Уверовал царь Эдессы Абгар в Бога Истинного и послал за живописцем неким, дабы запечатлел тот облик Христа. Но не сумел сей богомаз содеять того. Тогда сам Христос явился к нему, умыл Лице Свое, отер его платком, на котором остался отпечаток, и вручил его живописцу.
Восхотел же Куркуас вернуть сие чудо из рук неверных в лоно Истинной Церкви и потому стал нападать на Эдессу, и нападал каждый год, покуда не согласился эмир выдать Мандилион. Но о сем расскажу в месте положенном.
В лето 6451 (943). Собрав русь и варягов, пошел Олег на Берду через Итиль, море Хвалисское и реку Куру. Когда подошел он к городу, выступил против него правивший в Барде наместник Марзубана именем Саларида с 5 тысячами воинов-дейлемцев. Русов же было много меньше — не более 1 тысячи; уходил бо Олег из Итиля-города на 20 кораблях. Были агаряне беспечны, не знали они силы русов, считая их на одном уровне с армянами и ромеями. И не прошло и часа после начала сражения, как пало из них множество; а когда русы пошли на них своею любимой атакою клином, то побежали дейлемиты[172] и курды, а следом за ними все войско агарян. И перебиты были дейлемцы все до последнего, ибо воинов этих не брали в плен русы, не рассчитывая на выкуп.
Тогда преследовали русы бежавших до города; и так ворвались в город, из которого бежали все, у кого было верховое животное; и так множество людей покинуло город.
Олег же в то время не стал избивать жителей города, но сказал им: «Нет между нами и вами разногласия в вере. Мы, русы, будем только править, не утесняя никого. Нам надлежит хорошо относиться к вам, а на вас — хорошо повиноваться нам».
Так говорил Олег из-за того, что решил не отдавать город хазарам, но остаться в нем навсегда и сделать там Русь еще одну. О том говорил мне Свенельд, иже стоял о правую руку Олега.
И стал Олег править в Бердской Руси вместе с сыном своим младшим Улебом, Свенельдом и другими русами.
Игорь же в Киеве собирал войска многие, желая снова идти на ромеев.
Вновь пришли угры на Царьград. Опустошили они по пути Фракию и, сотворив мир с Романом, возвратились восвояси. И много золота дал им Роман, дабы не ходили больше на греков. А вел угров Фаличи, сын хана Уташа, и стал он после победы своей править уграми.
В лето 6452 (944). Марзубан же в это время воевал в Сирии; узнав о случившемся нападении русов на Берду, он собрал армию свою и множество агарян со всех окрестных земель и скоро пошел на город сей. И обложили агаряне город и стали подступать к нему. Но каждый раз русы выходили против них и обращали их в бегство.
И бывало не раз так: выходили вслед за ними из города жители его. И когда агаряне наступали, то жители кричали: «Аллах велик» и бросали камни русам в спину — не приняли ведь русы веру агарянскую, говоря: «Во всех краях почитаем мы богов местных; но и от своих не отказываемся. Религия же ваша запрещает пить вино и пиво и свинину есть — мы же, русы, любим свинину, и пиво любим; уважаем бога вашего, но жить по-русски будем». И творил при том Олег, как хельг, он же волхв, русский, требы языческие, и кумирню малую поставил на дворе своем. Сокрыта она была за забором высоким, дувалом в тех местах прозываемым; но знали о ней люди местные и плевались проходя.
Русы же терпели поношение то от местных, ибо говорил Олег: «Не надо нам убивать жителей — кем править будем и на ком дани держать, коли убьем всех?»
Но однажды, когда камнем одним убило одного из ближников Олеговых, разгневался он и велел изгнать всех из города, сказав: «Не должен оставаться в городе ни один из жителей его». Дали агарянам три дня, чтобы собрали имущество свое; но вышли из агарян малое число — те лишь, кто имел вьючных животных. Тогда на четвертый день обратились русы на оставшихся и перебили многих мечами своими. Женщин же и детей заключили в детинец внутри города, который у народа того называется шахристаном.
И сказал Олег: «На них дань возьмем». Тогда собрали русы мужчин города в мечети соборной, поставили к дверям стражу и сказали: «Выкупайте себя и жен своих».
Так собрали русы дань велику; женщин же, кои не выкуплены оказались, взяли в жены себе и в наложницы, а юношей — в услужение. И таким образом скопилось у них большое богатство.
И думали русы, как быть им дальше, — осаждал ведь их Марзубан, а с жителями немирье было. И не ведали русы, что делать им: всегда ведь они приходили дружинами малыми и садились на землю возле торжищ своих, и людей из родов окрестных принимали, когда приходили те к руси. А иных, особливо из старшины родовой и из воинов добрых, сами к себе звали, дабы зла от людей тамошних им не было. Так и поднималась Русь та или другая: обрастали пришельцы и находники норманнские людьми местными, как древо вокруг ножа, в ствол вонзенного; и все уже русами зовутся, ибо в русь ходят и русингом заняты, сиречь торговлею по рекам и обслугою ея. И тем отличаются русы те от викингов норманнских, кои только добычею живут, с налета корабельного взятою; или же от норманнов самих, кои у себя русинга не знают за рек отсутствием, а живут от морского промысла да от земли своей. И так взрастала русь, с родами окрестными сливаясь, и находников вбирая, кои из варягов или норманн в русь податься хотели; а далее поднимала уже землю свою как княжество свое.
Тут же все против руси обратилось, и никто не шел в русь, и торговать ей было нечем в местах сих, ибо отрезаны они были от рек северных хазарами.
А еще нашла тут на русь болезнь кишечная, и маялись животом сильно, — Свенельд говорит, что травили их жены их, и нескольких в том уличили и сожгли.
И так уменьшилось сильно число русов, и не на кого им опереться было в войне против Марзубана.
Тогда послали к хазарам, но не пришли те: стояли у Железных ворот и не пошли к русам.
В одну же ночь восстали жители на русов, когда спали те в домах своих, и перебили многих, а многие бежали из домов своих, едва успевши вооружиться, и отбивались от агарян на улицах Берды. Тут убили сына Ольгова Улеба: отступил он в некий сад, и много там врагов убил; потом же залез на дерево, стремясь перебраться через дувал, но тут убили его стрелою.
Олег же, не зная о гибели сына своего, собрал вокруг себя русов, построил их; и стали они биться против жителей и убили многих, так что должны были те в страхе бежать через ворота; и в воротах тех немало подавили они друг друга. Тогда погнались русы за бежавшими, из города вышедши, но встретил их тут Марзубан с войском своим. И была сеча велика и кровава; и одолевали уже русы, погнав агарян от города, и сам Марзубан на коня своего воссел и готов был бегством спасаться. Но тут зашли курды за спину и окружили русь, и побили многих стрелами. Пал тут Олег великий князь — вошла стрела ему в ногу и жилу перерезала, и истек он кровью.
Был сей Олег великим государем, и среди христианских владык прославился бы он вечно, если бы в вере истинной пребывал. Принял ведь он от отца своего Русь обыкновенную, коей подобных много было; оставил же он сыну своему Русь Киевскую могучую, иже на племена многие свою власть простерла и многие языки объединила — и русов, и славян, и кривичей, и мерь, и весь, и ижору, и других многих; печенеги же при нем не смели из степей своих носа высунуть, но трепетали имени его в вежах своих и под рукою его ходили. И русь собрал он под собою — Смоленскую, Хольмгардскую и Плесковскую, и Ладожскую, и Алаборгскую; и норманны при нем не смели на Восточный путь ни войною ходить, ни русью, но сама русь торговала за морем у них; и охотно шли норманны в варяги русские, и служили Олегу честно и грозно. Имени его трепетали греки и угры, а хазар побеждал он не раз и город у них Тмутаракань забрал; и царь хазарский его герцогом своим сделал на службе своей. И был он истинно Вещим, хоть и ложным богам служил; последние ведь слова его были: «Предали хазары Русь, но вижу я: сын мой откажется от службы хазарской, а внук мой отомстит за меня — не быть тогда Хазарану».
