Но, предположим, что и Н.К. Краббе в 1861 году, и Д.А. Милютин до последнего момента не понимали, каким облегчением для государственной казны станет продажа Русской Америки. В таком случае после продажи Аляски должно было последовать сокращение расходов Военного министерства и сокращение государственных расходов в целом. Но согласно архивным документам [455] , общие ежегодные государственные расходы не только не уменьшились, а за четыре года после продажи русских земель увеличились на 83 миллиона рублей. Вопрос, какую роль сыграли деньги, полученные за Аляску, при ежегодном увеличении государственного расхода на две, а то и три суммарные стоимости русских колоний, неуместен.
Посмотрим, что произошло с военным бюджетом после продажи наших американских земель. В записке Александру II «Заключение по предложенным Военным министерством преобразованиям» от 16 февраля 1873 года [456] один из апологетов сделки министр финансов статс-секретарь М.Х. Рейтерн докладывал, что за семь лет, с 1867 по 1873 год, расходы военного ведомства увеличились на 40 миллионов рублей [457] . Через десять лет после продажи Аляски, по расчетам министра финансов, суммарное увеличение военных расходов должно составить 50 миллионов рублей [458] . Выручка от продажи Аляски на фоне таких цифр представляется ничтожной, чтобы ради этих денег жертвовать огромной российской территорией. Так что и финансовой заинтересованности государства Российского в продаже русских земель в Америке не было никакой.
ПРОДАВШИЕ РУССКУЮ АМЕРИКУ: ПОИМЕННО
Нет дураков в сановном лобби, сумевшем сделать невозможное – в мирное время, весьма благополучное для страны, взять и оторвать от империи огромный кусок земли, чрезвычайно нужный для развития экономики России, для укрепления ее обороноспособности, и продать его за бесценок, да еще продать своему геополитическому сопернику, сильно укрепляя его; и сказать, что это сделано по глупости, по недомыслию, нельзя, потому как сделано это людьми прекрасно образованными, преуспевшими в карьере, людьми умнейшими. Так почему же проект этот был ими подготовлен и реализован, если уже на стадии подготовки договора 1867 года было очевидно, что он станет серьезным геополитическим и экономическим провалом в политике России.
Ключ к пониманию высших политических деятелей России, продавших Русскую Америку, надо искать в мотивах их действий, в образе их мыслей, в реальном политическом раскладе фигур, принимавших роковое для России решение. «Наше правление – министерская олигархия» [459] , – отмечал в своем дневнике министр внутренних дел П.А. Валуев. Министр утверждал, что деятельность Совета министров – фикция, что все решения принимаются заранее узкой группой чиновников, имеющих влияние на императора: «Совет министров решительно потерял всякое значение. Государь, очевидно, собирает его для формы или разве только на случай каких-либо неожиданных выдумок или придумок со стороны тех, чье мнение он уже разделяет» [460] .
Каковы могли быть мотивы продавливания «Договора об уступке…» у главных фигурантов сделки?
Министр иностранных дел Александр Михайлович Горчаков – то лицо, без которого продажа Аляски не могла состояться. В 1856 году А.М. Горчаков сменил графа К.В. Нессельроде на посту министра иностранных дел [461] , и уже в 1857 году начинается давление на нового министра по вопросу продажи Аляски со стороны великого князя Константина Николаевича. С 1862 года А.М. Горчаков – уже вице-канцлер и член Государственного Совета, его влияние в правительстве резко возросло. Считается, что Горчаков очень рано оценил важность американского фактора в европейской политике России, поэтому твердо отказался участвовать во вмешательстве европейских держав в гражданскую войну в США в 1862 году, поэтому от имени России поддержал северян в их войне с Югом, поэтому подготовил «Договор об уступке…» США российских территорий Северной Америки [462] . По-видимому, договор император Александр II расценил как крупное внешнеполитическое достижение, так как после его заключения и ратификации и в связи с 50-летним юбилеем службы в Министерстве иностранных дел А.М. Горчаков в июне 1867 года получил чин государственного канцлера – первый классный чин по Табели о рангах, соответствующий воинскому чину генерал-фельдмаршала [463] . Возможно, что похлопотать о чине Горчакову обещал брат императора в порядке вознаграждения за заключение договора. Современники отмечали честолюбие и тщеславие А.М. Горчакова. Сенатор Е.М. Феоктистов писал: «Прежде всего поражало в нем непомерное тщеславие. Не было, кажется, такой грубой наглой лести, которую бы он не принимал за чистую монету… Мне не приходилось видеть человека, которого так много бы занимала собственная персона» [464] . На честолюбии министра иностранных дел вполне могли быть построены расчеты лоббистов «уступки» Аляски, и главное, председателя Государственного Совета великого князя Константина Николаевича, гарантировавшего ему за это свою высокую поддержку в получении наград при скором чествовании А.М. Горчакова за 50-летие государственной службы.
Представляемый дореволюционной и советской историографией как блестящий дипломат и патриот, министр иностранных дел А.М. Горчаков еще в 1825 году получил хлесткую характеристику от Охранного отделения: «Не без способностей, но не любит Россию» [465] и вполне ее оправдал заключением договора по Аляске.
Другой ключевой фигурой роковой сделки стал министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн. Его карьера по-настоящему началась лишь в 1854 году, когда по рекомендации A.B. Головнина, одного из сподвижников великого князя Константина Николаевича, М.Х. Рейтерн попал на службу в Морское министерство. Здесь A.B. Головнин вводит его в либеральный кружок, образовавшийся вокруг генерал-адмирала Константина Николаевича [466] . Именно великий князь выхлопотал М.Х. Рейтерну у государя престижную заграничную командировку для изучения финансового управления Америки и крупнейших европейских стран. В 1855–1857 годах М.Х. Рейтерн посетил Пруссию, Францию и Англию, в 1858 году побывал в Америке, что, скорее всего, и определило симпатии М.Х. Рейтерна к этой стране и способствовало тому, что министр финансов России вошел в число российских сановников, подготовивших «Договор об уступке…» Аляски целиком исходя из интересов Соединенных Штатов в ущерб России [467] .
В биографии М.Х. Рейтерна есть еще один момент, представляющий интерес для анализа его деяний, косвенно связанный с продажей Аляски и, как и данная сделка, противоречащий нуждам Российского государства: в конце 1858 года М.Х. Рейтерн назначен управляющим делами Комитета железных дорог, через четыре года, возглавив Министерство финансов, он стал активно добиваться продажи государственных железных дорог в частные руки [468] , в связи с чем в обществе неоднократно поднимался вопрос о коррупционной основе подобных «приватизаций» [469] .
Итоги деятельности М.Х. Рейтерна на посту министра финансов исчерпывающе подвел в «Очерках истории финансов дореволюционной России (XIX–XX вв.)» А.П. Погребинский: М.Х. Рейтерн выступал за форсирование строительства железных дорог и развитие новых отраслей тяжелой промышленности, а также пытался сократить хронический дефицит государственного бюджета за счет резкого увеличения прямых и косвенных налогов, сокращения бюджета военного и особенно военно-морского ведомств, а также путем государственных торговых операций, оказавшихся неудачными (продажа Аляски США в 1867 г., Николаевской железной дороги – в руки частной компании в 1868 г.), но лишь к 1874 году М.Х. Рейтерну удалось свести бюджет России без дефицита [470] . «Рейтерн от природы туп и неприятен» [471] , – не выдерживает, пишет в своих дневниках коллега Рейтерна по Кабинету министров министр внутренних дел П.А. Валуев.
Сокращение бюджета военно-морского ведомства должно было вызвать недовольство великого князя Константина, многолетний хронический дефицит бюджета мог стать поводом для раздражения самого императора. Однако, вопреки логике, М.Х. Рейтерн всегда был в чести и у императора, и у великого князя, ибо, по меткой характеристике статс-секретаря A.A. Половцова, «умел нравиться людям сильным, именно потому, что молчаливость, наружная скромность составляли отличительную черту его характера… Он не воевал, не боролся ни с кем, поэтому жил в ладах со всеми и продолжал получать всякие украшения и награды» [472] .
В состав Особого комитета входил управляющий Морским министерством Николай Карлович Краббе, чиновничья карьера которого началась в 1854–1855 годах с поста директора Инспекторского департамента Морского министерства. В 1860 году он пожизненно становится управляющим Морским министерством и членом Государственного Совета. Фактически исполняя все это время обязанности морского министра, Н.К. Краббе является ближайшим сподвижником великого князя Константина Николаевича, именно при участии Н.К. Краббе была разработана и осуществлена программа перевооружения военного флота. По отзывам современников, Н.К. Краббе слыл хорошим администратором, однако мало знающим морское дело [473] . Военный министр Д.А. Милютин отзывался об управляющем Морским министерством крайне уничижительно: «Топорный, малообразованный, грубый до цинизма сквернослов… Краббе прикрывал свою хитрость и изворотливость постоянным юмором и паясничаньем; никто не говорил с ним серьезно, а между тем он умел забрать в свои руки все морское ведомство, сделаться правой рукой генерал-адмирала Константина Николаевича и пользовался расположением всех членов императорской фамилии» [474] . Всецело обязанный великому князю, Н.К. Краббе оказывался проводником его воли там, где Константин Николаевич являлся заинтересованным лицом. Именно таким делом стала уступка США российских колоний.
