Главный инициатор продажи Аляски – брат царя великий князь Константин Николаевич. Император Николай I с детства готовил своего второго сына к морской службе. В четыре года Константин получил звание генерал-адмирала, в 28 лет стал во главе всех военно-морских сил страны. По иронии судьбы этот отпрыск одного из самых консервативных российских императоров оказался чуть ли не главным российским демократом и либералом. Журнал Морского министерства «Морской сборник», неподвластный по своему положению цензуре, стал рупором революционных идей, а само министерство – «убежищем демократических активистов» [475] .
Деятельность великого князя, отвечавшего за охрану морских рубежей России, стала главной причиной утраты российских колоний в Северной Америке.
Основой могущества Константина Николаевича служила особая доверенность к нему царственного брата, о чем великий князь пишет в своем дневнике: «Саша благодарил меня за то, как я председательствую и веду себя в Комитете, что он этого ожидал от меня и не ошибся, и вообще о том, какую он ко мне имеет доверенность» [476] .
Константин Николаевич стремился стать «правой рукой» Александра II. С февраля 1855 года он управляет флотом и Морским министерством на правах министра, в 1860 году назначается председателем Главного комитета по крестьянскому делу. Поставленный наместником Царства Польского, в 1862–1863 годах пытался умиротворить поляков либеральными уступками. Вот как оценивал деятельность великого князя Константина на посту наместника Царства Польского министр внутренних дел П.А. Валуев: «Великий князь явно в руках предателей или под влиянием страха за свою особу, или, что было бы хуже, под влиянием расчетов на возможность отделения Польши под его скипетр» [477] .
Обвинения в предательстве интересов России можно выдвинуть против великого князя и в связи с его усилиями по отторжению от России других ее территорий – североамериканских. Не случайно вскоре после убийства Александра II 14 июля 1881 года Александр III отлучил от власти великого князя Константина Николаевича за деятельность, представляющую опасность для государственных интересов империи.
После неудачи в Польше в январе 1865 года он вместо опалы назначен председателем Государственного Совета, где дважды – в 1866 и 1880 годах – предлагает Александру II для обсуждения проект Конституции. Кроме того, в 1862–1881 годах Константин Николаевич являлся еще и председателем Комитета финансов, где занимался важнейшими для России вопросами: внешние и внутренние займы, банковское дело, акционерные общества, строительство железных дорог [478] .
В правительстве Александра II ключевые министры – министр финансов М.Х. Рейтерн, военный министр Д.А. Милютин, министр просвещения A.B. Головнин, все были ставленниками великого князя Константина Николаевича. Естественно, его влияние, в том числе как председателя Государственного Совета, простиралось и на других членов правительства, действия которых зависели от решений Госсовета.
При этом Константин Николаевич не был номинальным главой правительственных учреждений. По словам историка М.И. Семевского, «каждое сколько-нибудь важное дело изучаемо им было лично, было ли то в Главном комитете по устройству сельского состояния, в Главном присутствии по воинской повинности или, наконец, в общем собрании Государственного Совета. Великий князь всегда приступал к заседанию лишь после тщательного ознакомления с делом…»
Каким образом политическая элита Соединенных Штатов подобрала ключи к великому князю Константину, сегодня невозможно установить точно, но он превратился в рьяного сторонника США в деле отторжения от России ее территорий. Американец Сандерс еще в 1854 году отмечал, что брат императора стремится установить «самые теплые отношения с Америкой»2. Известно лишь то, что, находясь в 1856 году на французских курортах, тридцатилетний Константин уже тогда был самым активным приверженцем идеи продажи Аляски [479] . В 1857 году появились первые документы – свидетельства того, что Константин Николаевич взялся за осуществление проекта. В 1858 году Соединенные Штаты зачем-то посещает ставленник великого князя М.Х. Рейтерн. Кроме Рейтерна Константин Николаевич на правах морского министра многократно посылает доверенных лиц в Соединенные Штаты для изучения опыта военно-морского строительства, хотя в стране, где только что отгремела гражданская война и практически отсутствовал военный флот, едва ли можно было чему-то научиться.
Десять лет великий князь Константин Николаевич настойчиво шел к намеченной цели. Он не забывал о ней даже в самые трудные периоды своей жизни, хлопочет об этом даже будучи наместником Царства Польского, даже находясь в 1864 году в кратковременной опале; не забывает об Аляске на посту председателя Госсовета. Все это делает очевидным присутствие личного мотива, личной заинтересованности в деятельности великого князя по продаже Аляски. И это неудивительно, если учесть, что Константин Николаевич не раз оказывался в центре коррупционных сделок, связанных с лоббированием частных интересов в ущерб государственным. В 1865 году разразился скандал в связи с аферой варшавского банкира Френкеля и товарища министра финансов H. A. Генгросса. Последний сумел получить согласие Александра II на реализацию проекта, по которому любой российский подданный должен был отвечать своей частной собственностью за государственные долги. Подобная наглость и произвол вызвали волну возмущения в обществе, и H.A. Генгросса отправили в отставку [480] .
Не менее скандальным в этой истории оказалось то, что капиталы ростовщика Френкеля вывозились из России за границу при содействии великого князя Константина Николаевича. Возглавляя морское ведомство, Константин Николаевич отдал приказ переправлять деньги в сумках сотрудников фельдъегерской службы Морского министерства, которые, естественно, не досматривались на границе [481] .
В биографии великого князя Константина Николаевича находим и другие, не менее серьезные компрометирующие его обстоятельства, которые позволяют говорить о существовании скрытой подоплеки сделки. Такой подоплекой могли стать две причины:
1) механизмы тайного давления на великого князя со стороны неких вдохновителей идеи «округления» Соединенных Штатов Америки;
2) материальная заинтересованность брата государя при благополучном завершении сделки.
Сам же великий князь Константин своим влиянием на царя и хлопотами перед ним о своих единомышленниках А.М. Горчакове и М.Х. Рейтерне, прямым давлением на Н.К. Краббе сформировал уже необходимое правительственное мнение и подготовил единодушное решение Особого комитета.
Что же могло сработать в деле продвижения к ратификации «Договора об уступке…» российских территорий США?
На существование тайных рычагов давления на Константина Николаевича указывают некоторые косвенные данные.
К примеру, известно, что делом всей жизни великого князя считался флот, его реформирование и перестройка. Для этого необходимы огромные капиталовложения, которых хронически не хватало. А в это время идейный соратник великого князя, его протеже – министр финансов М.Х. Рейтерн, пытается свести государственный бюджет за счет сокращения бюджета военного и особенно военно-морского ведомств – любимого детища великого князя Константина. Фактически, это прямой вызов великому князю. Такая политика М.Х. Рейтерна должна была привести к жесткому противостоянию между ним и великим князем, при котором о каких-либо единодушных решениях и речи быть не могло. На деле же видим обратное – общее согласие и полное взаимопонимание по любым вопросам. Следовательно, имело место иное, скрытое от посторонних глаз объединяющее начало, которое заставляло обоих игнорировать, казалось, непреодолимые разногласия.
В XVIII–XIX вв. подобным началом являлось масонство. И хотя в эпоху реформ официально масонские ложи были запрещены, своей деятельности они не прекращали [482] .
В необъяснимой с точки зрения государственных интересов бездеятельности великого князя в Польше, как ни странно, прослеживается идейная близость с позицией российских революционных демократов, не скрывавших своих масонских взглядов и причастности к ложам. «Мы с Польшей, – писал А.И. Герцен в номере «Колокола» от 1 апреля, – потому что мы за Россию! Мы со стороны поляков, потому что мы русские. Мы хотим независимости Польши, потому что мы хотим свободы России. Мы с поляками, потому что одна цепь сковывает нас обоих. Мы с ними, потому что твердо убеждены, что нелепость империи, идущей от Швеции до Тихого океана, от Белого моря до Китая (курсив мой. – И.М. ), не может принести блага народам, которые ведет на смычке Петербург» [483] . Так Герцен впервые обнародовал идеи революционной демократии об ограничении территориального могущества России, примечательно, что реализовывал эти идеи Константин Николаевич и будучи наместником в Польше, и будучи во главе Особого комитета по продаже Аляски.
