…Хотя эта тема очень деликатная в нашей стране, я все-таки рискну высказать по ней несколько соображений. Так вот, если бы я просто перечислил фамилии чиновников, занимавших и занимающих государственные посты, лидеров или просто известных членов известных партий, президентов компаний и в то же время гомосексуалистов, то, думаю, у многих читателей был бы шок. Сегодня это уже факт – в политической, журналистской, музыкальной, попсовой, в общем, творческой элите педики заняли, если угодно, завоевали свою нишу. Говоря о них, я бы не стал, как это делают многие, сводить проблему к физиологии, медицине и приводить при этом статистические данные: столько-то людей рождается с такими-то сексуальными отклонениями и, мол, ничего здесь не поделаешь, надо принимать это как данное природой, а может, высшим разумом. Главный вопрос, я считаю: личное это дело каждого «больного» или нет? Все зависит от положения в обществе, как то: если эти люди занимают высокие посты во власти (от исполнительной до законодательной и судебной (!)), возглавляют средства массовой информации, то, во-первых, они объединяются и создают параллельный мир своих интересов; во-вторых, начинают их лоббировать в скрытой форме, в отличие от Запада, где это практикуется открыто, даже кое-где законодательно, а именно: продвигают своих людей, защищают их, патронируют и всячески опекают. При этом талантливый и не очень гомик теряет свободу. Он не может, допустим, отстаивать какие-то принципиальные вопросы, решения, если его «клан» в этом не заинтересован. Он практически не отличается от завербованного агента влияния. Поэтому основная масса этих людей вынуждена скрывать свой гомосексуализм. То есть служить идеальным объектом для шантажа. Если кто помнит кинокартину Виктора Сергеева «Гений», там есть яркие эпизоды, подтверждающие вышесказанное, натурально сыгранные актером Малого театра Борисом Клюевым. За другими примерами можете обратиться к ветеранам и действующим сотрудникам оперативных служб ВЧК-КГБ-ФСБ и МВД.
Если же подходить к этой непростой проблеме с более глубокой, может быть, даже философской стороны, то гомосексуализм для меня представляется разновидностью гностицизма. Ведь гностики, в сущности, пытались всегда совместить несовместимое, например христианское учение с язычеством. Гомики часто считают себя гностиками. Они хотят и стремятся («пенкины», «моисеевы»…) легализоваться в нашем обществе, быть официально признанными, заключать браки между собой и т.д. Они хотят исповедовать то, что наша общественная, религиозная и, слава богу, пока государственная мораль не приемлет. Но это отдельная тема.
…Костикову, разумеется, печальный инцидент с представителем его команды респектабельности не прибавил. Но самым ярким примером того, как относились Президент и его окружение к пресс-секретарю, можно считать обряд «крещения» в сибирской реке.
Борис Николаевич отправился в обычную, рядовую поездку в Красноярск. Посетил комбайновый завод, а потом на вертолете прибыл на берег Енисея. За городом местное начальство устроило выставку народных промыслов, продуктов охоты и рыболовства. Погуляв среди соблазнительных экспонатов, мы обосновались на трехпалубном теплоходе – самом крупном на Енисее. От верхней палубы до воды было метров десять. Президент беседовал с губернатором Зубовым на третьей палубе. Костиков начал слащаво приставать к ним с шуточками. Борис Николаевич его отбрил:
– Отойдите от меня, не мешайте.
Но пресс-секретарь уже подвыпил, и мы знали, что в таком состоянии он не мог не дурачиться. Шеф не выдержал:
– Выбросите Костикова за борт!
Рядом находились Бородин, Барсуков и Шевченко. Они схватили довольного представителя «четвертой власти» и стали его раскачивать. Хозяйственный Барсуков милостиво предложил:
– Вячеслав, сними туфли. Дорогие ведь, итальянские, испортишь.
– Да ладно, не пугайте, – парировал наш юморист.
– Бросайте, – приказал Президент, и они его спокойно выкинули за борт.
Слава богу, что хорошо раскачали – верхняя палуба была гораздо уже, чем средняя и нижняя. А если бы Вячеслава Васильевича просто перевалили за борт, он мог разбиться.
Я же в этот момент стоял на второй палубе и любовался сибирским пейзажем. Вдруг мимо меня пролетел Костиков, отчаянно дрыгая руками и ногами. Сначала я принял его за огромную птицу, но через мгновение, опознав знакомую лысину, рванул на третью палубу. Там я застал Бородина перед прыжком за борт – он сиганул следом за Костиковым в семейных цветастых трусах по колено и носках. За борт уже кинули спасательный круг, но он не понадобился – река в этом месте оказалась примерно по грудь даже Костикову. Бородин с потерпевшим «крушение» демонстративно обошли теплоход и благополучно выбрались на берег.
Сердобольный шеф приказал:
– Немедленно угостить Костикова, чтобы не простудился.
Хотя простудиться проспиртованному клоуну было трудно – вода в Енисее прогрелась градусов до тринадцати.
Дима Самарин, президентский шеф-повар, тут же подал «мастеру водных видов спорта» на подносе полный бокал водки. Вячеслав Васильевич демонстративно его осушил, по-гусарски оттопырив мизинчик и локоть. Потом все решили искупаться. «Бросатель» и «спаситель» Костикова подтвердил, что вода нормальная, в меру бодрящая.
Заночевали на этом же теплоходе. Пресс-секретарь Президента России, видимо, переживал перенесенное унижение и утром не вышел к завтраку, хотя мы его ждали. На трех вертолетах предстояло вылететь на делянку к лесорубам – там Ельцин планировал провести совещание по лесохозяйственному комплексу. Наконец, Костиков явился. Его узнали только по вихляющей походке. Лицо же Вячеслава заплыло так, будто он всю ночь интересовался интимной жизнью пчелиного улья. На месте глаз остались лишь узкие щелочки, нос разбух.
Пока Борису Николаевичу показывали механизмы, которыми валят деревья, мы сели за стол. Костиков присел напротив меня. У бедного руки так тряслись, что он не мог не только голубику донести до рта, но и банан. Несчастный подозвал официантку и что-то прошептал ей на ухо. Та принесла заварной чайник. Костиков с трудом наполнил чашку и залпом выпил. Дрожь постепенно стихла, и он искренне поделился с нами:
– Наконец-то полегчало. Если кто хочет чайку, могу налить.
В чайнике оказался коньяк. Все, конечно, посмеялись над его изобретательностью. Шут шутом, а соображает. Хотя никто в команде Ельцина похмельем не страдал.
Несколько месяцев подряд Президент намеревался уволить Костикова, но медлил. То ли места для будущего отставника подходящего не было, то ли жалел Борис Николаевич ущербного, в сущности, человека. А Вячеслав Васильевич канючил – он с детства, оказывается, мечтал поехать послом в Ватикан, ну прямо как в песне В. Высоцкого. Наконец, все бумаги были оформлены, несмотря на вполне обоснованное сопротивление МИДа.
Костиков устроил прощальную вечеринку в просторном кабинете Людмилы Пихои. Меня с Барсуковым он пригласил на исходе гулянья:
– Александр Васильевич! Я вас и Михаила Ивановича приглашаю. Мы устроили мальчишник с несколькими девчонками.
Что бы ему подарить на память? Все-таки человек уезжает из России в далекий, неизведанный Ватикан и, может, в другую веру скоро обратится. У меня на столе стояла оригинальная деревянная фигурка монаха, подаренная туляками. Если потянуть за четки, то приподнимается сутана монаха и из-под рясы вылезает огромных размеров фаллос. Я Барсукову сказал:
– Раз Костиков едет по святым местам, монах ему будет напоминать о русских хохмочках.
Нашли коробочку, заклеили липкой лентой и пошли на горестные проводы.
Костиков полез обниматься, целоваться. А я целовальников, особенно слюнявых, всегда потихоньку отталкивал и категорически выступал против старорежимных брежневских традиций, которые постепенно снова вошли в моду. Особенно любили лобызаться бородатые.
Вячеслава Васильевича мы увели в заднюю комнату хозяйки и торжественно вручили сувенир. Тут вошла Пихоя. При ней не хотелось раскрывать коробку, но она – женщина дюже любопытная – настояла. Костиков открыл:
– Ой, какая память мне будет дорогая!
Он еще не представлял, что этот монах показывает. В руке у клирика-были четки. Я посоветовал:
– Попробуй потяни за них.
Он и потянул. Людмила Григорьевна смутилась, а посол России не растерялся:
– Какой мне хороший сувенир подарили. Спасибо за юмор.
Выпили с ним по рюмке и вернулись к гостям. Улучив момент, когда виновник торжества остался один, я подошел к нему:
– Вячеслав, давай в сторонку отойдем, пошепчемся немножко.
– Слушаю тебя, Саша.
– Слава, я знаю, что ты приготовил много материала и будешь в Ватикане работать над книгой. Я об одном прошу – не пиши плохо про Президента. Про меня можешь что хочешь сочинять, про окружение, ради бога. Но про Президента – ни слова вранья. Иначе я тебя из-под земли достану.
