Таким образом, главный удар в полосе Западного фронта противник нанес основными силами 3-й танковой группы Гота не там, где его ждало командование фронта, а значительно севернее автострады. По существу, оборона на стыке 30-й и 19-й армий была прорвана в первый же день наступления противника. Ход боевых действий, направления ударов в стыки между армиями и по ослабленным соединениям и частям – все говорит о том, что немцы вскрыли построение обороны противостоящих им советских войск и хорошо подготовились к наступлению. Противнику удалось достигнуть внезапности в отношении как направления, так и силы удара. Уже в 12.15 2.10.1941г. в разведотдел штаба 9-й полевой армии поступили донесения: от 6-го армейского корпуса – «противник оказывает слабое сопротивление <...>»; от 3-й танковой группы – «<...> пока наступающие части встречали только боевое охранение или арьергарды противника <...>». В штабе армии подвели итог: «Первые позиции везде прорваны. Внезапность удалась. Противник слабый по численности, но упорно сопротивляющийся, без сильной артиллерийской поддержки».
Во второй половине дня воздушная разведка немцев доложила о продвижении густой колонны автомашин с пехотой протяженностью 20 км, подошедшей к Ярцево на 3 км. Для командования группы армий «Центр» так и осталось неясным, имел ли противник намерение атаковать глубокий фланг 9-й армии [46]. Скорее всего, немцы зафиксировали выдвижение 214-й сд 16-й армии генерала Рокоссовского в полосу 19-й армии, а также 73-й сд (без одного полка) из 20-й армии генерала Ершакова в 16-ю для занятия рубежа Сафоново, Кр. Холм. За счет маневра силами и средствами с неатакованных участков фронта Конев пытался усилить вяземское направление, где он ожидал главный удар противника, и на всякий случай подтянуть их поближе к направлению, где обозначился прорыв обороны. На фронте остальных армий противник атаковал слабыми силами. Он только демонстрировал наступление, прощупывая оборону советских войск. Войска 16-й армии, обороняющиеся в полосе вдоль автострады, дали достойный отпор противнику. Противник, понеся потери в людях и технике, прекратил атаки. На второй день на этом направлении противник ограничился ведением сильного огня, не предпринимая наступления.
В донесении 16-й армии от 3.10 было отмечено:
«1. Перед фронтом армии противник имел свыше двух пд в первом и до восьми пд и двух тд во втором (выделено мною. Эти устаревшие данные будут повторяться из сводки в сводку, сбивая с толку командование фронта. – Л.Л.).
В течение дня мощные огневые налеты. 7.00 – огневой налет. В 8.20 после артподготовки противник пытался перейти в атаку. Контратакой попытка противника сорвана. В 16.40 – атака силою до роты <...>»[95].
Из дивизий первого эшелона 16-й и 19-й армий на вяземском направлении докладывали об успешном отражении атак пехоты и танков противника. Так, из левофланговой 50-й стрелковой дивизии полковника А.А. Борейко 19-й армии доложили, что «бойцы 2-го сп дивизии уничтожили 5 танков, а потом еще 2, которые утюжили окопы»[96].
В воспоминаниях участников тех давних событий, в том числе и в мемуарах К.К. Рокоссовского, приводится много героических эпизодов, свидетельствующих о подвигах советских воинов, уничтожавших танки противника на этом направлении. Назывались и цифры подбитых и сожженных бутылками «КС» вражеских боевых машин. Но в оперсводках данных об уничтоженных танках противника в первые дни операции на участке 16-й армии обнаружить не удалось. Видимо, и здесь над рукописью автора хорошо поработали редакторы. Не хочется думать, что все эти подвиги были придуманы помощниками, чтобы «оживить» воспоминания полководца. Скорее всего, они были просто перенесены из более позднего времени.
Вообще, в мемуарах многих известных военачальников, опубликованных в советское время, можно обнаружить удивительные вещи. Например, из воспоминаний командующего артиллерией 16-й армии В.И. Казакова узнаем, что, оказывается, «потерпев неудачу 2 октября (имеется в виду – на участке армии. – Л.Л.), противник подтянул свежие силы и перешел в наступление на других направлениях» [47]. В действительности, перед фронтом трех дивизий 19-й и 16-й армий на участке шириной до 16 км оборонялась одна 255-я пехотная дивизия противника, которая огнем с занимаемых позиций поддерживала наступление 87-й пехотной дивизии 8-го ак и лишь иногда демонстрировала переход в наступление. В соответствии с планом операции «Тайфун» немецкие дивизии, расположенные между участками активных действий, должны были лишь демонстрировать наступление, сковывая противостоящие соединения русских, чтобы при обнаружении их отхода немедленно перейти в преследование.
Для меня так и осталось загадкой, каким образом немцам удавалось так долго обманывать командование Западного фронта. Пехотные дивизии первого эшелона, действующие на направлении главного удара, как правило, получали на усиление дивизион штурмовых орудий. Армейскому корпусу могли придать один или два дивизиона 150-мм или 100-мм орудий и для корректировки огня – аэростатную батарею. Сильная тяжелая артиллерия и многочисленные самоходные установки (штурмовые орудия) обеспечивали пехотным соединениям достаточную ударную силу. Однако данных об усилении 27-го армейского корпуса врага или его 255-й пехотной дивизии танками и штурмовыми орудиями в немецких архивах обнаружить не удалось. Но в составе соединений вермахта имелось множество гусеничных и полугусеничных бронированных машин с пушечным и пулеметным вооружением для поддержки и транспортировки пехоты на поле боя. При отражении вражеских атак наша пехота, не имевшая в то время значительного опыта в распознавании образцов немецкой бронетехники, могла спутать их с танками.
О характере боев на этом участке фронта красноречиво говорят данные о потерях 16-й армии за первую декаду октября: из строя выбыло всего 891 человек (да, всего, так как в числе убитых числилось 7 человек, а в графе «другие причины» – 554). Например, 3 октября в 12.20 Рокоссовский доложил, что противник в 8.30 начал артподготовку и в 9.15 перешел в атаку на фронте 112-й сд и в центре 108-й сд. Атака противника отбита, и части армии продолжают удерживать занимаемые рубежи. Видимо, об этой же атаке противника шла речь в оперсводке штаба 16-й армии от 4 октября:
«<...> на участке 112-й сд противник силами двух пехотных полков провел психические атаки, которые отражены. Наши потери: 4 убитых и 10 раненых. Трофеи: 2 миномета, одно орудие ПТО, 10 винтовок, 1500 патронов».
Немецкие БТР с 37-мм пушкой и 47-мм пушка на самодвижущемся лафете
Об уничтоженных танках ни слова. Оказывается, и на стороне противника нашлись амбициозные генералы, пожелавшие отличиться перед начальством. Гальдер в своем дневнике 3 октября с неудовольствием отметил: «Бросок 255-й пехотной дивизии 27-го армейского корпуса оказался безуспешным и преждевременным, принесшим нам большие потери. Причина несвоевременного начала этого наступления – честолюбие командира корпуса генерала Вегера» [17]. Интересно, был ли наказан этот генерал, а если наказан, то как? У нас о таких «мелочах» в Ставку не докладывали. А если и докладывали, то так, чтобы получить за это награду.
Для командования Западного фронта успешные действия противника такого масштаба по прорыву подготовленной обороны и быстрому его развитию в глубину оказались неожиданными. Уже по результатам боя 2 октября и донесениям о вводе в бой крупных сил танков и мотопехоты на стыке армий генералов Хоменко В.А. и Лукина М.Ф. можно было сделать вывод, что противник сосредоточивает основные усилия на направлении Пречистое, Канютино. Но полностью исключить, что этот удар противника является лишь отвлекающим от главного удара вдоль автострады, было преждевременно. Командующий фронтом, рассчитывая задержать противника за счет ввода в бой резервов дивизий и армий, не сразу принял контрмеры по решительному противодействию прорвавшейся группировке противника.
Немецкий танк Т-111 с 37-мм пушкой
Контрудар Западного фронта. В итоговой сводке Западного фронта за 2.10 было отмечено, что противник развивает наступление в направлениях Белый и ст. Канютино. В то же время в ней по-прежнему отмечалось наличие на фронте 16-й армии до двух танковых дивизий противника. Конев в условиях неустойчивой связи с армиями не решался пустить в дело фронтовые резервы до того, как обстановка окончательно прояснится. Они по-прежнему находились в своих районах сосредоточения на вяземском направлении. Судя по всему, окончательно командующий Западным фронтом определился в обстановке лишь в ночь на 3 октября и в соответствии с планом операции принял решение на контрудар. К этому времени обстановка на канютинском направлении ухудшилась. Наша авиация обнаружила колонну противника глубиной 20 км головой у Крутицы – уже в 42 км от переднего края.
