С особенной силой он обрушивался на духовенство.
Они продают приходы и святыни, продают узы брака, продают все. А потом боятся отлучения от Церкви. Когда наступает вечер, один садится за игорный стол, а другой идет к любовнице. Рим настолько пропитан ядом, что Франция, Германия и весь мир взирают на него с отвращением. Дело дошло до того, что мы вынуждены советовать всем добропорядочным гражданам держаться подальше от Рима и говорим: «Вы хотите погубить своего сына? Тогда сделайте из него священника». Приближается время, когда мы откроем запоры, и тогда отвратительная вонь и мерзость хлынет из Рима и затопит весь христианский мир.
***
Не забыл он и про самого папу Александра.
Уверяю вас, что Александр не папа, и никто не должен считать его таковым. Ведь он взошел на папский престол при помощи симонии и продает церковные должности тому, кто больше заплатит; забыв на время об остальных ело грехах, присущих большинству людей, я утверждаю, что он не христианин и не верит в существование Бога.
Александр приказал Савонароле, чтобы тот попридержал язык. Когда тот не послушался, папа предложил ему кардинальский пост — бесплатно. Савонарола отказался. Тогда в 1498 году Александр сжег его как еретика, отметив казнь своего врага пышными празднествами и крещением сына, которого ему родила Джулия Фарнезе. Позднее он аннулировал брак Лукреции и Джованни Сфорца на смехотворном основании — объявил, что брак не консуммирован, хотя это произошло на его собственных глазах.
Джованни Сфорца такой поворот событий не понравился. Он публично заявил, что брак подтвержден, причем не один раз, а множество. Однако ему не хватило храбрости противостоять Александру, который, вероятно, собирался его отравить. Перед Сфорца стоял выбор — признаться в импотенции или объявить брак незаконным из-за помолвки Лукреции с доном Гаспароде Просида. В последнем случае Джованни пришлось бы вернуть приданое, чего он сделать попросту не мог. И в то же время гордость не позволяла ему ни при каких обстоятельствах назвать себя импотентом. «Я предпочитаю потерять состояние и жизнь, но только не свою честь», — заявил он.
Джованни бежал из Рима к своему кузену, Лю-довико Сфорца, герцогу Милана. Людовико посоветовал Джованни потребовать от Александра устроить ему испытание на нейтральной территории — чтобы он мог публично заняться любовью с. Лукрецией и продемонстрировать свою полноценность. Если же папа не пожелает подвергнуть свою дочь такому унижению, то Джованни с радостью продемонстрирует свои способности в любом борделе Милана в присутствии папского легата, племянника Александра, кардинала Борджиа-Ланзола.
Сейчас такие испытания кажутся по меньшей мере странными, но в те времена были весьма распространены. Однако проблема заключалась в том, что Людовико не мог защитить своего кузена силой оружия.
Тогда Джованни заявил, что Александр «хочет заполучить дочь для себя» и что «он совокуплялся с ней множество раз». Вся Италия встала на сторону Джованни. Обвинение Александра, выдвинутое против него, имело бы силу только в том случае, если бы Лукреция оставалась девственницей. На сей счет ни у кого никаких сомнений не возникало. Лукреция пришла в ужас от того, что ей придется согласиться на проверку, и укрылась в монастыре.
Кардинал Асканио Сфорца попытался выступить в качестве посредника, но потерпел неудачу. Александр и Чезаре с дьявольским упорством настаивали на разводе. Лукреция требовалась им для заключения нового важного союза. Кардинал Сфорца с неохотой написал, что «он хотел сохранить брак… который, к сожалению, не был консумми-рован из-за импотенции супруга».
В конце концов, Джованни пришлось отступить. За право сохранить остаток приданого Лукреции — около 31 000 дукатов — он признался в импотенции.
Лукреция вернулась из монастыря и поклялась перед папской комиссией, что все еще остается девственницей. Ее заявление вызвало бурю насмешливых комментариев. Ходило немало разговоров об инцесте и о ее многочисленных любовных шалостях. Однако комиссия аннулировала брак именно на основании слов Лукреции. «Италия смеялась, — написал один историк, — ведь все знали, что большей шлюхи, чем Лукреция, в Риме не найти».
Более того, вскоре после официального объявления о разводе Лукреция обнаружила, что беременна. Отцом ребенка, скорее всего, являлся Перотто Калдерони, красивый испанец, камерарий Александра и его фаворит. Чезаре пришел в ярость из-за того, что планы Александра могут быть нарушены, и заколол Калдерони прямо в папских покоях, после чего тело несчастного сбросили в Тибр.
Паоло Капелло, посол Венеции в Риме, написал домой: «Своей собственной рукой, прячась за папскую мантию, Чезаре убил Перотто, так что его кровь брызнула прямо папе в лицо».
Александр попытался спасти своего юного фаворита, но Чезаре это не остановило. Он зарезал несчастного камерария, окропив своего отца его кровью.
Александр неплохо относился к Калдерони, а вот с женой красавчика камерария папу связывали действительно близкие отношения. Говорят, он был отцом мальчика, которого она родила в 1497 году.
Убийство Калдерони не положило конец сплетням. Посол Феррарези писал несколько месяцев спустя: «Из Рима сообщают, что дочь папы родила ребенка».
Ребенка спрятали, но в 1501 году Лукреция появилась с трехлетним мальчиком по имени Джованни, которого прозвали «дитя Рима». Однако историки до сих пор спорят о том, кто являлся его отцом. Чезаре не сомневался, что это Калдерони. Позднее папа выпустил две буллы: в одной отцом назван Чезаре; в другой сам Александр VI — что представляется более вероятным.
Не вызывает сомнений, что Лукреция и ее отец были очень близки. Когда Александр уезжал из Рима, она выступала в качестве его регента — вскрывала официальные письма, занималась текущими делами и созывала Святую Коллегию. Она часто председательствовала на кардинальских советах, словно вакханка, с обнаженной грудью, в прозрачных муслиновых одеяниях. Затем «предлагала обсудить различные излишества». И, согласно Бушару, не стыдилась давать или принимать «непристойные ласки» прямо на глазах собравшихся.
Иоанн Бушар, глава кафедрального собора, писал в своем дневнике: «Сегодня папа, чтобы развлечь мадам Лукрецию, приказал привести в маленький дворик кобыл, а потом выпустил туда же жеребцов, которые набросились на несчастных кобыл и после жестокой борьбы овладели ими под радостные аплодисменты мадам Лукреции и папы, наблюдавших за этой сценой из окон спальни».
Затем, отмечает Бушар, папа и его дочь уединились в спальне и не выходили оттуда в течение часа.
Если Александр действительно вступал в подобные отношения со своей дочерью, то он, скорее всего, является единственным папой, наслаждавшимся тремя поколениями женщин — бабушкой, матерью и дочерью.
Александр стремился расторгнуть брак Лукреции для того, чтобы выдать ее замуж за неаполитанского короля Федериго. Чезаре отправился на предварительные переговоры, но Федериго, опасавшийся влияния Борджиа, отказался жениться на женщине, которая, «как всем известно, спит со своими братьями».
Еще большее беспокойство вызвало у него поведение Чезаре при дворе, когда тот, сбросив кардинальскую мантию, удовлетворил свое желание с понравившейся ему неаполитанкой. Красивый и хорошо сложенный мужчина, он привлекал внимание всех придворных женщин. Чезаре влюбился в Марию Диаз Карлон, дочь арагонского графа. Роман расстроился, когда симптомы сифилиса, которым страдал Чезаре, стали очевидными. Впрочем, когда он вернулся в Рим, казалось, болезнь отступила. Однако вскоре выяснилось, что она просто перешла в следующую, более опасную фазу.
Между тем Хуан Борджиа, герцог Гандии, женился в 1493 году на испанской принцессе, кузине короля Фердинанда, но вместо того, чтобы объединить Италию и Испанию, как планировалось, Хуан умудрился окончательно испортить отношения с Фердинандом. Александр предупреждал Хуана не увлекаться азартными играми и женщинами. Епископ и двое доверенных папских слуг получили приказ уберечь молодого герцога от беды, но к рождеству 1493 года Александр получил сообщение, что Хуан постоянно играет и проводит ночи в борделях Валенсии и Барселоны. Но главное — поползли слухи, что он не сумел кон-суммировать свой брак.
