как более способных защитить достоинство своего положения.
Лицо, ведущее переговоры, должно обладать твердостию как разума, так и духа; есть люди от природы храбрые, но не имеющие такой твердости; она состоит в том, чтобы непреклонно следовать решению, принятому после тщательного обдумывания, и не изменять своего поведения под влиянием различных мыслей, которые часто посещают умы людей, нерешительных по своему характеру. Сей слабости обычно подвержены люди с живым воображением, проницательность коих простирается далее предмета и делает очевидными все случайности, которые могут произойти при исполнении великих замыслов, что мешает им решиться на выбор средств, способных привести эти замыслы к успеху. Но колебание и сомнение чрезвычайно пагубны для ведения великих дел; здесь требуется решительный ум, который бы, оценив разнообразные препятствия, сумел сделать свой выбор и твердо его придерживаться.
О кардинале Ришелье говорят, что это был умудренный опытом человек, имевший самые обширные познания о делах политических; что он, однако, проявлял нерешительность, когда приходило время делать выбор, и что монах-капуцин отец Жозеф, куда как менее образованный, чем кардинал, был ему чрезвычайно полезен тем, что отважно принимал решения и склонял его к выбору одного из нескольких планов, которые кардинал ему поверял.
Есть гении, которые благодаря прирожденному величию духа и превосходству ума имеют преимущества перед теми, с кем ведут переговоры; но дипломат из числа таких людей должен остерегаться излишней уверенности в собственных познаниях и не должен слишком явно выказывать свое превосходство, чтобы не превратить его в тягостную обузу; люди посредственного ума часто проводят более искусных, которые порой потому бывают обмануты, что слишком полагаются на свою искусность; им бы следовало употребить ее на то, чтобы стать полезными и приятными людям, если они хотят заручиться их поддержкой.
Хороший дипломат никогда не должен добиваться в переговорах успеха посредством лживых обещаний и обмана доверия; вопреки распространенному мнению ошибочно предполагать, будто искусный посол должен быть первоклассным мастером в искусстве лицемерия. Лицемерие в действительности происходит от ничтожности ума человека, который к нему прибегает, это знак того, что человек этот не обладает достаточными способностями, чтобы изыскать средства для достижения своих целей справедливыми и разумными путями. Вне всякого сомнения, зачастую лицемерие помогает дипломату добиться успеха, но всегда менее прочного, так как оно возбуждает ненависть и жажду мести в сердцах обманутых им людей, которые рано или поздно дадут ему почувствовать последствия его коварства.
Пусть даже лицемерие и не было бы столь противно для всякого человека с правильным образом мыслей, лицо, ведущее переговоры, должно помнить, что ему в течение жизни придется договариваться не по одному делу, так что в его интересах снискать хорошую репутацию и рассматривать ее как истинное достояние, ведь она облегчит ему впоследствии достижение успеха на других переговорах и обеспечит ему почтительный и любезный прием во всех странах, где его знают; стало быть, он должен настолько прочно утвердить мнение о честности своего господина и о своей собственной, чтобы не возникало сомнений в том, что он обещает.
По той точности, которую дипломат проявляет при соблюдении всех обещаний, даваемых тем, с кем он ведет переговоры, легко судить о верности его государю или государству, на службе которых он состоит. Это столь известная истина и столь необходимый долг, что упоминание о них могло бы показаться излишним, если бы многие дипломаты из-за своей продажности не пренебрегали ими в разных важных обстоятельствах; представляется, однако, что здесь необходимо сделать следующее замечание: именно государь или министр, обманутый неверным послом, является виновным в том, что ему был причинен вред этим человеком, ведь он сам не позаботился о том, чтобы сделать правильный выбор. Недостаточно выбрать человека искусного и просвещенного, дабы возложить на него важное поручение; нужно, чтобы человек был предан и известен своею честностью, если от него хотят добиться обеспечения надежной защиты вверенных ему интересов.
Правда, безукоризненная честность не всегда встречается вкупе с широтою ума и всеми знаниями, необходимыми для хорошего дипломата, и не следует обольщаться идеями в духе «Государства» Платона при выборе поданных, предназначенных для выполнения такого рода поручений. Можно сказать еще, что государи и их министры часто бывают вынуждены прибегать к различным орудиям для достижения своих целей, что были среди великих дипломатов люди, не отличавшиеся добродетелью, которые с успехом исполняли возложенные на них обязанности, и что люди такого рода, не будучи скованными никакими угрызениями совести, чаще добиваются успеха на переговорах, нежели порядочные люди, использующие при их ведении лишь справедливые средства; но государь, доверившийся подобным дипломатам, может полагаться на них лишь покуда продолжается его собственное благополучие; если же наступают тяжелые времена и с ним происходит какое-либо несчастье, эти мастера двуличия первыми предают его и всегда переходят на сторону сильнейших.
При мысли о необходимости прибегать в важных случаях к услугам людей, известных своею честностью, мне приходит на ум блестящий ответ маршала Франции г-на де Фабера кардиналу Мазарини; когда сей первый министр пожелал привлечь к своей партии одно известное лицо, он наказал г-ну де Фаберу не скупиться на обещания, которые, по его признанию, он был не в состоянии выполнить. Г-н де Фабер отказался от поручения, сказав кардиналу, что тот найдет достаточно людей, готовых передавать лживые слова, но что ему нужны и честные люди, дабы говорить правду, и он, де Фабер, умоляет кардинала оставить его для услуг второго рода.
Кроме того, опасно доверять ведение важных переговоров человеку неорганизованному, отличающемуся беспутностью и ведущему беспорядочный образ жизни. Как можно ожидать от него большого порядка и большого умения в делах государственных, если он таковых не проявляет при обеспечении своих собственных интересов, которые надлежит считать пробным камнем его способностей. Слишком сильная привязанность к игре, разгулу и фривольным развлечениям мало совместима с прилежанием, необходимым в делах; трудно бывает добиться, чтобы те, кто предается подобным занятиям, смогли исполнять все обязанности по службе, не подвергая свою верность искушению в стремлении удовлетворить свои необузданные желания, которые неминуемо умножают их надобности.
Глава IV
О некоторых других качествах дипломата
Несдержанный по натуре и легко увлекающийся человек плохо подходит для ведения переговоров; ему бывает трудно всегда владеть собою, дабы сдерживать свою горячность в некоторых непредвиденных обстоятельствах и при возникновении противоречий и споров, которые часто рождаются в ходе ведения дел, и не раздражать этой вспыльчивостью тех, с кем он проводит переговоры.
Человеку, легко поддающемуся раздражению, непросто также бывает хранить свои секреты, чтобы, будучи объятым гневом, неосторожным словом или знаком не позволить никому проникнуть в свои мысли,
