и личного королевского режима». В разговоре с российским консулом Калем Венизелос признавался, что переворот в России и присоединение к союзникам США заставили его критически отнестись к своим умеренно-конституционным взглядам. Если еще несколько месяцев назад он был убежденным приверженцем конституционной монархии, то теперь он все более соглашался с правильностью взглядов большинства своих последователей, видевших единственный выход в удалении Константина и провозглашении республики. Глава салоникского правительства высказывал убеждение, что мировая война приведет к падению монархий во многих странах, например, в Болгарии и Германии, и торжеству республиканских принципов. Вместе с тем, по мнению авторов «Истории греческой нации», «вопреки сильному влиянию новых течений в Западной Европе и России, он продолжал придавать непростительно большое значение династическим связям... находился под влиянием внешних факторов». Поддерживая на словах прогрессивные круги греческого общества, окрыленные демократическими идеями, Венизелос давал обещание западным, в особенности английским, дипломатам придерживаться осторожной политики в отношении конституционной монархии в Греции.
4 апреля Венизелос в письме Романосу, которое вошло в хрестоматию по греческой истории как наиболее красноречивый документ того времени, писал: «Вы уже знаете мое мнение... В отличие от моих заявлений, которые я делал в начале движения о том, что оно не носит антидинастического характера, сегодня я не осмелился бы официально заявить моим сторонникам, что я отвергаю устранение правящей династии... Любое решение наших проблем без окончательной ликвидации династии, было бы половинчатым и не позволило бы нации достичь того психологического очищения, без которого Греции после всех выпавших на ее долю испытаний, трудно было бы прорваться к новой политической жизни, способной привести ее к возрождению.
К сожалению, как Вы знаете из беседы Геннадиуса с лордом Хардингом, в Англии иначе относятся к идее о коренных переменах в Греции. Боюсь, что если сегодня король решит отречься от престола, покинуть Грецию на длительное время и оставить своего сына во главе национальной политики, то подобное решение будет одобрено в Англии и мы не сможем его изменить.
Я надеюсь единственно, что король не сделает этого или сделает слишком поздно, когда созреет идея устранения всей династии. Что касается идеального для нас решения, Вы уже знаете мои взгляды от Диомидиса. Несмотря на то, что после революции в России я отношусь менее отрицательно, чем раньше, к идее республики и даже думаю, что раз Россия восприняла демократический режим, для нас он также не будет представлять никакой опасности, я все-таки продолжаю считать, что наилучшим в наших интересах решением было бы сохранение существующего режима с королем из английской династии. Если подобное решение представляется невозможным, следует подумать о республике, к.которой греческий народ вполне готов и которую я отвергал исходя из международной ситуации, поскольку все великие державы, за исключением одной, имели монархическую форму правления. Республика теперь в свете настоящего демократического поветрия не имеет никаких противопоказаний».
Однако такие «противопоказания» существовали. Идя навстречу требованиям западных держав, Венизелос пытался лишить движение антидинастического характера, выхолостить с самого начала демократическую сущность начавшегося «брожения» в стране, ограничить его антиболгарской и антитурецкой направленностью и недовольством прогерманской политикой Константина. Это объяснялось его крайней зависимостью от западных держав, предпочитавших не менять форму правления в Греции. Д. Соннино, допуская перемену лица на греческом престоле, умолял своих западных коллег отказаться от учреждения в Греции республики, объясняя свой страх тем, что «ее провозглашение... могло бы отразиться на внутренней политике других стран... например в Италии, оно могло привести к внутренним беспорядкам и саботажу войны». Д. Ллойд Джордж и А. Рибо, учитывая пожелания Италии, на чьей территории шли серьезные сражения с врагом, оставили этот вопрос открытым. Французское правительство заявило, что оно не имеет в виду способствовать победе республиканского движения в Греции, считая, что это привело бы страну к анархии. Так, Ф. Берти 20 апреля 1917 г. записывал в своем дневнике, что Ллойд Джордж успокаивал его в отношении будущей политики Рибо в Греции, говоря, что французский премьер «хотел бы избавиться от короля Константина, но не от династии».
Республиканское движение вызвало сильное беспокойство у ярого монархиста, бывшего егермейстера двора, русского посланника в Афинах Е. П. Демидова. Он неоднократно писал в российское МИД о нежелательности установления республиканской формы правления в Греции. В ответ на это предшественник Терещенко Π. Н. Милюков телеграфировал Демидову о необходимости проводить в греческом вопросе единую линию, в том числе в вопросе об установлении республиканского строя. «Не предрешая вопроса о форме правления в Греции, — писал он, — в случае государственного переворота мы тем не менее никоим образом не можем поддерживать теперешнего короля, против которого резко высказывалось наше общественное мнение, с чем в настоящее время мы не можем не считаться. Кроме этого, наши союзные отношения к Франции, лежащие в основе нашей европейской политики, не могут быть поколеблены или поставлены в зависимость от сравнительно второстепенного греческого вопроса». Одновременно глава русского МИД телеграфировал посланникам в Париж, Рим, Лондон и Афины: «Я полагаю, что в случае отречения короля решение такого важного вопроса, как установление нового образа правления в Греции, должно быть предоставлено самому греческому народу и предрешать его было бы нежелательно, так как это противоречило бы провозглашенным нашим правительством демократическим принципам самоопределения народов». Такая постановка вопроса вполне отвечала, по мнению Милюкова, интересам России в Греции, поскольку она могла, во-первых, избавить от нареканий в случае возникновения каких-либо осложнений, во-вторых, устранить неудобство прихода в Греции к власти лица, угодного или выгодного одной какой-либо державе.
М. И. Терещенко продолжил эту линию в Греции. А. П. Извольский, прибывший к концу конференции союзников в Париже, от имени Временного правительства выступил с предложением, которое включало три основных пункта: не поддерживать короля; не препятствовать движению венизелистов; не поощрять великогреческих вожделений Венизелоса. Ф. Верти вспоминал, что «было комично слышать из уст монархиста Извольского» декларацию от имени российского правительства, что «греческому народу должна быть предоставлена возможность выбора республиканской или монархической формы правления...». Делегат Временного правительства, выступавший на Парижской конференции союзников в мае 1917 г. в пользу прав греческого народа самому выбрать себе форму правления, оказался в изоляции. Как с радостью сообщал Терещенко Демидов, державы «не собирались нарушать принцип конституционной монархии». В середине июня он же телеграфировал в Петроград, что «державы покровительницы Греции решили восстановить единство королевства без нанесения ущерба конституционномонархическому строю, который они гарантировали Греции».
§ 3. Отречение короля Константина
Февральская революция в России поставила у власти наряду с Советами рабочих и солдатских депутатов Временное правительство, еще более тесно связанное с западными
