Столь жалким было состояние Южной Италии в девятом, десятом и одиннадцатом столетиях, в то время как покорная арабскому владычеству Сицилия пребывала в более мирной кабале. Дух паломничества, вновь оживший в странах Запада к концу десятого века под влиянием пророчеств о близости Страшного суда, в 983 году привёл в Иерусалим также норманских пилигримов, человек пятьдесят — шестьдесят. Возвращаясь на родину, они высадились в Неаполе и появились в Салерно как раз в тот момент, когда арабское войско осаждало этот город и жители пытались посредством выкупа избавиться от врага.
При виде вооружённой борьбы в этих воинственных паломниках, весьма неохотно сменивших панцырь на суму пилигрима, пробудилась доблесть. Смелые удары, обрушенные на головы неверных, казались им не худшей подготовкой к Страшному суду, нежели хождение ко гробу господню. Они предложили осаждённым христианам свою тяготившуюся вынужденной праздностью отвагу, и, как легко можно догадаться, неожиданная помощь была охотно принята. Отряд смельчаков, поддержанный небольшим числом салернцев, врывается ночью в лагерь арабов, которые, не ожидая врага, пребывают в надменной беспечности. Неотразимый натиск храбрецов приводит сарацин в смятение. Они поспешно бросаются к своим кораблям, оставив лагерь на произвол судьбы. Салерно не только спас свои сокровища, но и обогатился за счёт добычи неверных, — таковы были плоды ратных дел шестидесяти норманских паломников. Столь значительная услуга была достойна особой благодарности, и, осыпанная щедротами князя Салернского, победоносная дружина отчалила к родным берегам.
На родине они не умолчали о том, что приключилось с ними в Италии. Восхвалялись прекрасное небо Неаполя, благословенная земля, бесконечные междоусобицы в этих краях, дающие воину занятие и почёт; были упомянуты и богатства слабых, сулящие храбрецам добычу и награду. Жадным ухом внимала этим рассказам воинственная молодёжь, и вскоре Нижняя Италия стала свидетельницей высадки новых дружин норманнов, немногочисленность которых возмещалась их воинской отвагой. Мягкий климат, щедрая земля, богатые трофеи были слишком сильной приманкой для народа, который, усвоив на новой земле новый образ жизни, не мог, однако, так быстро отвыкнуть от корсарских повадок. Свои мощные руки они отдавали любому покупателю; они пришли сюда ради того, чтобы сражаться, и им безразлично было, за чьё дело они сражаются. Руками норманнов греческий подданный отбивался от тиранического владычества сатрапов; с помощью норманнов противоборствовали лангобардские князья притязаниям греческого двора; греки же противопоставляли норманнов сарацинам. Как латиняне, так и греки имели основания попеременно страшиться мощи этих чужеземцев и восхвалять их.
В Неаполе воцарился некий герцог, которому отвага норманнов оказала большие услуги в борьбе с властителем Капуи. Чтобы крепче привязать к себе этих полезных пришельцев и всегда быть уверенным в том, что сильная подмога неподалёку, он подарил им земли между Капуей и Неаполем, где в 1029 году они построили город Аверсу, таким образом отвагой, а не насилием приобретя свои первые постоянные владения на итальянской земле — быть может, единственные законные владения, которыми они могли гордиться.
Растёт число пришельцев из Нормандии, которым город, подвластный их соотечественникам, гостеприимно открывает свои ворота. Три брата, Вильгельм Железная Рука, Гумфред и Дрогон, покинули отца своего, Танкреда Отвильского, и девятерых братьев, чтобы оружием попытать счастье в новой колонии. Недолго пришлось рвавшимся в бой воинам сидеть без дела. Греческий наместник Апулии решает высадиться в Сицилии, и храбрых гостей призывают разделить опасности этого похода. Они наголову разбивают войско сарацин, предводитель которого падает под ударами Железной Руки. Помощь могущественных норманнов вновь сулит грекам завоевание всего острова, но их неблагодарность к своим защитникам приводит к тому, что греки теряют немногие земли на континенте Италии, ещё признававшие их господство. Стремясь отомстить вероломному наместнику, норманны оборачивают против него то самое оружие, которым они ещё так недавно сражались за его дело. Греческие владения подвергаются нападению, сотни четыре норманнов захватывают всю Апулию. С присущей варварам честностью делят они неожиданно доставшуюся им добычу. Не обращаясь за разрешением ни к апостольскому престолу, ни к императору Германии или Византии, победоносное войско провозглашает Железную Руку графом Апулийским, и каждый норманский воин получает в награду город или деревню на завоёванной земле.
Неожиданная удача устремившихся вдаль сыновей Танкреда вскоре возбудила зависть тех из них, кто остался дома. Самый младший, Роберт Гвискар (Хитрый), тем временем подрос, и его воображению уже чудилось грядущее величие. С двумя другими братьями отправился он в золотые края, где можно было остриём меча подцепить княжество. Германские императоры Генрих II и Генрих III охотно разрешали этому героическому племени проливать свою кровь за дело изгнания самого ненавистного их врага и освобождения Италии. То, что утрачивалось Восточной империей, они считали выигранным Западной, и благосклонным оком взирали они на то, как ограбление греков укрепляло храбрых пришельцев. Но по мере того как умножаются число и удачи норманнов, ширятся их завоевательные планы: покорив греков, они выказывают желание обратить своё оружие против латинян. Чрезмерная предприимчивость соседей тревожит римский двор. Норманны угрожают герцогству Беневентскому, лишь недавно полученному папой Львом IX в дар от императора Генриха III. Для защиты от них папа призывает на помощь могущественного императора, но тот склонен удовольствоваться превращением этих храбрых воинов, которых он не надеется сокрушить, в вассалов империи, дабы их отвага служила ей оплотом против греков и неверных. Лев IX применяет против них апостольское оружие, всегда имеющееся под рукой. Их предают анафеме, против них проповедуется священная война, и папа считает опасность достаточно грозной, чтобы вместе со своими епископами лично возглавить идущую на них святую рать. Однако норманнов не трогают ни численность этого войска, ни святость его предводителей. Привыкшие к тому, чтобы побеждать ещё меньшим числом, они атакуют без всякого страха; немцы разгромлены, итальянцы рассеяны, священная особа самого папы попадает в их нечестивые руки. С глубочайшим благоговением встречают они наместника Петра и неизменно преклоняют колена, приближаясь к нему, но уважение победителей не может сократить его пребывание в плену.
За взятием Апулии вскоре последовало покорение Калабрии и всей области вокруг Капуи. Отказавшись после многих неудачных попыток от замысла изгнать норманнов из их владений, римская курия, наконец, нашла более мудрый выход из положения: было решено извлечь из самого этого зла пользу для величия Рима. В соглашении, заключённом с Робертом Гвискаром в Амальфи, папа Николай II закрепил за победителем обладание Калабрией и Апулией в качестве папского лена, снял с него церковное проклятие и на правах сюзерена вручил ему знамя. Если какая-либо держава и могла пожалованием этих княжеств вознаградить норманнов за их отвагу, то уж главе римской церкви невместно было выказывать подобную щедрость. Ведь Роберт отнял эту землю не у того, кто впервые её заселил; от греческой, или, если угодно, Германской, империи были отторгнуты провинции, которые он завоевал своим мечом. Но преемники Петра испокон века извлекали пользу из смут. Ленная зависимость норманнов от римской курии была наивыгоднейшим делом и для них самих и для неё. Незаконность их завоеваний прикрывалась теперь церковной мантией, а слабая, едва ощутимая зависимость от апостольского престола спасла их от не в пример более тяжкого ига германских императоров; папа же превратил этих опаснейших недругов в верных столпов своего престола.
В Сицилии власть по-прежнему была разделена между сарацинами и греками, но вскоре норманские завоеватели, замыслив расширить свои владения, стали включать этот богатый остров в свои планы. Папа также пожаловал его новым своим вассалам; ведь ему, как известно, ничего не стоило прокладывать через земной шар новые меридианы и раздавать ещё неоткрытые земли. Сыновья Танкреда, Гвискар и Рожер, переправились в Сицилию под знаменем, которое освятил первосвященник римский, и в короткое время подчинили себе весь остров. Греки и арабы присягнули на верность норманским властителям, оставив за собой право соблюдать свою религию и свои законы, и вновь завоёванная земля досталась Рожеру и его потомкам. За покорением Сицилии следуют захват Беневента и Салерно и изгнание из Салерно правившей в этом городе княжеской династии, которой, однако, удаётся положить конец временному перемирию норманнов с римской церковью и разжечь жестокую распрю между Робертом Гвискаром и папой. Григорий VII, самый деспотичный из всех пап, никак не может ни устрашить, ни покорить нескольких норманских дворян, вассалов и соседей своего престола. Они не боятся его проклятия, страшные последствия которого сокрушили доблестного и могущественного императора; но чем более вызывающим становится упорство папы, умножающее число его врагов и обостряющее их ненависть, тем большую цену приобретает для него каждый друг, находящийся невдалеке. Чтобы противоборствовать императорам и королям, он вынужден льстить удачливому авантюристу, воцарившемуся в Апулии. Спасительная сила его вооружённой руки становится вскоре необходимой папе в самом Риме. Осаждённый римлянами и немцами в замке св. Ангела, он призывает к себе на помощь герцога Апулийского, под предводительством которого норманские, греческие и арабские вассалы действительно вызволяют главу латинского христианства. Преследуемый ненавистью своих современников, чей покой постоянно нарушало его властолюбие, папа Григорий VII отправляется со своими спасителями в Неаполь и умирает в Салерно под защитой сыновей Танкреда Отвильского.
