Израиль, дало Бен-Гуриону полную свободу действий, и он зачастую самостоятельно принимал важные решения, а только потом информировал правительство и кнесет. В данной ситуации он поставил перед собой задачу преобразовать израильскую добровольческую — и при этом весьма политизированную — оборонную структуру в единую, основанную на всеобщей воинской повинности, профессиональную и находящуюся вне политики военную машину. Занимая посты премьер-министра и министра обороны с 1947 по 1963 г. (с полуторагодичным перерывом в период 1953–1955 гг.), Бен-Гурион, по сути дела, выполнил эту задачу. Напомним (Гл. XIII), что он начал с запрета политических группировок в силах обороны, а также заменил систему политических назначений, существовавшую в других правительственных учреждениях, системой, которая учитывала заслуги и личные качества военнослужащих при всех назначениях и повышениях. Эти действия Бен-Гуриона не получили той оценки историков, какой они, безусловно, заслуживают. Ведь не будем забывать, что Палмах, как и большинство организаций ишува, был по сути своей социалистическим и его бойцы обладали значительной идеологической мотивацией, а его лидеры занимали видные посты в офицерском корпусе. Лишь такой волевой и сильной личности, как Бен-Гурион, удалось заставить этих людей подчиниться и согласиться с его решением о роспуске отрядов Палмах, и при этом Бен-Гурион сумел удержать их от политических выступлений. Таким образом, вооруженные силы страны стали первой в Израиле национализированной и формализованной структурой.
С другой стороны, Бен-Гурион вовсе не намеревался полностью отказаться от традиционной идеологии. Напротив, он нашел возможность сохранения всего лучшего, чем славились вооруженные силы, включая, в частности, присущие отрядам Палмах демократизм и сплоченность. Бен-Гурион писал в 1949 г.:
“Основная функция сил обороны — это обеспечение безопасности государства. Однако это — не единственная их функция. Армия должна также служить образовательным центром и прививать халуцианские ценности всей израильской молодежи — и уроженцам страны, и репатриантам. Долг армии — воспитывать поколение израильтян, крепких телом и духом, отважных и верных родине, которым предстоит объединить все Израилевы колена и народ диаспоры, чтобы подготовиться к выполнению исторических задач Государства Израиль путем реализации своих возможностей”.
Эти пророческие слова Бен-Гуриона сбылись. Армия обороны стала академией гражданских ценностей, проводником народных традиций. Так, с целью сокращения образовательного разрыва между офицерами и солдатами-призывниками (а в 1950-х гг. последние в большинстве своем были выходцами из стран Востока) в армии открывались специальные классы для обучения ивриту и основам иудаизма. Служащие формирований Нахаль, сохраняя палмаховские традиции, сочетали воинскую службу с сельскохозяйственной деятельностью; они либо отправлялись в приграничные кибуцы, либо основывали в годы армейской службы свои кибуцы. Как и члены Палмах, солдаты Нахаль в массе своей были добровольцами, чьи семьи жили в кибуцах и мошавах, а также принадлежали к халуцианским социалистическим молодежным движениям. Идеалы самопожертвования и верности сионистскому государству были привиты им с детства, задолго до призыва в армию. Учащиеся старших классов, помимо принадлежности к молодежным движениям, были также членами клубов Гадна (аббревиатура от Гдудей ноар — “Молодежные отряды”), в которых они проходили общеобразовательную и военную подготовку, причем большое внимание уделялось физкультуре и спорту, физическому труду, ремеслам и хобби, а также морскому делу, системам связи и снайперской стрельбе. Таким образом, приходя в армию, эти молодые люди уже обладали всеми необходимыми навыками.
Даян создает боевые части
После подписания соглашений о перемирии 1949 г. качественные характеристики армейского персонала во многом снизились. В основном такое положение дел объясняется значительным притоком репатриантов, общекультурной отсталостью молодежи из стран Востока, плохим знанием иврита, свойственным всем репатриантам. Более того, поскольку все инструкции и вся техническая литература имелись только на иврите, то призывники, владевшие ивритом или бывшие в состоянии быстро его выучить, направлялись в технические части, а боевые части получали тех, кто остался. К тому времени, когда Моше Даян был назначен в 1953 г. начальником Генерального штаба, общий уровень личного состава Армии обороны Израиля был весьма низок. Оценив ситуацию в целом, этот энергичный молодой генерал, потерявший во время Второй мировой войны один глаз, немедленно принялся за перестройку всей системы: лучшие, наиболее образованные и интеллигентные солдаты и офицеры теперь направлялись в боевые части. Следующим шагом стало повышение боевой подготовки высших офицеров: Даян лично показывал пример, прыгая с парашютом и совершенствуя десантно-диверсионные навыки. При Даяне утвердилась практика, когда командир сам вел своих солдат в бой. К 1956 г. новая политика активных мер доказала свою эффективность, и израильская армия снова стала мощной и динамичной силой. Следует подчеркнуть, что доля служащих в боевых частях составляла 50 % от всего личного состава, и это был, по состоянию на то время, лучший показатель среди всех армий мира. В отличие от вооруженных сил с традиционной структурой, требующей многочисленных, самостоятельно действующих экспедиционных войск и приданных им частей обеспечения, концепция израильской армии исключала растянутость коммуникаций и была рассчитана на краткосрочные и интенсивные боевые действия.
Главным для Даяна стала способность армии наносить решительные удары. Слабость израильской экономики, ограниченные размеры территории страны и ее малая стратегическая глубина — все это диктовало стратегию наступления на территории противника. Планирование военных операций основывалось на нанесении внезапного упреждающего удара, на смелых, в известном смысле даже рискованных наступательных действиях, способных вызвать панику в рядах противника. Эта стратегия, кстати, идеально соответствовала темпераменту самого Даяна. Действия премьер-министра, упорного и динамичного выходца из Польши, во многом определялись испытаниями, выпавшими на долю евреев в годы Катастрофы, тогда как Даян, сабра [7], уроженец Израиля, основывал свою стратегию только на одном — на духе и высоких боевых качествах израильской армии. Он любил вспоминать, как “арабы разлетались, словно стайка испуганных птиц, от одного-единственного взрыва”. Несколько лет спустя он еще назовет Шестидневную войну (1967 г.) символом стремления еврейского народа вернуться на родину предков, а отнюдь не войной за выживание. Израиль способен на все — причем неважно, есть у него союзники или нет. Даян без особых промедлений применил на практике свою концепцию наступательного возмездия. При поддержке Бен-Гуриона он принял решение продемонстрировать арабам, какую цену они должны заплатить за вылазки на израильскую территорию и убийства израильтян. И вот в середине 1950-х гг. правительство приняло решение о проведении ряда скоротечных карательных операций, целью которых стали арабские деревни, где укрывались террористы, проникающие на израильскую территорию, а в некоторых случаях находились и опорные пункты арабских вооруженных сил. Эти операции оказали в высшей степени положительное воздействие на моральный дух израильских военных и были полезными для совершенствования их профессиональной подготовки. Они также обеспечили сдерживающий эффект — и для иорданцев, и даже для сирийцев. Надо, правда, признать, что за это Израилю пришлось заплатить высокую цену — если говорить о реакции мирового
