В первых числах июня 1945 года резидентура НТР получила подробную документальную информацию по устройству атомной бомбы и информировала Центр, что в июле состоится испытание первой американской атомной бомбы. И когда 16 июля 1945 года близ Аламагордо (штат Нью-Мексико) ядерный взрыв был произведён – это событие не застало врасплох советское правительство…
При одной встрече с «Лесли» (Леонтина Коэн. – А. Б.), уже в 1945 году, «Персей» (физик, завербованный М. Коэном. – А. Б.) передал ей описание и чертежи готовой к испытаниям бомбы и назвал дату их проведения: 10 июля в пустыне Аламогордо. Он также сообщил, что в недалёком будущем две атомные бомбы будут сброшены на Японию…
Так что нет никакой загадки в том, что глава Советского правительства Иосиф Сталин на Потсдамской конференции и бровью не повёл от удивления, когда новый Президент США Гарри Трумэн сообщил ему о создании в США оружия неслыханной разрушительной силы.
В июле 1945 года заключение по «Артуру» (оперативный псевдоним И. Р. Григулевича. – А. Б.) было доложено Фитиным наркому ГБ генералу армии Меркулову. Ситуация неопределённости для Григулевича завершилась: он отправится в Бразилию, на год-полтора, не больше. Главная цель операции – подготовка его вывода в Европу. В Москве рассчитывали, что в Бразилии «Артур» избавится от прежней практики «гибридного нелегала», каким он был в Аргентине: наполовину разведчик – наполовину коминтерновец.
Григулевич вылетел из Монтевидео в Сантьяго 20 июля 1945 года. Предстояло свернуть дела в чилийской резидентуре и оформить новую «книжку». Вопрос о замене старого паспорта давно назрел. Иосиф считал, что в Аргентине он серьёзных «хвостов» не оставил. Но за минувшие годы в недрах полиции всякое могло произойти. Поговаривали о неминуемой реформе полицейских органов, слиянии столичных и федеральных архивов, улучшении координации работы спецслужб и прочих неприятных для нелегала вещах. От старого паспорта надо было избавляться. Он стал опасен…
В Бразилию «Артур» выехал не с чилийским, а с коста-риканским паспортом, который он получил в консульстве Коста-Рики в Чили. Паспорт сделан на имя Теодоро Боннефила Кастро, 1907 года рождения, проживающего в Чили с 1930 года…
Подробности этой операции долгие годы оставались тайной за семью печатями. Действительно, многие «григоведы» гадали о том, каким образом появился у него подлинный паспорт гражданина Коста-Рики и как он ухитрился стать незаконнорождённым сыном почтенного сеньора из города Алахуэла, который умер в 1935 году…
При подготовке процедуры подписания Акта о капитуляции у полковника Короткова установились хорошие отношения с некоторыми американскими и английскими офицерами и генералами. Тогда они видели в нём высокопоставленного полковника, входящего в ближайшее окружение маршала Жукова, который пользовался у союзных военных огромным, причём вполне искренним уважением. Потому Короткову и поручено было провести несколько акций деликатного свойства.
Первая была связана с именами двух одиозных личностей, ближайших сподвижников генерала-предателя Андрея Власова [3]. Сам Власов и несколько человек из его штаба были схвачены ещё в мае 1945 года. Однако самые видные власовцы Василий Малышкин [4] и Георгий Жиленков [5] бесследно исчезли.
Особое значение в высших кругах придавали поимке Жиленкова. Дело в том, что Жиленков, тогда всего тридцати двух лет от роду, принадлежал к… партийной элите, хотя и не к высшему её эшелону. До войны он был вначале освобождённым секретарем парткома на крупном московском заводе «Калибр», а затем стал секретарём Ростокинского райкома ВКП(б). Известно, что секретари московских райкомов негласно по партийной номенклатурной иерархии приравнивались к секретарям обкомов средних областей.
Когда началась война, Жиленков был назначен членом Военного совета 32-й армии в звании бригадного комиссара. Уже в октябре 1941 года он «пропал без вести», а потом объявился, живой и невредимый, в штабе Власова. Зная, с какой ненавистью немцы относятся к «большевистским комиссарам» (был приказ комиссаров и политруков в плен не брать, расстреливать на месте), Жиленков самозванно объявил себя… генерал-лейтенантом.
Военные контрразведчики обшарили и помещение на Викторияштрассе, 10, где в отделе пропаганды Верховного главнокомандования вермахта были кабинеты Власова, а также его сотрудников, и лагерь в деревне Дабендорф к югу от Берлина, куда перебрался власовский штаб и где находились курсы по идеологической обработке нескольких сотен бывших бойцов и командиров Красной армии. В этом же лагере издавались две газеты на русском языке: «Заря» для военнопленных и «Доброволец» – для вступивших во власовскую «русскую освободительную армию», или хиви [6]. Обыскали и небольшую виллу на Кибицвег в берлинском районе Далем, которую немцы отвели Власову под жильё. Никаких следов…
Значительно позже выяснилось, что Жиленков и Малышкин порознь очутились в американском плену, в лагере Аугсбург. Этот лагерь был не стационарный, как бы приёмный. В своё время здесь видели самого Германа Геринга, а также будущего шефа разведки ФРГ генерал-майора Рейнхарда Гелена [7]. Затем Малышкина и Жиленкова перевели в лагерь под Майнгеймом. Здесь был собран цвет германского генералитета, одних только генерал-фельдмаршалов насчитывалось четверо: Вернер фон Бломберг, Вильгельм Лист, Максимилиан фон Фейхс, Вильгельм фон Лееб, а также знаменитый танкист генерал-полковник Хайнц Гудериан, занимавший в конце войны пост начальника Генштаба сухопутных сил.
Высшие инстанции поручили Короткову выяснить точное местонахождение Жиленкова и Малышкина, и если они обнаружатся у союзников, то найти подходы к американцам или англичанам, убедить их выдать обоих советским властям на приемлемых условиях.
С первой частью задания Коротков справился относительно легко: оперативным путём выяснил, что Жиленков и Малышкин не погибли в сумасшедшей круговерти последних дней войны, не бежали за пределы Германии, а спокойно пребывают в вышеназванном лагере под Майнгеймом. Предприимчивый Жиленков даже открыл здесь нечто вроде мастерской по ремонту обуви и одежды для таких же, как он, обносившихся генералов и офицеров…
По ранее достигнутым соглашениям союзники должны были передать всех бывших граждан СССР советской стороне. Однако эта договорённость соблюдалась далеко не всегда.
Коротков сразу понял, что прямые обращения к высшим чинам американской армии ни к чему путному не приведут. Он начал с фигур рангом пониже, но достаточно информированных и влиятельных. Через них выяснил: американцы очень хотели бы заполучить находящегося в советском плену вместе с женой гросс-адмирала Эриха Редера. Гросс-адмирал был командующим военно-морскими силами Германии и выдающимся флотоводцем. Однако у него не сложились отношения с Гитлером, Геринг же вообще был его личным врагом. В конце концов 30 января 1943 года Редер вышел в отставку. В признание заслуг за ним сохранили почётную должность генерального инспектора кригсмарине. На посту командующего его сменил гросс-адмирал Карл Дёниц. Американцы и англичане не могли простить Редеру те поражения, что тот нанёс им на морских и океанских просторах. Для Советского Союза Редер большого интереса не представлял.
Получив от полковника Короткова доверительную информацию, советское руководство приняло решение обменять Редера втихую, без какой-либо информации в печати, на Жиленкова и Малышкина. Обмен состоялся без каких-либо осложнений.
