Со смертью алапаевских мучеников, та же история. Следы преступления вообще не были хоть немного прикрыты. Хотя времени на уничтожение и трупов и улик было более, чем достаточно. Город Алапаевск был занят белыми почти через три месяца(! ) после убийства, в сентябре 1918 года. Однако ничего большевиками не было сделано! Вместо скрытности, тщательности и подготовленности — одна граната, брошенная вслед за Романовыми в шахту. И опять тот же колчаковский следователь Соколов достаточно быстро, с помощью жителей, обнаружил трупы убитых. Тела найдены, факт гибели и злодейского способа умерщвления запротоколирован. Разве так следы заметают? Разве так готовятся к ликвидации?
Нет. Везде в смерти Романовых спешка, ошибки, импровизация, а не тщательная подготовка. Значит, не готовились заранее к злодейству, убивавшие венценосцев большевики. Получается, интересная ситуация: с одной стороны нет подготовки, а с другой она есть — ведь арестовали всех Романовых, как по команде. Как такое может быть? Словно какая-то неведомая сила заставила Ленина отдать распоряжение о лишении свободы всех будущих смертников. Но, отдавая приказ об аресте, Ильич ещё не знает, что они смертники, потому, что эта сила в марте просит (или требует) просто лишить Романовых свободы передвижения. Арестовать, а не убивать. Большевики это и делают. Но потом неуклюже и зверски всех убивают, выставляя себя не борцами за всемирное счастье, а кровавыми палачами! И это в то время, когда никакого «красного террора» ещё нет и в помине. Убивают через пару месяцев после своей амнистии всем политическим противникам…
Подведём итог.
— большевики к убийству Романовых не готовились;
— опасности для большевиков Романовы никакой не представляли. Весь дальнейший ход Гражданской войны это подтвердит. Никто из оставшихся членов Династии не сыграет в ней никакой роли;
— убийство Романовых совершенное таким зверским способом, не помощь революционной власти, а её страшная дискредитация;
— наоборот, живые Романовы, мирно живущие в новой России это её приятная визитная карточка для населения страны и мирового общественного мнения.
Тем не менее, следы подготовки большевистской власти к чему-то имеются, и об этом говорит одновременность арестов. Смерть заглянет в глаза Романовым позднее. Вынудили Ленина дать согласие на смерть Романовых. Или просто поставили перед свершившимся фактом. Вопрос только: кто? В описываемый нами исторический период имелись только две мировые силы, на такое способные. Между ними Ленин, как раз и лавирует: это «союзники» и немцы.
Могли ли немцы инициировать убийство Романовых, надавив на своих «шпионов» большевиков. Ликвидация была проведена ведь именно силами революционной власти. Охотников убить бывших властителей судеб российского государства было предостаточно. Но субординация была и в среде большевиков. Царя и других Романовых убьют после получения инструкций из Москвы. Могли ли немцы вынудить Ленина так поступить?
Анализируя поведение германского руководства до и сразу после заключения Брестского мира, приходишь к выводу, что не могли. Это было совсем не в интересах Германии. Немцам живые Романовы не помеха. Скорее, даже наоборот. Ведь всё, что надо Германии в тот момент от России — это мир, дающий возможность всеми силами обрушиться на Западный фронт Антанты. Мирный договор — это предел мечтаний немецкой политики. Кайзер Вильгельм неоднократно предлагал его Николаю II, но тот всегда отказывался от малейших контактов. Потом появились большевики и долгожданный мир дали. Но в Берлине скоро поняли, что брестская сделка с большевиками может очень дорого обойтись. Понимание пришло быстро, а вместе с ним и попытки найти в России других, более цивилизованных «переговорщиков». Чувство брезгливости вызывал у немцев не только неопрятный полпред товарищ Иоффе, но и большевистские методы и идеи. Поэтому отношения между монархической Германией и большевиками всегда были не самые «тёплые». Карл Гельферих, заступивший на место убитого Яковом Блюмкиным германского посла фон Мирбаха, тоже сильно не любил Ленина и его команду. О чём, не стесняясь, писал в своих воспоминаниях: «Германия открыто встала на сторону финнов и украинцев, помогая им оружием против советской России. Эта борьба не прекратилась и с официальным заключением мира, по которому Россия обязывалась признать Финляндию и Украину. Ибо внутри этих стран продолжалась борьба между правительственной властью и большевиками, причём мы оказывали помощь правительственной власти, а советская Россия — большевикам. Кроме того, немецкие войска, стоявшие в южной России, поддерживали донских казаков, воевавших с советской Россией под командованием генерала Краснова. И, наконец, Германия оказывала поддержку Грузии в её борьбе за самостоятельность».
Генерал Людендорф, фактически руководящий военными действиями германской армии, пишет генералу Гренеру 12-го июня 1918 года: «Германское ВГК предоставит казакам из Киева необходимое оружие и боеприпасы (под предлогом защиты немецких военнопленных в казацких районах казаки должны быть вооружены против большевиков). В дальнейшем ВГК будет снабжать казаков и северокавказские народы оружием и боеприпасами также из Тифлиса». Советские источники не возражают германским генералам и полностью подтверждают эту особенность немецкой политики того времени. «Германия, признавая советское правительство, — пишет изданная в двадцатые годы в СССР книга „Гражданская война 1918-1921“, — оказывала поддержку контрреволюционным организациям и группировкам, например на Дону, в Грузии и пр., что в сильной степени затрудняло положение России».
Вот такая шаткая дружба сложилась между Лениным и кайзером Вильгельмом. Резких движений такая ситуация не терпит. Поэтому, обе стороны осторожны. Для немцев лучше всего было бы, если германский кайзер смог договориться о мире с русским царём. Это «освятило» бы Брестский мир и избавило бы щепетильных германских офицеров от сотрудничества с большевиками, вызывающими острое желание повесить их на ближайшей берёзе. Ради такого развития событий, немцы даже готовы вернуть России Украину, понимая всю несправедливость её отторжения. Какое ещё новое русское правительство возможно поздней весной и в начале лета 1918 года в России? Временное правительство полностью под контролем «союзников»: его лозунг война до победного конца и верность Антанте до гроба. На сепаратный мир осколки «временщиков» не пойдут, ни за что. Германии остаётся только копнуть в глубину русской власти ещё дальше и извлечь на свет божий монархический режим в любой форме, с любым законным наследником на троне. Поэтому, немцам Николай Романов, цесаревич Алексей и Михаил Романов нужны именно живыми. Одного из них можно вернуть к власти и заключить новый договор уже с ним.
Немцы должны желать сохранения жизни Николая Романова и ещё по одной причине — сто из монаршей солидарности. Кайзер Вильгельм не может санкционировать убийство своего родственника «кузена Ники» и его жены, тоже своей родственницы. Он не может желать смерти их детям — германскому монарху они никоим образом не опасны. Наоборот, облегчить страдания венценосцев это и долг германского монарха и хорошая ступенька к будущим переговорам с новым — старым русским царём. Не может желать гибели царской семьи и остальная верхушка германской аристократической элиты. Родной брат жены Николая II, Великий Герцог Гессенский один из крупнейших немецких военачальников, муж её сестры принц Генрих — стоит во главе германского флота. Примешивается к большой политике и личные чувства. Есть свидетельства, что кайзер Вильгельм II, когда-то влюблённый в Великую княгиню Елизавету Федоровну, сестру последней русской императрицы, дважды посылал к ней, уже вдове и монахине, графа Мирбаха с предложением выехать в Германию. Но она отказалась и осталась под арестом в Алапаевске и оказалась на дне уральской шахты.
Романовы не шли на компромисс. Николай, узнав о Брестском мире, называл его «изменой России и союзникам» и смотрел на него «как на позорнейший для чести Родины акт». Сдвинуть его с места оказалось невозможно. В тот момент, когда жить его детям оставались считанные месяцы, Николай Романов рубил дрова и ничего и не понимал в текущем раскладе политических карт. И продолжал хранить верность своим идеалам. Оттого и писал из Тобольска 7(19) января 1918 года своей сестре Ксении, что «мучилась» под арестом в Крыму: «Тяжело чрезвычайно жить без известий — телеграммы получаются здесь и продаются на улице не каждый день, а из них узнаешь только о новых ужасах и безобразиях, творящихся в нашей несчастной России. Тошно становится от мысли о том, как должны презирать нас наши союзники».
Но, попытаться втянуть его в «переговорный процесс» немцы были просто обязаны. Если будет отказ со стороны Николая Романова, можно попытаться склонить к соглашению мягкотелого Михаила. Большевиков Германия рассматривает лишь, как временный эпизод в истории русской власти. Ленин и его команда, по замыслу берлинских стратегов уйдут в небытие, вернув к жизни монархию. Генерал Людендорф, пишет генералу Гренеру 12-го июня 1918 года: «…Наша политика должна выиграть время с помощью большевистских правителей и дождаться того момента, когда большая часть дружественного Германии монархистского движения, к левому крылу которого примкнули правые кадеты, окрепнет настолько, что снова сможет управлять».
