Наконец, для установки прицела, как по прицелу, так и по целику, был поставлен специальный человек, «установщик прицела», причем самую установку он производил не произвольно, а совершенно механически, по особым механическим указателям из боевой рубки.
Так схематически можно изобразить те изменения в управлении и наводке орудий, которые произошли после Русско–японской войны.
Познакомившись кратко с сущностью стрельбы из орудий на корабле, мы перейдем к основанию самой стрельбы, так, как она велась по требованиям после Русско–японской войны.
В безвоздушном пространстве снаряд описывает кривую, называемую в математике параболой. В воздухе траектория снаряда изменяется под влиянием сопротивления воздуха.
Если мы выпустим снаряд из орудиям проследим точку, в которую он упал, то выпустив под тем же углом второй снаряд, мы, казалось бы, должны попасть в ту же точку. Однако на практике этого не бывает и путь второго снаряда окажется обычно отклоненным от пути первого. Это происходит от различных причин. Например, вес второго снаряда не абсолютно такой, как первого, качество пороха второго заряда отличается от первого, состояние атмосферы при втором выстреле окажется другим и т.д.
Так или иначе, опыт показывает, что при стрельбе с одинаковой установкой прицела траектории выпущенных подряд снарядов образуют пучок, в пределах которого они все и смещаются. При увеличении числа выстрелов мы видим, что и остальные траектории умещаются в этом пучке и только случайные отдельные снаряды оказываются вынесенными из него.
Если центр пучка верно направлен в цель, то чем меньше будет площадь сечения пучка, чем плотнее он будет, тем больше снарядов ляжет в цель. Но если центр пучка будет направлен неверно, то как бы мы ни сжимали самый пучок, все снаряды лягут мимо цели.
Таким образом, задачи стрельбы свелись к следующим двум целям:
1) Правильно навести пучок траекторий (а не одиночные траектории, как было до Русско–японской войны).
2) По возможности сгустить его.
Во флоте первая задача исполняется «офицером, управляющим огнем», а вторая — помянутыми мною выше комендорами–наводчиками.
Таким образом, артиллерийский офицер должен еще быть и «управляющим огнем». При этом и здесь произошло разделение труда. Каждым калибром управляет свой офицер. Так, если на корабле имеется, скажем, как на «Варяге» — 6–дюймовые орудия и 76 мм орудия, то первыми управляет один артиллерийский офицер, а вторыми — другой.
Дело наводчика (я все время говорю о первом наводчике, т. е. наводящем вертикально орудие) точно наводить пушку в определенную, указанную управляющим огнем, точку прицеливания и стрелять лишь тогда, когда прицел точно наведен на эту точку. Эта, казалась бы, простая обязанность на практике чрезвычайно сложна; надо учесть, что и наш и неприятельский корабль движутся, наш корабль часто испытывает качку, установка прицела, благодаря изменениям условий стрельбы, все время меняется.
При этом положении удерживать цель все время на прицеле, не прозевать сигнала о залпе и не волноваться от грохота выстрелов оказывается совсем не так легко.
Еще сложнее обязанность управляющего огнем офицера. Он, как указано выше, обязан направить центр пучка траекторий снарядов на неприятеля, учитывая движения своего и неприятельского корабля, влияние ветра, качки и других условий стрельбы. Единственным надежным критерием правильности его действий является внимательное наблюдение или непосредственно, или с помощью офицеров–наблюдателей, расположенных на наблюдательных постах (на мачтах), за тем, как падают его снаряды вокруг цели.
При современных огромных расстояниях до цели наблюдение это связано с чрезвычайными трудностями.
Таким образом, мы видим, что в стрельбе корабля главными участниками являются офицеры, управляющие огнем, и комендоры–наводчики.
Тренировка тех и других в своем деле и составляет главную цель учебных стрельб.
Так как задачи комендора–наводчика и офицера, управляющего о гнем, различны, то и стрельбы для комендоров и для офицеров, управляющих огнем, должны быть организованы различно.
Для стрельбы комендоров, не считая подготовительных к тому стрельб ружейными стволами и приборами- отметчиками, обычно корабль проходит мимо колонны щитов и стреляет по ним; размеры щитов таковы, что при данной дистанции, если комендор идеально наводит, он должен дать в щит 100 % попадания. Такие стрельбы сразу выделяют тех комендоров, глаз которых особенно верен. В мирное время кроме этих так называемых «комендорских» стрельб производилась еще комендорская стрельба на Императорский приз, при которой лучший в данном флоте комендор получал золотые часы с государственным российским гербом на крышке.
Когда все комендорские стрельбы пройдены, то корабль переходит к «управляемым стрельбам». Эти стрельбы ведутся уже на боевых дистанциях и по щитам или неподвижным или буксируемым, и оценкой их является не только количество попадания в щит, но главным образом «число попаданий в минуту». Чем больше снарядов попало в данную цель, тем лучше, конечно, но еще важнее, чтобы эти снаряды попали бы в возможно краткий промежуток времени.
Таковы кратко те требования, которым должны были удовлетворять стрельбы флота после опыта Русско–японской войны.
Еще остается добавить о важной роли плутонговых командиров, о которых я упоминал выше.
Каждый офицер, кончивший Морской корпус, должен был быть подготовлен к исполнению двух специальных обязанностей: 1) быть младшим штурманом и 2) быть плутонговым командиром, т. е. командиром батареи.
Плутонг означает группу (батарею) орудий одного калибра, способных выполнить самостоятельную задачу. Вся артиллерия корабля разбивается на такие плутонги, причем в каждом из них обычно не менее двух пушек. Каждый плутонг находится под командой офицера, который называется плутонговым командиром. Плутонговые командиры являются непосредственными помощниками артиллерийских офицеров по обучению своего плутонга и по управлению огнем. Пока это управление идет из боевой рубки (так называемое централизованное управление огнем), плутонговые командиры только следят, чтобы все распоряжения и сигналы из рубки точно и быстро исполнялись. Однако бывают случаи, когда приходится вести огонь децентрализованно (например, отражение минной атаки ночью с разных румбов, необходимость разделить огонь по противникам, находящимся на разных бортах, и т. д.).
В таких случаях, по особому сигналу, соответствующий плутонговый командир начинает стрелять из своего плутонга самостоятельно и сам управляет огнем. Таким образом, плутонговые командиры должны в совершенстве знать материальную часть артиллерии своего плутонга, устройство всего отсека, где находится его плутонг, и, наконец, уметь управлять огнем своего плутонга. При хороших плутонговых командирах и при лихих их помощниках артиллерийских унтер–офицерах отчетливость стрельбы и дисциплина огня могут быть доведены до большого совершенства при развитии самой максимальной скорострельности, которую только может дать артиллерия данного типа.
Теперь, я думаю, мои читатели получили понятие о том, что надо проделать, чтобы иметь право выйти на комендорские и управляемые стрельбы. Весь поход «Чесмы» и «Варяга» до Сейшельских островов мы использовали главным образом для того, чтобы натренировать плутонговых командиров, комендоров и прислугу подачи Теперь настало время проверить все сделанное на опыте, и, конечно, мы все очень волновались.
Как с «Чесмы», так и с «Варяга» артиллерийские офицеры совместно отправились на катере выбирать надводные скалы, пригодные для стрельбы. Так как для комендорских стрельб нужен ряд щитов (колонна щитов), то отыскали, кажется, четыре маленьких надводных скалы, которые могли бы играть эту роль.
Составили расписание стрельб для «Чесмы» и для «Варяга» и приступили к выполнению нашей программы.
Так как на «Варяге» не было никаких современных приборов управления огнем, ни новейших приборов, как «указатель курсового угла», «указатель числа стрелявших орудий» и других, то мы со старшим артиллерийским офицером, по пословице «голь на выдумки хитра», кое‑что сделали своими средствами. Особенно возмущал наших соперников минных офицеров прибор, который назвали в шутку «Патентованный указатель Гессе, изготовленный мастерскими Климушкина (наш плотник)». Этот прибор был из деревянных реек, занимал почти всю боевую рубку, так что ни командиру, ни остальным почти невозможно было двигаться и надо было стоять наклонив головы. Этот прибор исполнял роль «указателя курсового угла капитана 2–го ранга Ивкова», принятого у нас во флоте. Как ни уродливо было наше сооружение, оно давало возможность маневрировать на нужных курсовых углах, но смеха и воркотни в рубке было много.
