Происходили сходки и на реке. Под вечер в тихих затонах Труханового острова, сцепивши бортами несколько лодок, руководители устраивали настоящую плавучую аудиторию. На всякий случай взято пиво, хлеб, селедки. Как будто прогулка. Кстати, есть и барышни. Справиться с такими сходками было нелегко….
Труднее было справиться с так называемыми «биржами». На Подоле, где жила главная масса евреев, эсдеки выбирали какую-либо улицу, и там в определенный час собиралась партийная публика. Агитация, «дискуссии» шли в открытую. Жаргон слышался всюду, русской речи не было. При появлении полиции все смолкало, на тротуаре мирное гулянье. Брать было не за что. Посылали патрули, при виде которых молодежь разбегалась, но и это не помогало, биржи продолжались"2.
Широко практиковалось использование адресов частнопрактикующих врачей, преподавателей и т. п. Система явочных адресов была широко разветвлена и имела единственный организующий центр. Так, книжный магазин «Нива» называли даже «штабом» окружного комитета.
Зайдя в него и назвав условный пароль, можно было получить адрес явки на данный день, т. е. адрес квартиры, где принимает секретарь окружного комитета. Для тех, кто по роду работы, носимой форме одежды выделялся из постоянных посетителей того или иного адреса, подбирались другие явки, отвечающие требованиям конспирации. Ленин сам в 1906 году часто "работал на квартире К.Ф. Неслухавского — инспектора и преподавателя юнкерского пехотного училища. Квартира помещалась в стенах училища, поэтому была абсолютно надежна в конспиративном отношении"1.
Конспиративные квартиры имели, как правило, строго определенное назначение. Одни использовались как явочные, другие для собраний, укрытия революционеров, хранения литературы, техники и т. п.
Квартира для проведения собраний, как и любая другая, тщательно подбиралась, была хорошо известна большевикам и находилась вне подозрения полиции. Лучше всего, если это был отдельный дом с запасным выходом, не удобный для ведения слежки. Если дом был с соседями, то проверялась звукоизоляция стен и перекрытий. В отличие от явок, квартиры для собраний часто менялись.
Местом проведения собраний нередко служили сараи, бани и другие постройки. В летнее время собрания и встречи проводились за городом под видом прогулок.
Подготовка и проведение собраний тщательно планировались, требовали большой осторожности и изобретательности. Встречи назначались в разное время суток, а их место нередко менялось.
Часто использовались такие конспиративные приемы по организации сбора, как назначение места и времени встречи, откуда все собравшиеся отправлялись на собрание. При этом место подыскивалось поочередно всеми участниками встречи. По улице выставлялись дежурные, которые условными знаками предупреждали об опасности. Сходки легендировались и под свадьбы с назначаемыми «женихом» и "невестой".
За границей встречи проводились, кроме уже перечисленных мест, в кафе, в небольших и недорогих ресторанах. В них никто не обращал внимания на непритязательного постояльца, живущего в комнате на заднем дворе.
Свои специфические особенности имели явки, предназначенные для рабочих, мастеровых. В этом случае искусно использовалась созданная самим же царизмом застройка рабочих кварталов, их запущенность в социально-бытовом отношении. Вот как описывает возникающие здесь у полиции сложности в одном из своих отчетов ротмистр Терешников: "Сормово представляет собою громадное разбросанное селение, перерезанное массой улиц и переулков, домики, в подавляющем большинстве, мелкие, одноэтажные; отгороженных дворов совсем нет, и, несмотря на наличность нумерации этих домов, типа деревянных изб, отыскать тот или иной дом без помощи местных обывателей положительно невозможно… Население — рабочие сормовских заводов и их семьи, по общим отзывам, весьма сплоченное; появление всякого нового человека уже вызывает внимание улицы, чему способствует нахождение на улице до позднего времени многочисленных групп уличных мальчишек — этих добровольцев-вестовщиков, служащих, по словам местной полиции, большим тормозом при общеуголовном сыске, т. к. быстро разносят по обывательским домам весть о появлении чинов полиции, стражников и новых лиц"1.
Инструкцией революционеру полагалось "хорошо ознакомиться с городом, где он намеревается работать; ему должны быть известны участки, улицы, проулки, площади, в особенности же проходные дома, где легче всего улизнуть от преследования шпионов. Время, потраченное на это, не будет потеряно бесполезно… В случае, если предполагается заходить в квартиру, где предполагается обыск, нужно заранее придумать легальное объяснение своего посещения… Входя в квартиру, не следует употреблять никаких условных знаков, надо звонить и спокойно спросить открывающего двери, живет ли здесь такой-то (сказать вымышленную фамилию). Если шпионы схватят вас за руки, следует протестовать с негодованием. Перед лицом жандармского офицера спокойно отвечать на его вопросы, точно придерживаясь со всеми подробностями заранее обдуманного плана".
Пункт 2 этой же инструкции определяет, что "всякие собрания следует устраивать на улицах многолюдных, в больших домах, в квартирах лиц, не замеченных полицией. Желательно, чтобы квартира была совершенно обособлена, имела толстые стены, окна должны быть зашторены и завешаны. Приглашенные должны знать подробный адрес квартиры, дабы не расспрашивать дворника… Если за идущим на собрание следует дворник или шпион, нужно придумать какое-либо дело и зайти на несколько минут в квартиру этажом ниже или выше. Надо входить и уходить не более чем по двое-трое; внимательно рассматривать двор и улицу; дворнику, отпирающему ворота, давать на чай; притворяясь выпившим, разговаривать о картах, водке и женщинах. Хорошо, если во время собрания кто-нибудь кружит около дома, чтобы предупредить собравшихся в случае опасности". И если за границей ресторан считался удобным явочным местом, то в России было "безусловно, запрещено устраивать сходки и свидания в ресторанах, молочных и кондитерских, где первый встречный посетитель или лакей может сделать донос; в таких общественных местах нельзя разговаривать шепотом, можно только говорить громко и о вещах безразличных"1.
Многообразие решаемых революционерами задач определяло и разноплановость использования явочных пунктов. Например, редакция «Искры», расположенная в Германии (что не было новым — ещё «Колокол» А.И. Герцена и Н.П. Огарева печатался в Лондоне и оттуда ввозился и распространялся в России), через своих агентов в России в целях конспирации без согласования с ЦК партии, подбирала адреса надежных и проверенных лиц. "Направляемое в Россию или из России лицо снабжалось явкой… Назначение явки — принять нелегально, а затем переправить его далее, в зависимости от цели прибытия обеспечить квартирой или явкой в следующий город, устроить встречу с необходимым лицом и т. п. Явка, как правило, служила лишь для связи. Последовательное применение явок составляло явочную цепочку. С целью более правильного применения явок Н.К. Крупская осуществляла их централизацию, т. е. явками в России распоряжалась редакция "Искры"1.
Аналогичным образом подбирались адреса для печатных точек, складов литературы, оружия и взрывчатых веществ, адреса для проживания лиц, находившихся на нелегальном положении.
А вот взгляд на организацию посещения конспиративной квартиры с противоположной стороны — глазами жандармов: "…агентура указала мне, что завтра вечером, часов около девяти, у моста должно состояться свидание одного из комитетчиков с человеком из типографии и что комитетчик тот и есть посредник между центром и типографией. Он должен на том свидании передать для типографии черновик первомайской прокламации…
Мой заведующий наружным наблюдением посмотрел место, где должно было состояться свидание, и установил самое осторожное наблюдение кругом. Место было скверное: глушь, ни одного человека.
В назначенный день и час плохонький извозчик и женщина из шатающихся (то были филеры) действительно заметили по виду интеллигентного человека, который, подойдя к мосту, встретился с молодым, как будто рабочим. Было темно. Поговорив минуту, встретившиеся разошлись. В сторону интеллигента пошла женщина, за рабочим поплелся извозчик. Вскоре их приняли поджидавшие в соседних улицах другие филеры, которые уже и продолжали наблюдение. Интеллигент долго крутил и в конце концов ушел от филеров, его утеряли… «Щуплый» же, так прозвали филеры рабочего, был проведен в один из домов… Зашел туда «Щуплый» осторожно, предварительно умно проверив свой заход. Вот эта-то проверка, оглядывание, чаще всего и проваливала революционеров.
Дальнейшее наблюдение за тем домом показало, что он почти никем не посещается. Там царила тишина. Только под вечер выходил как будто рабочий к воротам, стоял, курил и уходил обратно. Он наблюдал, конечно, за тем, что делается около.
