Нередко Руднева посещали иностранные атташе и корреспонденты, интересуясь деталями боя «Варяга» и другими эпизодами войны на море. Но особенно радовался он, когда приходили служившие с ним матросы. С ними вспоминал он жизнь на «Варяге» и в экипаже. Не забывали Руднева и инженеры-кораблестроители, интересовавшиеся его опытом.
Наступила весна 1907 года. Правительство торжествовало победу и жестоко расправлялось с теми, кто выступал против самодержавия, в том числе с матросами «Варяга».
В печати больше не писали о «Варяге» в связи с негласным запрещением. Враги Руднева открыто на все лады чернили его. Особенно отличался его бывший «друг» флигель-адъютант, капитан 1-го ранга Н. Д. Дабич, командир 18-го флотского экипажа и бывший незадачливый командир крейсера «Громовой». К нему примкнул бывший старший офицер «Варяга» Степанов, затаивший злобу на Руднева за запрещение избивать матросов.
Началась травля меня, старшего сына, в пажеском корпусе. Пришлось оставить это учебное заведение. Отец хотел перевести меня в морское училище, но его предупредили, что и здесь меня постигнет та же участь. Так род Рудневых был лишен возможности иметь представителя в русском флоте. Я поступил в Петровскую сельскохозяйственную академию (ныне им. Тимирязева) и стал агрономом...
6
В 1907 году японцы произвели обследование затонувшего «Варяга».
Однаждь! на квартиру Руднева явился сотрудник
японского посольства и на плохом русском языке изъявил желание видеть контр-адмирала. Он сообщил о предпринятом обследовании затопленного крейсера и попросил в гилл! с этим встретиться с сотрудниками посольства. Движимый любопытством Руднев согласился.
«Варяг» после подъема со дна моря.
В назначенный день прибыли секретарь посольства, морской атташе и еще один сотрудник с чемоданом в руках. Любезно справившись о здоровье Руднева и его семьи» японские гости сообщили об обследовании «Варяга» и о найденных на нем вещах» принадлежавших его командиру. При этих словах сотрудник открыл чемодан и выложил некоторые личные вещи Руднева, утонувшие вместе с крейсером.
Затем начал говорить атташе. Выразив удовольствие встретиться с «героем России», как он выразился, атташе заявил:
— Ваше превосходительство! Правительство микадо просит вас принять японский орден в знак глубокого уважения к геройскому подвигу, совершенному в Чемульпо.
И он протянул Рудневу черную лакированную шкатулку с государственным гербом на крышке. Внутри на шелковой подушке лежал орден «Восходящего солнца» 2-й степени.
Озадаченный Руднев не сразу нашелся с ответом. Он подумал, не явится ли принятие ордена оскорблением чести варяжцев? Он поблагодарил и заметил, что такие вручения происходят через министерство иностранных дел. Атташе ответил, что посольство уже обращалось туда, но никакого ответа не получило, а потому было решено произвести вручение непосредственно награжденному. Тогда Руднев принял орден и еще раз выразил благодарность, решив сам обратиться в министерство иностранных дел. Гости откланялись и покинули квартиру Рудневых.
Этого ордена Руднев никогда не носил. Он хранился где-то далеко, чтобы не попадался на глаза и тем са-мым не напоминал Урну, Муракамн и других....
Между тем травля Руднева развертывалась все шире. В морском штабе отменили намеченное ранее присвоение одному из строящихся контр-миноносцев названия «Капитан Руднев». Резко сократился круг друзей и знакомых. Они боялись, как бы связь с опальным контр-адмиралом не отразилась на их службе.
В марте 1507 года в Государственной думе выступил председатель совета министров Столыпин с реакционной правительственной декларацией, требовавшей от думы «восстановить в стране порядок и спокойствие».
С ответом от фракции социал-демократов выступили меньшевики. Депутаты-большевики резко критиковали это выступление за отсутствие в нем основных революционных требований пролетариата.
В ночь на 3-е июня правительство арестовало социал-демократическую фракцию, а утром был опубликован царский указ о роспуске Государственной думы.
Это событие, получившее название «государственного переворота 3-го июня», показало, что царское правительство еще достаточно сильно, чтобы на некоторое время удержать угнетенные народы России в своем повиновении.
Все это отразилось и на дальнейшей судьбе Руднева.
Летом он неожиданно получил приглашение прибыть к Бнрилеву. Тот встретил его любезно, заговорил
на самые обычные темы, но затем перешел к причине вызова. '
— За последнее время,— сказал министр,— ведутся опасные для вас, Всеволод Федорович, разговоры среди офицеров флота, беззаветно преданных монарху. Они выражают недовольство, что вы не понесли за ваше ослушание заслуженного наказания и хотят просить о пересмотре вашего дела. Поэтому в ваших же интересах покинуть столицу в самое ближайшее время. На это не последует никаких письменных указании, поступайте как вам заблагорассудится, но рекомендовал бы вам прислушаться к моим словам.
Руднев с невозмутимым спокойствием выслушал этот лицемерный совет и ответил с иронией:
— Мне все ясно. Куда прикажете выехать, ваше превосходительство?
— Нет, что вы, что вы.— возразил Бнрилев.— Вы можете ехать куда угодно.
— Ну хорошо, поеду на родину, в Тульскую губернию, там и останусь до конца своих дней.
Руднев встал и вышел.
Узнав о разговоре с Бирилевым, Мария Николаевна сказала:
— Поступай, как тебе кажется лучше, но предупреждаю: я с детьми останусь в Петербурге.
Руднева огорчило решение жены и он стал убеждать ее переехать вместе, но она твердо стояла на своем.
Немногие друзья Руднева глубоко возмущались решением Бирилева, но приходилось подчиниться. Генерал-лейтенант П. Н. Воронов и контр-адмирал А. Г. Абрамов хотели писать «на высочайшее имя» прошение в защиту героя Чемульпо, но Руднев отговорил их от этого. *
— Плетью обуха не перешибешь? — сказал он.— Не надо унижать ни себя, ни меня...
VIII
ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ
ЕДЕЛИ через три Руднев уехал в Москву и поселился у родственников.
* Он занялся подысканием в Тульской губернии небольшой усадьбы. Руднев переехал в усадьбу при деревне Мышенки Алексинского уезда, в 3-х верстах от станции Тарусская Московско-Курской . железной дороги.
Жажда кипучей общественной деятельности не покидала Руднева и здесь, в деревенской глуши, несмотря на пошатнувшееся здоровье.
Закончив приведение в порядок дома, Руднев начинает благоустройство усадьбы. Часто его можно было видеть- работающим в поле или на огороде с лопатой, вилами, топором в руках.
Вскоре, молва о странном адмирале, работающем как простой крестьянин, облетела всю округу. В те времена физический труд считался зазорным для привилегированных сословий, образ жизни Руднева расценивался ими по меньшей мере как чудачество. Соседние помещики специально проезжали мимо усадьбы Мышенки, чтобы воочию увидеть адмирала с вилами в руках.
Точным распорядок дня, поддерживаемый привычной дисциплиной, физический труд благотворно сказывались на здоровье Руднева. С чувством глубокого удовлетворения сообщал он о своей жизни семье. Письма часто сопровождались фотографиями.
Из окна комнаты Руднева долгими вечерами пробивался в сад свет настольной лампы. Работа над книгой «Кругосветное плавание на крейсере «Африка» близилась к окончанию. Кроме того, он уделял много времени переписке со своими многочисленными корреспондентами.
С тяжелым чувством наблюдал Руднев за жизнью окрестных крестьян. Большинство их имело крохотные клочки земли без выгона для скота, а у многих и лошадей не было. Пахали сохой, приобрести плуг было не по средствам. Хлеба не хватало, и для спасения семьи от голода приходилось идти в кабалу к помещику.
Сочувствуя крестьянскому горю, Руднев всемерно помогал деревенским соседям добрым советом, а то и деньгами. Память об этом живет и в наши дни.
Будучи попечителем земской школы. Руднев собирает среди местной интеллигенции деньги на покупку обуви и одежды для детей бедных крестьян, причем большую часть средств вносит сам.
Из числа помещиков и интеллигенции Руднев поддерживал знакомство лишь с земским врачом Шаровни-ковым, с которым имел много общих взглядов.
Недалеко от рудневской усадьбы находилось богатейшее имение Першнно, принадлежавшее великому князю Николаю Николаевичу, с которым Руднев имел столь памятную «беседу». Тысячами десятин владел великий князь. Имение предназначалось специально для охоты. Кроме прочей дичи, здесь разводили волков, которые причиняли большой ущерб крестьянскому скоту. Конечно, Руднев никогда не бывал в поместье высокопоставленного самодура, но зато нередко посещал живших недалеко родственников Льва Николаевича Толстого, где несколько раз встречался с великим писателем.
