В первую очередь, намечено было систематическое ограбление материальных богатств. Гитлер поручил это дело выдающемуся специалисту — маршалу Райха, Герингу. Этот организованный грандиозный грабеж получил, подобно военным операциям, особое имя: это был «план Ольденбург».
«Вся организация — говорится в документе 1317 P.S., помеченном 1-м марта 1941 г., — подчинена райхсмаршалу. Она ведала всеми отраслями хозяйства, за исключением пищевых продуктов, которые были поручены специальной комиссии, возглавляемой статс-секретарем Баке. Главная задача организации, вверенной Герингу, состояла в овладении всеми запасами сырья и всеми крупными промышленными предприятиями».
Через два месяца план Ольденбурга был разработан до мельчайших деталей. Документ 1157 P.S. от 29 апреля, разделяет Россию на четыре больших экономических инспектората: 1) Ленинград (условное имя Голштиния), 2) Москва (Саксония), 3) Киев (Баден) и 4) Баку (Вестфалия). Пятый инспекторат держался в резерве, очевидно, в ожидании новых завоеваний.
23 экономических комендатуры и 12 бюро предназначались для разработки и проведения мер, предписываемых инспекторатами. Одна из комендатур предполагалась в Сталинграде. Этот пост остался незанятым.
Министр Баке должен был хозяйничать пищевыми продуктами. Принципы его деятельности изложены в документе 2718 P. S.:
1) В течении четвертого года войны (1942) германские вооруженные силы должны быть питаемы целиком за счет России, это необходимо для продолжения войны.
2) Неважно, что миллионы людей умрут от голода, если мы возьмем из этой страны то, что нам необходимо для себя…
Третьей личностью, призванной Гитлером играть роль в России, был шеф СС, начальник Гестапо, — Генрих Гиммлер.
«В зоне операций, — говорит особая директива от 13 марта 1941 г., — райхсфюреру СС поручается приказом фюрера специальная миссия, которая вытекает из борьбы двух противоположных политических систем. В пределах этой миссии райхсфюрер СС действует совершенно независимо и на свою собственную ответственность».
Это чудовище — Гиммлер — становится палачом России. В момент, когда поражение Германии уже стало намечаться, 4 октября 1943 г., он с неподражаемым цинизмом излагает своим коллегам, генералам СС, принципы своей политики и своей морали (речь в Познани, документ 1919 P. S.). Вот этот памятник варварства:
«Мы, СС, руководимся следующими принципами: мы должны относиться лояльно, честно и по-братски к тем, кто принадлежит к нашей расе и только к ним. То, что происходит с русскими, меня абсолютно не трогает. Процветание или страдания других наций меня интересует лишь поскольку эти нации являются рабами нашей культуры. Если десять тысяч русских женщин умирают от изнурения, копая противотанковый ров, то меня это интересует лишь поскольку этот ров нужен для Германии. Ясно, что мы не должны быть жестоки и бесчеловечны без необходимости: мы, немцы, единственный народ, который культурно относится к животным и мы должны так же относиться и к людям. Но было бы преступлением против нашей крови давать людям чужой расы идеалы, так как этим мы готовим бедствия нашим детям и внукам. Если кто либо придет и скажет мне: «Я не могу заставлять женщин и детей копать этот противотанковый ров, они умрут и это бесчеловечно», — то я отвечу ему: «вы преступник. Если этот ров не будет выкопан, то результатом этого будет смерть германских солдат. А они вашей крови». Вот что я хочу внушить СС, как один из наиболее священных законов их поведения. Я требую от них применения этого правила ко всем не-германским народам, и особенно к русским».
Кроме этого человека-зверя, Гитлер одарил Россию теоретиком, холодным палачом в лице Альфреда Розенберга. Он сделал его министром Восточных Областей. Розенберг был вероятно ненормальным. Его отрывистая, несвязная, безостановочная речь, его нескладные жесты, тяжелый, неподвижный взгляд — показывали, что он живет в каком-то ином, нереальном мире. За его речью трудно было следить. Его рассуждения были огромными скоплениями тумана, изредка прорезываемыми просветами, как бы молниями. Гитлер, — сам полунормальный, — с беспокойством смотрел на Розенберга и не подпускал его к активной деятельности. Наконец, он нашел ему подходящую роль: дал ему самое обширное поле для экспериментов — Россию.
За два дня до начала войны с Россией, 20 июня, Розенберг изложил свои идеи перед главными своими помощниками, предназначенными для организации завоеванной России (документ 1058 P.S.).
«Главной задачей Востока в этом году является питание германского народа. Юг России должен нам поставить необходимое пополнение питательного баланса Германии. Но мы не видим абсолютно никакого основания, обязывающего нас питать также и русский народ из продукции этих областей. Конечно, необходимо будет произвести широкую эвакуацию населения и нет сомнения, что русских ожидает ряд очень трудных лет.
Германию ждет гигантская задача, но эта задача отнюдь не только негативная, как могло бы казаться, если иметь в виду лишь жестокую необходимость эвакуации. Направление русского динамизма к востоку — вот задача, которую надо проводить со всей твердостью. Быть может, это решение будет одобрено будущей Россией, если не через 30 лет, то через сто. Если мы закроем Запад для русских, то они осознают свой истинный гений, свои подлинные силы и свою географическую принадлежность. Наше решение иначе будет расцениваться историками через сотни лет, чем оно расценивается русскими сегодня».
Фанатик, обрекавший живую Россию на голод, смерть и обезлюдение, шутовски изображал себя создателем счастья и благоденствия будущей России. Он окружал себя людьми, похожими на себя. «Розенберг, — говорится в протоколе одного собрания, состоявшегося 16 июля 1941 г., — заявил, что он хочет взять к себе капитана фон Петерсдорфа в виду его исключительных достоинств. Заявление это вызвало всеобщий ужас и возражения. И фюрер и райхсмаршал заявили, что они считают Петерсдорфа сумасшедшим».
Фюрер сам отобрал гауляйтеров, которых он хотел поставить во главе больших частей России. Лозе для Прибалтики, Каше в Москве, Кох на Украине, Фрауенфельд в Крыму, Тербовен на Кольском полуострове. Все «старая гвардия», твердые люди.
Задачей их было подготовить будущее. Какое?
Меморандум от 2 апреля 1941 г. (документ 1017 P. S.) дает ответ на этот вопрос. Россию ожидало расчленение на семь государств.
Германские геополитики, бывшие в этом вопросе советниками Гитлера, предусматривали в первую очередь Великороссию, т. е. центральную область, сердцем которой была Москва. Это — историческое ядро России, центр ее могущества, ячейка, откуда вышел панславизм. Ее необходимо было ослабить. К этому приводили три средства:
1) полное упразднение еврейско-большевистского управления без всякой попытки заменить его каким-нибудь более разумным и гуманным;
2) экономическое ослабление, путем конфискации наличных запасов, промышленных предприятий и средств передвижения;
3) отторжение значительных территорий и присоединение их к соседним политическим образованиям: Украине, Белоруссии и Донецкому Краю.
«Белоруссия и Дон, — говорится в немецком документе, — края бедные и отсталые. Они не опасны для Райха, их можно увеличить и усилить, при условии бдительности. Поэтому к Белоруссии следует придать Калининскую область, а к Дону — Саратовскую. Таким образом, Москва была бы в 250 километрах от границ Великороссии».
Украина должна была получить самую широкую национальную автономию. Она становилась экономическим и политическим вассалом Райха и была бы включена в союз Черноморских держав. Ей предоставлялись двойная миссия: почетная обязанность кормить Райх и доверительная обязанность быть постоянной угрозой для Москвы.
Пятой державой был намечен Кавказ. Его этническое и лингвистическое разнообразие исключительно богато. Поэтому его легко раздробить на ряд мелких суверенных образований, составляющих в целом федерацию. Но район Баку с его нефтяными промыслами должен был так или иначе остаться под контролем Германии.
Из Средней Азии и Туркестана советники Гитлера хотели сделать мусульманское государство в качестве вспомогательного союзника Великого Райха. Это государство, — говорится в документе 1017 P. S., — явится операционной базой и средством давления на Индию.
Остаются балтийские провинции, т. е. Литва, Латвия и Эстония.
«Нужно будет, — говорит меморандум, — организовать переброску в центральные области России значительной части городского населения Латвии и низшие группы населения Литвы. Затем будут предприняты шаги к заселению этих стран народами германской расы. Большой контингент могут дать немцы с Поволжья, очищенные от нежелательных элементов. Следует далее иметь в виду датчан, норвежцев, голландцев и даже — после победоносного исхода войны — англичан. В течение одного или двух поколений этот новый район колонизации может быть присоединен к Райху».
