Григорий Иванович заразил его своим энтузиазмом, рисуя картины развития торговых операций на Американском материке, основания селений и городов, распространения русского влияния и православия. Многое из того, что рассказывал экспансивный Шелихов, было настолько фантастичным, что умный Резанов не мог не заметить невозможности выполнения. Но он также знал, что здравый подход к этим фантастическим планам, тем не менее может привести к большим, если не сказать блестящим результатам.
И если Шелихов, как казалось, порой излишне увлекался и своим неподдельным увлечением вызывал сомнения в осуществлении его планов, то Наталья Алексеевна произвела более сильное впечатление на Резанова тем, что хотя и полностью разделяла планы мужа, но осторожно и умело вставляла их в такие рамки, что они становились более понятными и достижимыми.
Не только фантастика продвижения в Америку увлекла Резанова — он еще в большей степени увлекся молодой дочерью Шелиховых Анной, достойной дочерью красавицы Натальи Алексеевны. Прошло не так много времени, и Николай Резанов, казавшийся таким холодным, расчетливым молодым чиновником, вдруг преобразился. В присутствии Анны он становился веселым, шутливым, остроумным и даже шаловливым молодым человеком.
Свадьба Николая Петровича с Аней в Иркутском кафедральном соборе превзошла все подобные торжества в истории этого города. Весь иркутский «свет» присутствовал на свадьбе и на последовавшем за ней приеме. Шелихов не пожалел своей мошны. Шампанское лилось рекой.
После этого события жизнь Резанова закрутилась с калейдоскопической быстротой. Женившись на дочери Шелихова, он с головой ушел в дела компании, прекрасно изучил ее сильные и слабые стороны и пришел к убеждению, что планы Шелихова можно претворить в жизнь только в том случае, если компания получит монопольные права на новооткрытые американские земли.
В 1795 году неожиданно умирает «российский Колумб» Шелихов. Резанов, уехавший в Петербург, выписал туда Наталью Алексеевну, ввел ее в высшие круги столицы, что было нетрудно, — красота Шелиховой открывала ей все двери. Она даже стала вхожа в салон князя Зубова. Резанов, кроме своих служебных обязанностей, начал энергичную подготовку своих планов для получения монопольных прав для Шелиховской компании. Он подал на высочайшее имя прошение об учреждении акционерного общества Российско-Американской компании. Пока жива была императрица Екатерина, противившаяся монополии, это прошение лежало под сукном, но с вступлением на престол Павла Первого делу был дан ход, и в июне 1798 года последовал высочайший указ об учреждении Российско-Американской компании, не только получившей специальные привилегии, но даже принятой под покровительство самого государя. Годы тяжелой работы, просьб, неудач, задержек и многих неприятностей в конце концов увенчались успехом. Теперь компания добилась того, к чему с самого начала стремился покойный Шелихов, а потом его жена и, наконец, его зять. Поздно в тот день, почти до утра, горели огни в роскошном доме Шелиховой в Петербурге, куда приехали Резанов с Аней и некоторые из его ближайших друзей — поздравить Шелихову, да и Резанова, с получением монополии. Эта честь, конечно, главным образом принадлежала Резанову. И снова шампанское лилось рекой.
Энергичный Резанов не остановился на достигнутом. Он знал, что главное правление компании, находясь в Иркутске, не имело никакого веса и влияния в столице, и поэтому настоял на переводе правления в Петербург в 1800 году, куда и переехала на постоянное жительство Шелихова. Резанов стал одним из директоров компании. После смерти императора Павла новый молодой император отметил труды Резанова, перевел его в свой круг близких людей и даже сам стал одним из акционеров Российско-Американской компании.
Благодаря стараниям Резанова некоторые члены императорского дома также приобрели акции компании. За ними последовали многие члены высшего общества столицы, так что к концу 1802 года, когда разрабатывались планы организации кругосветной экспедиции для установления морского сообщения с колонией в Америке, число акционеров компании выросло из скромной цифры в семнадцать человек до четырехсот.
Несколько лет разрабатывались самыми разными людьми проекты первой русской кругосветной экспедиции. Задолго до планов Крузенштерна и Резанова, герой Готландского морского сражения в 1788 году, известный морской офицер Григорий Иванович Муловский, мечтавший о снаряжении кругосветной экспедиции, представил министерству свой план. Перед самой русско-шведской войной к этой экспедиции стали серьезно готовиться, и ей, под началом Муловского, вменялось в обязанность исследовать западное побережье Северной Америки, Алеутские и Курильские острова, Сахалин и устье Амура, а также собрать сведения о Японии. Предполагалось, что корабли экспедиции выйдут в плавание в 1787 году, но начавшаяся война заставила эти планы отложить. А еще через два года, в 1789 году, во время одного из морских сражений и сам Муловский был убит.
Судьбе было угодно, чтобы под командой Муловского служили два молодых гардемарина. Во флоте к началу военных операций не хватало морских офицеров, и 27 мая 1788 года, как официально сообщалось — «по недостатку в офицерах, последовало повеление выпустить из Морского кадетского корпуса всех гардемарин офицерами, даже и тех, кто, не окончив полного курса, были хоть один раз в море». В группу этих досрочно выпущенных воспитанников Морского корпуса попали Крузенштерн и Лисянский.
Идеей Муловского заразился и Крузенштерн, который много об этом думал после войны, когда был причислен вместе с Лисянским к английскому флоту, и побывал с этим флотом почти во всех частях света. В 1799 году, когда оба офицера вернулись в Россию, Крузенштерн немедленно представил министру военно-морских сил Кушелеву свой проект организации экспедиции, но большого понимания не нашел. Его план предусматривал две цели экспедиции: во-первых, установить регулярное морское сообщение между Кронштадтом и Камчаткой, а также северо-западным берегом Америки. Кроме доставки товаров в эти районы, корабли должны были загрузиться мехами и, доставив их в Кантон, в Южный Китай, — продать там товар. Второй же целью проекта было поднятие престижа русского флота.
Прошло три года, и Крузенштерн вновь посылает свое «начертание», теперь уже новому морскому министру, адмиралу Николаю Семеновичу Мордвинову, передовому человеку того времени, которого проект заинтересовал настолько, что он даже написал Крузенштерну:
«Записки ваши, о которых вы мне пишете от 23 минувшего апреля, мною получены… Я оные нахожу во многих частях полезными и достойными монаршего внимания и только избираю удобный случай, дабы с пользою вашей доложить о них. До сего времени прошу вас покорно принять терпение, я же уповаю, что вы не оставлены будете за ваши труды без вознаграждения… Мая 13 дня 1802 г.».
Может быть, опять в тяжелой международной обстановке того времени — возвеличения Наполеона — об этом проекте было бы забыто, если бы судьбе не было угодно, чтобы на проект обратил внимание Резанов. Проект Крузенштерна вполне соответствовал подобным же планам Резанова. Он немедленно поставил об этом в известность директоров Российско-Американской компании, считая, что экспедиция такого рода должна быть организована компанией. Более того, Резанов ознакомил с проектом и министра коммерции графа Н. П. Румянцева. В результате рекомендаций графа Румянцева и адмирала Мордвинова и энергичного нажима Резанова на директоров Российско-Американской компании император Александр разрешил компании снарядить экспедицию. Решено было отправить два корабля. Для командования экспедицией решено было пригласили капитан-лейтенанта Ивана Федоровича Крузенштерна, а его помощником и командиром второго корабля был избран капитан-лейтенант Юрий Федорович Лисянский. Указ императора о снаряжении экспедиции был подписан 7 августа 1802 года.
Казалось, все препятствия преодолены и можно было собираться в путь, но… в России не оказалось двух кораблей, годных для подобного длительного путешествия. Поручили Лисянскому выехать в Лондон, где он приобрел два, небольших корабля — «Леандр» в 450 тонн, с 16 пушками, и «Темзу» в 370 тонн, с 14 пушками. Корабли были переименованы — первый в «Надежду», второй в «Неву».
Оба корабля пришли в Кронштадт только 5 июня 1803 года, и сразу же начались приготовления по погрузке всего необходимого на суда. Команды кораблей и офицеры были уже подобраны Крузенштерном и Лисянским. Нужно было только загрузить их трюмы и начать первое в русской истории кругосветное путешествие. Неожиданно в планах экспедиции произошли большие перемены. Император Александр решил воспользоваться экспедицией, чтобы отправить в Японию посольство, которое должно было открыть, наконец, двери этой страны. Как мы уже знаем выбор его пал на Резанова.
