- Это могла быть и птица.
- Могла бы, но это никакая не птица.
- А тот берег поблизости... Это случайно не Мэриленд?
- Он самый, но я почти не знаю того берега. Я проплывал мимо, но всегда при этом оставался далеко в море, где побольше места и есть, где развернуться. Мне приходилось слышать, что здесь вдоль побережья есть небольшие островки, рифы и дуют береговые ветра. А там кто его знает...
Эта ночь была самой темной из всех ночей, что были на моей памяти, и чернее моря я больше не видел никогда. Ветер держался, и "Абигейл" ходко шла вперед. Я подошел к гакаборту, стоя как раз над той каютой, где сейчас находилась Диана, и глядя на море за кормой.
Ничего.
Только ночь, лишь непроглядная тьма, только ветер и море. Внезапно в просвете среди гонимых по небу ветром облаков, показались звезды. И вдруг совершенно внезапно из темноты вынырнул корабль, словно черный призрак, восставший из черных морских пучин. Они у нас на корме, их бушпринт был совсем рядом, и я увидел, что огромный темнобородый детина готовится забросить "кошку". Нас собираются брать на абордаж.
Он еще раскручивал "кошку" над головой, когда я выстрелил. Я не помню, как у меня в руке оказался пистолет, мне запомнился только сноп пламени, вырвавшийся из ствола и удивленное лицо того парня в тот момент, когда заряд угодил ему в грудь. Он упал ничком, вырвавшаяся у него из рук "кошка" улетела куда-то в сторону, но только в следующий момент их судно поравнялось с нами, и через борт один за другим посыпались на палубу их люди.
Я услышал крик Тилли, и в тот же момент стволы наших пушек изрыгнули пламя и дым. Я увидел, как по воздуху пролетел обломок фальшборта, услышал чей-то крик, раздались выстрелы и сражение закипело. Я выстрелил снова, выхватив второй пистолет, который тут же оказался выбит у меня из рук, и тогда я со всей силы двинул нападавшего в челюсть и, выхватив нож, всадил его ему в брюхо по самую рукоятку.
Я выхватил шпагу, перебросив нож в левую руку, как, говорят, это принято у итальянцев, и бросился в самую гущу битвы, нанося удары направо и налево. Враги были со всех сторон, и это был сущий ад.
Какой-то человек бросился на палубу мне под ноги, отчаянно стараясь ухватить меня за щиколотки, но я отбился и от него и, в конце концов, мне удалось выбраться из этого человеческого месива. Тилли удалось собрать вокруг себя кое-коего из своих людей, и враги наседали на них со всех сторон. Но бортовой залп, хоть и произведенный с опозданием, все же сделал свое дело, потому что палуба неприятельского корабля была охвачена пламенем, и я видел, как бегают и суетятся люди, пытаясь воевать с огнем, который внезапно перекинулся на паруса и начал взбираться по ним вверх, в мгновение ока превращаясь в огромную пылающую лавину, как если бы где-то поблизости взорвался бы пороховой погреб.
Во все стороны летели горящие клочья парусины, и какой-то человек, на котором загорелась одежда, бросился за борт, в темное, волнующееся море. Я успел лишь мельком заметить его. Он вскинул мушкет, собираясь выстрелить, когда занялись паруса, и огонь начал подбираться к нему, словно гигансткая, многопалая рука. Я видел его выпученные от ужаса глаза и, уже объятый пламенем, он с диким криком бросился со стеньги в море.
Я отчаянно сражался, прокладывая себе путь к лестнице и вниз по ней, к двери, что вела на палубу из главной каюты.
Дверь настежь распахнулась, и я бросился вперед. У меня на пути возник человек с серьгами в ушах и сломанными зубами, который тут же набросился на меня, по-видимому, вознамеревшись снести мне голову абордажной саблей, которая была у него в руке. Я отбил этот удар и сам сделал резкий выпад вперед, нанося удар кинжалом, который вонзился ему между ребер. Я почувствовал, его смердящее дыхание, пахнувшее мне в лицо, и уж в следующий момент он осел, оставаясь лежать на палубе, и перешагнув через него, я вошел в каюту.
Диана неподвижно стояла спиной к переборке, высокая, красивая. Она стояла лицом к лицу с человеком, который был повернут спиной ко мне, но я тут же узнал его. Это был Джозеф Питтинджел.
- А теперь, - сказал он ей, - я покончу с тобой раз и навсегда!
- Ты для начала покончи с тем, кто стоит у тебя за спиной, хладнокровно сказала она ему. - Хотя, куда уж тебе...
- Меня не проведешь! - глумливо захихикал он. - Я думаю...
Но, видно, в ее взгляде он сумел разглядеть нечто такое, что заставило его обернуться, и реакция его была мгновенной. Я наивно полагал, что он для начала что-нибудь скажет, станет угрожать, требовать, короче, не знаю, что еще.
Со шпагой наголо, он бросился на меня, и я наверняка лишился бы жизни, если бы не мой пистолет, который после выстрела я сунул обратно за пояс. Острие клинка попало точно в него, и прежде, чем он успел нанести новый удар, я своей шпагой сумел отбить его руку, сжимавшую клинок. Он сделал резкий выпад, и глаза у него были выпучены от непередаваемого гнева и ярости. Я отбил и этот удар и был готов к наступлению. Он опять бросился было ко мне, но потом вдруг резко остановился и занес свой клинок, собираясь заколоть Диану!
Она стояла у переборки, и ничто не могло защитить ее от занесенной над ней шпаги. И тогда я с силой поднял свой клинок, который вонзился ему между туловищем и рукой, глубоко погружаясь в мускулы, что соединяют между собой руку и плечо.
Его пальцы разжались, шпага взлетела в воздух, едва не задев Диану, и со звоном упала на палубу.
Он обернулся ко мне, и по его наполовину отрубленной руке стекали потоки крови.
Не обращая на него внимания, я протянул руку Диане.
- Идем, нам пора.
ГЛАВА 19
Мы выбрались на палубу, где в это время уже находились Джон Тилли и с полдюжины его людей, которых он собрал вокруг себя. Сражение было закончено, один труп лежал у шпигата; еще один мертвец безвольно повис на фальшборте, и как раз в тот момент, когда я взглянул в ту сторону, тело его съехало вниз и осталось лежать на мокрой палубе.
Черный корабль казался теперь еще более черным, оставаясь позади, погружаясь в воду все глубже, и вода заливала его палубы.
Неприятельский корабль остался в кабельтове от нас, и отсюда было видно, как по палубе снуют какие-то люди.
- Как у нас дела, Джон? - спросил я у Тилли.
- Плохо... очень плохо, - сказал он. - По-моему, у нас пробоина в корпусе, и мы идем ко дну.
Палуба покачивалась как-то нарочито тяжело и медленно, и мне стало не по себе. Ощущение было прескверное.
- А до берега она дотянет? - осведомился я. - Может быть, можно проплыть на ней еще немного...?
- Да я и сам уже думал об этом. Ну что, рискнем? Это все же безопаснее шлюпки, по крайней мере, мы хотя бы попытаемся.
Он начал отдавать распоряжения, но команда была уже действовала.
- А что с ними? - спросил я.
Он бросил взгляд на тонущую "Весталку", если, конечно, это и в самом деле была она.
- У них те же шансы, что и у нас. Они сами заварили эту кашу. Пусть пеняют на себя.
Оставив Диану на юте, я прошелся по палубе, подбирая разбросанные повсюду вещи и наводя некое подобие порядка. Два трупа на палубе были просто мертвыми телами, из которых ушла жизнь, и я выбросил обоих за борт.
Я подобрал пистолет и сунул его за пояс. Мы продолжали идти вперед, и наш рулевой положил руля к ветру.
Корабль продолжал набирать воды, и, положившись на удачу, мы решили идти к берегу. А что, если мы застрянем где-нибудь на наносном песчанном баре вдали от побережья? И все же у нас был шанс спасти и команду, и груз, а также и сам корабль, так как "Абигейл", можно сказать, была частью нашей семьи.
Теперь она стала какой-то медлительной, и это мне совершенно было не по душе.
- Никуда не уходи, - сказал я Диане. - Я должен знать, где ты, если уж случится самое худшее из того, что только может случиться. Мы доплывем до берега вместе.
- Или утонем, - заметила она.
- Мы доберемся до берега, - продолжал я, - потому что я хочу забрать тебя с собой в свою хижину среди гор, среди дальних голубых гор, как называл их мой отец. И у нас все обязательно будет хорошо. Я должен оставить после себя сыновей, чтобы на тех огромных просторах жили люди, руками которых будет создаваться эта страна, которая станет для них родной.
Теперь наш корабль мог нести лишь минимум парусов, но все же мы продвигались вперед, и где-то к западу от нас была земля, пусть и подветренный, но все-таки берег.
Как только были поставлены паруса, нам не оставалось ничего другого, как только ждать. Оставшиеся в живых матросы понемногу собирались на палубе, и в руках у каждого был небольшой узелек со скромными пожитками.
- Готовьте шлюпку к спуску, - велел Тилли. - Положите в нее запас еды, воды и все, что понадобится для ночлега, а еще оружие и порох.
- Вы думаете, на этом все не кончится? - поинтересовался один из матросов.
Тилли взглянул на него.
- Быть готовым ко всему - такова цена существования, парень. А теперь отправляйся помогать остальным.
