Из зала Совета потянулись многочисленные участники. И Фуке, прервав беседу на полуслове, ловко смешался с толпою. В толпе проскользнул к выходу. Его экипаж стоял у самого выхода. Фуке прыгнул в карету и велел гнать лошадей.
В это время д'Артаньян уже понял — упустили!
Но сколько раз он догонял судьбу! Он выбежал на улицу, за ним мушкетеры. Кареты Фуке не было видно. Вскочили на лошадей. Гасконец сообразил: олигарх решил бежать из Нанта. Короткий путь из города был только один — мимо городской площади. Пришпорили лошадей. Через двадцать минут бешеной скачки догнали карету суперинтенданта на городской площади у собора.
Мушкетеры окружили карету. Д'Артаньян приказал кучеру Фуке остановиться. Вежливо поздоровался с Фуке и протянул через окно приказ короля. Фуке молча прочитал приказ и так же молча вернул его. В карете Фуке поместились трое мушкетеров и д'Артаньян.
Кучера на козлах сменил мушкетер, карета двинулась. На окраине Нанта к ним присоединилась остальная рота. Окруженная сотней мушкетеров карета покинула Нант.
Охоту в тот день король отменил. Он уже подстрелил желанную дичь. Вместо охоты вечером был бал.
Эти несколько месяцев по приказу короля д'Артаньян тайно перевозил Фуке из одной тюрьмы в другую. Никто не знал, где тот содержится. Король боялся сторонников некогда всесильного олигарха. Но все они испуганно затаились, выказать негодование публично никто не посмел. Негодовали дома. Д'Артаньян все это время охранял Фуке.
Уже в первой тюрьме д'Артаньян изысканно-вежливо протянул олигарху бумагу. Это был приказ Фуке коменданту Бель-Иль о передаче острова королю.
— Надеюсь, вы поняли, сударь.
— Я понял, сударь. Меня начали грабить.
Фуке подписал.
Между тем король велел начать следствие. В первых числах февраля 1662 года д'Артаньян и карета с Фуке в сопровождении сотни мушкетеров подъехали к воротам Венсенского замка... Здесь решено было заключить вчерашнего всесильного олигарха на время следствия, как когда-то мечтал король. Фуке заточили в ту самую башню, где лежал его миллион, подаренный королю. По приказу Людовика все, что касалось охраны тюремного замка, начиная с ворот и подъемного моста, перешло в ведение д'Артаньяна. Коменданту замка и его помощнику было приказано подчиняться всем приказам мушкетера. Как предупредил король гасконца, он отвечал за узника головой. Д'Артаньян организовал беспрецедентные меры безопасности. Помня о дерзком побеге из Венсенского замка герцога де Бофора, гасконец поставил десяток мушкетеров дежурить у камеры Фуке. Внутри камеры день и ночь находился часовой. Сношениями арестованного с остальным миром занимался только д'Артаньян.
Все имущество олигарха было арестовано. Два перстня на руке Фуке составляли теперь все достояние самого богатого человека Франции. Д'Артаньян продал драгоценные перстни и хранил вырученные деньги. По просьбе Фуке он купил ему Библию и труды святых отцов церкви.
Устроив быт и, главное, охрану арестанта, д'Артаньян по приказу короля занялся его владениями.
Жена и дети олигарха отправились в ссылку. Роскошный особняк олигарха и замок Во-ле-Виконт были опечатаны и охранялись мушкетерами.
Д'Артаньяну было поручено тщательно обыскать владения Фуке, изъять найденные документы и передать их следствию.
Главным местом обысков стали особняк Фуке в пригороде Парижа и, конечно, Во-ле-Виконт. Несмотря на тщательные поиски, произведенные д'Артаньяном вместе со своим помощником шевалье де Сен-Маром, они ничего не нашли. Д'Артаньян хотел побыстрее закончить щекотливое, неприятное поручение. Но шевалье Сен-Мар оказался ищейкой куда упорнее.
На следующий день, когда д'Артаньян вернулся к своему узнику, Сен-Мар возобновил допросы архитекторов и инженеров, строивших замок. Допрашивал с пристрастием. Один из архитекторов не выдержал и выдал секрет.
Здесь месье Антуан прервал свой рассказ.
Мы вернулись в залу, именовавшуюся Дворцом Солнца. Месье Антуан подошел к одному из зеркал — это было второе зеркало справа от входа. Месье Антуан попросил сопровождавшего нас господина разрешить отодвинуть зеркало.
Тот в изумлении спросил:
— Разве оно двигается?
— Именно так, — ответил месье Антуан.
С удивительной легкостью он сдвинул тяжеленную консоль с бюстом римского императора, стоявшую у самого зеркала... Под консолью оказалась утопленная в пол педаль. Теперь освобожденная от груза консоли педаль стала медленно подниматься, и одновременно огромное зеркало начало послушно отодвигаться в сторону. За зеркалом зияла черная дыра тайника.
Сопровождавший нас служитель музея застонал от восторга.
— Здесь, — сказал месье Антуан, — и находилась огромная связка бумаг. Это был план восстания Фуке против кардинала Мазарини, обращения Фуке к своим сторонникам. Фуке писал о «злой воле» кардинала, захватившего пагубную власть над королевской семьей... Далее излагалась программа восстания против Мазарини. Строительство мощных укреплений на острове Бель-Иль, покупка кораблей, набор матросов и солдат с лошадьми и снаряжением... К проекту прилагался список сторонников Фуке с заданиями, которые они получили по снаряжению судов, набору солдат, а также политические и дипломатические действия во время восстания... На отдельном листе были указаны суммы, которые Фуке уже потратил или собирался потратить на подкуп придворных и военных. Траты были щедрые — десятки тысяч, дома, драгоценности. Здесь же находился длинный список тех, кто взял эти щедрые дары суперинтенданта. Это была голубая кровь Франции: племянник великого кардинала герцог Ришелье, маркиз Креки, граф Лефевр, герцог Бранкас и т.д. — длинный список придворных, получивших от Фуке состояния.
Найденные бумаги д'Артаньян тотчас отослал королю. Людовик прочитал список своих придворных, купленных Фуке. Он, конечно же, понимал, что самые влиятельные, самые знаменитые имена
Фуке записать не решился. Но короля это не тревожило. За годы Фронды и лишений король научился презирать людей. Он видел людские пороки как бы в выпуклом зеркале, которое их увеличивало, а нравственные достоинства — в зеркале вогнутом, которое их уменьшало... И Людовик не сомневался, что теперь все они, опознанные и тайные пособники Фуке, станут служить своему королю с особой ретивостью, будут старательно демонстрировать ненависть к прежнему благодетелю.
Список агентов Фуке Людовик оставил у себя. Бумаги о заговоре и финансовые документы вчерашнего олигарха передал следователям.
4 марта 1662 года по подъемному мосту Венсенского замка прогрохотали кареты, в них сидели следователи и секретари. В каретах следователей везли тысячи документов, изъятых в доме и замке Фуке. Начались ежедневные допросы узника.
Король постарался. Все, находившиеся в списке Фуке, узнали об опасном списке. Людовик оказался прав — они тотчас старательно и страстно начали демонстрировать ненависть к вчерашнему щедрому другу и раболепную любовь к королю. Однако другие, не замаранные придворные, вчера ненавидевшие Фуке за немереное богатство, теперь горячо его полюбили. Ибо он стал Жертвой Власти. Вечно мятежные галлы!
Полтора года шли допросы Фуке в Венсенском замке. Сырая камера очень изменила Фуке. Тот прежний высокомерный господин с портрета Лебрена, покоритель женщин с иссиня-черными волосами, преобразился. Он много болел, сильно исхудал, сгорбился и стал седым как лунь стариком... Но жизнь в заключении, в полном одиночестве, вдали от мирской суеты возродила в нем веру в Бога. Его набожной матери не позволили навестить сына в тюрьме, но разрешили получать от него письма. И, читая письма, она сказала:
— Благодарю Тебя, мой Боже! Я всегда молила Тебя о его спасении. Как сказано в Библии: «Я пошлю на землю голод... но не голод хлеба, не жажду воды, а жажду услышать Слово Господне». Какое счастье, мой сын истосковался по Твоему Слову, он снова читает Библию, как в детстве, — каждый день. Он обретет спасение!
Фуке вставал утром в 7 часов. После молитвы, чтения Библии и духовных книг принимался за работу над обвинением. Работал до 11 часов вечера. Закон разрешал ему нанять двух защитников. Он пригласил двух знаменитых старых адвокатов. Они сумели установить факты подделки документов обвинения и неоднократный подкуп свидетелей. После консультаций со «старыми крючкотворами» (так он ласково называл своих адвокатов) Фуке взялся за перо. Он оказался блестящим памфлетистом: страстные обвинения Мазарини, презрительные — Кольбера, издевательские — следователей. Его перо жалило врагов и, что еще страшнее, делало их смешными. Жена и друзья, не предавшие Фуке, тайно напечатали его «оправдательные речи». Но люди Кольбера успели перехватить тираж еще в типографии. Тираж сожгли. Пока уничтожали этот тираж, в другой типографии уже печатался повторный. «Речи» Фуке разлетелись по Парижу, их цитировали в салонах, характеристики, которым он наградил Кольбера и Мазарини, становились афоризмами. Традиции Фронды — бунта против Власти — оказались живы. Король это понял. Только жестокий приговор Фуке мог преподать хороший урок вспоминающим Фронду.
