они ликвидировали основные силы басмачей (большая часть попала в плен, только Бекджан-хану и Дурды Мурту удалось скрыться).
В Куня-Ургенчском районе действовали 1-й Туркменский полк и мотомеханизированный отряд, в Ильялин-ском районе Узбекский кавалерийский полк и 2-й дивизион 10-го кавалерийского полка, в Тахтинском районе вел борьбу 84-й кавалерийский полк.
7 октября началось общее наступление, в котором широкое участие приняли местные жители. Они активно помогали в поиске, захвате и разоружении басмачей, в изъятии скрытого оружия. В результате их помощи только с 7 по 10 октября 1931 г. удалось изъять более 4 тыс. винтовок и револьверов.
В результате обеих операций в Каракумах сдалось добровольно, было взято в плен, убито и ранено 3287 басмачей.
Так, к осени 1931 г. основным басмаческим силам в Туркмении и хищникам пустыни — родо-племенным вождям — пришел конец. Феодально-родовая верхушка как социально-экономическая прослойка прекратила свое существование. Тем самым басмачество лишилось своей питательной среды, своей почвы и базы. В ходе борьбы с басмачами до 50 тыс. голов мелкого скота и 10 тыс. верблюдов было передано беднякам.
Правда, борьба с басмачеством в Туркмении на этом не закончилась. Благодаря помощи зарубежной эмиграции отдельные курбаши еще сравнительно длительное время продолжали свою бандитскую деятельность, чему способствовали природные условия Туркмении — наличие огромных пустынных территорий, где легко скрывались небольшие басмаческие группы.
В 1932 г. и первой половине 1933 г. Джунаид-хан, Ахмед-бек, Дурды Мурт и другие организовали п заслали в Советскую Туркмению несколько десятков басмаческих шаек. Только с 1 января по 7 марта 1932 г. на советскую территорию вторглись 32 группы общей численностью более 1430 человек, которые в большинстве случаев либо задерживались, либо уничтожались пограничниками в боях на границе. В июле 1932 г. шесть небольших банд скрывались в глубине Каракумов.
К августу 1932 г. Ахмед-беку и Дурды Мурту удалось в последний раз сколотить довольно крупный отряд, который совершал налеты на советские учреждения и кишлаки. Этот отряд затем разделился на две группировки: центральную и восточную [127].
Уклоняясь от столкновений с пограничниками и отрядами добровольцев, басмачи смогли продержаться еще более полугода. В мае 1933 г. была настигнута и разбита центральная группировка. В схватке погибли Дурды Мурт и Ахмед-бек [128]. Несколько позже были ликвидированы или распались банды восточной группировки. Лишь несколько мелких группочек, состоявших из отпетых уголовников, скрывались в труднодоступных районах, изредка совершая грабительские вылазки.
Земля горела под ногами басмачей. Яркий пример тому — последняя вылазка Утан-бека. 11 октября 1933 г. этот опытнейший басмач с 20 всадниками прорвался па территорию Туркмении. Но первые же часы пребывания на советской земле, первые десятки километров стали для Утан-бека и его сподвижников сплошным кошмаром. Ненавидящие взгляды и проклятья встречных женщин, заставы «краснопалочников» у въездов в кишлаки, перекрытые перекрестки дорог, несмолкаемое цоканье копыт приближающейся погони…
Сознание неизбежности полного краха, страх, инстинкт самосохранения оказались на этот раз сильнее злобы, чувства мести, стремления грабить и убивать.
… Привстав на стременах, Утан-бек взмахнул камчой, и вся банда повернула в сторону границы. Прорвавшись обратно за рубеж, Утан-бек через несколько дней явился к главе туркменской эмиграции Ишану Халифе и заявил, что он никогда больше не пересечет советскую границу.
Басмачи нанесли огромный ущерб Туркменской Республике. Старая истина, гласящая, что гибнущий хищник опасен, получила убедительное подтверждение. Басмачи — хищники каракумских песков — оставили после себя долго не заживавшие раны. Сколько мужественных борцов за социализм пало от рук басмачей, сколько детей осталось сиротами!
Среди павших героев районные руководители в Куня-Ургенче — Бердыев и Садыков, активисты из аула Мулик-Язы (Векил-Базарский район) — братья Аннамурадовы, секретарь комсомольской ячейки аула Ходжам-Кала-2 Кара-Калинского района — Бекмурад Довлетов, активист из Порсинского района — Аманнепес Овезов, активистка Кейик Саметова из Карабекаульского района, бедняк Нобат Овезмурадов из Чарджоуского района, батрак, колхозный активист из Байрам-Алийского района — Рахман Ниязов и многие другие. Басмачи не останавливались перед массовыми расправами над трудящимися. 15 января 1930 г. банда басмачей ворвалась в аул Геоклен Ильялинского района. Жителей аула бандиты расстреливали, рубили шашками, многих сожгли. 200 человек стали жертвами этого налета.
Большой ущерб басмачество нанесло народному хозяйству. Длинен перечень сожженных складов, разграбленных магазинов, разрушенных предприятий, совхозных помещений, жилых домов. А вытоптанные посевы, уничтоженный сельхозинвентарь!
Особый урон понесло скотоводство. Только за зиму 1930 г. поголовье скота сократилось на 19 %. Погибло, было разграблено или угнано за границу 375 тыс. каракульских овец.
За 1931 г., когда басмачество в Туркмении достигло своего апогея, поголовье каракульских овец снизилось на 41 %, грубошерстных — на 62 %, крупного рогатого скота — на 52 %.
Понадобились долгие годы, понадобился упорный труд рабочих и колхозников Туркмении, чтобы залечить раны, нанесенные «хищниками» пустыни.
«Вооруженный протест против новых начал, на которых должна строиться новая жизнь» [129],— так охарактеризовал М. В. Фрунзе басмачество в своей докладной записке В. И. Ленину. В этих словах верно определена самая суть басмачества как явления глубоко реакционного, направленного против прогресса, против революции, против новой жизни, в защиту старого, отживающего. Басмачество — форма классовой борьбы феодально-родовой верхушки, местной национальной буржуазии, реакционного мусульманского духовенства против власти трудящихся.
Классовый характер и классовая направленность басмачества очевидны и несомненны. VI съезд Компартии Туркестана (август 1921 г.), характеризуя басмачество, отмечал, что в качестве его «руководителей и организующей силы выступают байство и деклассированные элементы профессионального бандитизма» [130].
Уже давно подмечено, что все руководители басмачей — или выходцы из среды эксплуататорских классов или тесным образом с ними связаны. «…Курбаши являются крупными феодалами, крупными поработителями широких дехканских масс», — констатировал ЦК Компартии Туркестана в отчете VII съезду КПТ (март 1923 г.) [131].
Каратегинский бек Фузайл Максум и богач, имевший более 10 тыс. каракулевых овец, Кувандык-бай; видный эмирский чиновник, родовой вождь локайцев Каюм Пар-ванчи и крупный бай Байрам Молла; мулла, сын главы мусульманского духовенства в Бухарском эмирате Салахутдин Сулейманов и богатый скотовод Курартык Адиров; крупный киргизский манап, на которого работало свыше 5 тыс. батраков, чайрикеров, чабанов, Муэтдин и туркменский феодал Джунайд — вот социальные фотографии басмаческих руководителей.
О контрреволюционной направленности басмачества убедительно говорят и многочисленные факты блокирования басмачей с махровой белогвардейщиной. Казалось бы, басмачи, пытавшиеся выдавать себя за выразителей национальных интересов народов Средней Азии, должны были видеть явных врагов в русских белогвардейцах, не скрывавших своих шовинистических взглядов. Но басмачи являлись не врагами, а друзьями и союзниками российских белогвардейцев.
Адмирал Колчак, генерал Деникин, белоказачьи атаманы Дутов, Толстов, Анненков поддерживали тесные связи с басмаческими вожаками, оказывали им помощь.
Трудящееся население Средней Азии с презрением и ненавистью относилось к басмачам. Бесчисленное множество фактов, отраженных в архивных
