Ни Лено, ни Кирилина не предоставляют никаких свидетельств, что какие-либо показания Петра Николаева или Мильды Драуле или в этом отношении собственные показания Николаева были получены путем принуждения. Все доказательства, которые у нас есть, подтверждают вину брата и жены Николаева в том, что они помогали ему.
Таким образом, нет абсолютно никаких доказательств того, что Сталин приказал или предложил сотрудникам НКВД обвинить любых оппозиционеров, либо троцкистов, либо зиновьевцев. Это само по себе веское доказательство, что эти люди были виновны. Когда мы сложим это с остальными уликами, включая то, что многие из них признались, в то время как другие втягивали тех, кто не признались, любой объективный ученый вынужден будет сделать вывод, что дело против зиновьевцев имело очень убедительные доказательства.
Копия 1-й страницы допроса М.Драуле от 1 декабря 1934 г. (из «Архива Волкогонова», Библиотека Конгресса (США))
Глава 10. Заслуживает ли доверия Юрий Седов?
В начале своей книги Лено заявляет:
Архивы Федеральной службы безопасности… практически закрыты, хотя ряд документов КГБ об убийстве (Кирова) был опубликован, а заслушивающие доверия исследователи (такие нам Ю.И.Седов) видели и рассказали об относящихся к этому делу архивах (курсив мой. — Г.Ф.) (Л 14).
Далее в той же книге Лено приводит выдержку из статьи Седова в газете «Труд» от 4 декабря 1990 г. (Л 668–669 и № 103, Л 807). Эта статья доказывает, что Седов — отнюдь не «заслуживающий доверия исследователь», а лгун.
«Свояки»
В этой статье Седов писал:
Мы обнаружили несколько архивов, (в которых власти)… не любят чужих взглядов и которые до сего дня остаются закрытыми… Это отчеты агентов наблюдения за лицами, считавшихся зиновьевцами, и другими известными оппозиционерами. Мы говорим сейчас, например…. об оперативном архиве дела «Свояки», о котором Сталин был проинформирован 2 декабря 1934 г…. (Л 668).
Лено должен знать, что Седов не правдив здесь, ибо далее Лено пишет:
27 января 1956 г. КГБ уничтожил основные записи по делу «Свояки», всесоюзной операции по надзору за зиновьевцами. Похоже, что «Свояки» содержали больше свидетельств, нежели Серов хотел показать Молотову… (Л 592).
Здесь, в тексте, Лено говорит уклончиво. «Уничтожил основные записи по делу «Свояки» может подразумевать, что часть архива «Свояки» могла сохраниться. Однако соответствующая часть сноски Лено, которая ссылается на отчет Седова и других официальных советских исследователей от 14 июня 1990 г., гласит буквально
(469 уничтожение «Свояки») (№ 49, Л 799).
Оригинальный текст этого отчета не оставляет нам никаких сомнений: «Свояки» не существовали, когда Седов и иже с ним выполняли свою работу:
К сожалению, само дело «Свояки» не сохранилось, оно было уничтожено 27 января 1956 года (РКЭБ-3 469).
В отчете все-таки значится, что некоторые материалы из этого дела были включены в дела по некоторым конкретным обвиняемым:
В УКГБ СССР по Ленинградской области находятся лишь частично материалы из этого дела, обнаруженные в делах-формулярах на Звездова В.И., Левина В.С. и Мясникова Н.П. (все они осуждены по делу «ленинградского центра») и в агентурном деле «Подпольщики».
…Здесь же имеются документы за 1928 год, озаглавленные «зиновьевцы», в одном из которых указано, что на собрании у «левых зиновьевцев» у Гертика присутствовал Румянцев, а в другом — о том, что Котолынов поддерживает связь с троцкистами для взаимной информации и обмена литературой.
В этом же деле находится ряд документов, озаглавленных «Свояки», в которых указано краткое содержание донесений за 1928–1930 гг., носящих информационный характер о политической принадлежности объектов разработки и их встречах между собой, а также список с указанием фамилии, имени, отчества и места работы лиц, проходящих по этому делу, в количестве 26 человек, среди которых из числа привлеченных к уголовной ответственности по делу об убийстве С.М. Кирова значатся: Румянцев, Мандельштам, Котолынов, Левин (там же).
В своей статье в газете «Труд» за 1990 г. Седов прямо заявляет, что оперативное дело «Свояки» было одним из архивов, которые «подняли» он и другие советские исследователи. СССР все еще существовал, когда Седов написал эту статью в «Труде» в 1990 г. Отчет от 14 июля 1990 г., соавтором которого он был и в котором он показал, что дело «Свояки» было уничтожено в 1956 г., был опубликован лишь в 2004 г. Никто из читавших статью Седова в 1990 г. не мог знать, что Седов лжет о деле «Свояки».
И это не единственная ложь в указанной статье Седова. Он писал:
При таких обстоятельствах, когда все тринадцать подсудимых отрицали в один голос свою вину, а других доказательств нет, кроме голословных, противоречивых и неконкретных показаний непосредственного исполнителя теракта — Николаева, у суда не было никаких законных оснований приговаривать этих людей к расстрелу.
Как мы уже знаем, это заявление ложное. Конечно, Седов и другие исследователи горбачевской эпохи знали это в 1990 г., когда Седов опубликовал эту статью. Они имели доступ к материалам следствия и протоколу заседаний суда. Однако никто больше не мог знать в то время, что Седов лжет. Теперь мы знаем. Трудно понять, как Лено мог пропустить это.
По словам Аллы Кирилиной, четверо из обвиняемых вдобавок к Николаеву признались как во время предварительного следствия, так и на суде. Это были Антонов, Юскин, Звездов и Соколов.
…из 14 человек, привлеченных по делу «ленинградского центра», только трое (не считая Николаева) — Звездов, Соколов, Антонов — на предварительном следствии на допросе признали свою причастность к убийству Кирова (К 283). На следствии и сначала на суде Антонов, Юскин, Звездов, Соколов дали признательные показания о своем участии в террористической группе и подготовке убийства Кирова и дали подобные показания и на других участников процесса (К 301).
В соответствии с данными, которые прочел Лено, в одной версии архива протокола заседания суда, ситуация была несколько менее определенной, чем излагает Кирилина.
В конце расследования (17 декабря и позже) все — Антонов, Звездов и Соколов — заявили, что они в общем знали, что организация бывших зиновьевцев планировала террористическую деятельность против советского руководства (Антонов и Звездов говорили, что им рассказал Котолынов). Это дошло до того, что любой из бывших зиновьевцев, которого НКВД определял в «ленинградский центр», начинал признаваться в террористической деятельности. Утверждение официальных обвинений, что Антонов и Звездов «полностью признали свою вину», были лживы (Л 353).
Однако Лено никак не может сказать, что официальное обвинение было «лживым». Он мог быть в этом уверен лишь в том случае, если бы он сам имел доступ ко всем материалам следствия, включая все допросы Антонова, Звездова и Соколова. Насколько мы знаем, они вполне могли «полностью признать свою вину» в материалах, к которым Лено не имел доступа. Однако сам Лено заявляет, что он не имел доступ ко всему. Следовательно, он не может знать, были ли официальные обвинения «лживыми» или нет.
Отчет Агранова Ягоде (во время суда 28–29 декабря 1934 г.), переданный в 19:30 28 декабря, отмечал, что Антонов признал себя виновным, подтвердив все свои показания, что Звездов поступил так же и что Юскин признался, что он знал о планах Николаева убить Кирова, но не воспринял их серьезно. Соколов показал, что он был членом контрреволюционной организации и знал о приготовлениях к неустановленному террористическому акту.
Агранов опять замалчивал показания, вызывающие беспокойство, или игнорировал их. Фактически Антонов отрицал, что знал о конкретных приготовлениях к террористическому покушению, и заявил, что «теракты противоречат моим принципам». Когда его допрашивал Ульрих, он признался, что все еще ощущает ответственность за убийство, потому что он ничего не сделал, чтобы предотвратить его. Антонов также сказал, что он лишь однажды встречался с Николаевым с 1923 г., и это было в 1932 г. Это, бесспорно, поставило под серьезное сомнение то, что они могли работать вместе над каким-либо заговором вообще в 1934 г. Звездов отрицал, что знал о каком-либо террористическом заговоре против советских лидеров, заявив, что он надеялся, что их можно убрать с занимаемых ими постов путем политических действий. Он заявил, что не встречал Николаева с весны 1934 г.
Внимательное чтение показаний Юскина в одном архивном протоколе показывает, что, хотя он признал свою вину по всем пунктам обвинения, он не признался ни в каких преступлениях на допросе в суде… Несмотря на напористый допрос со стороны Ульриха Юскин настоял на том, что он не имел представления о том, что Николаев планирует убийство…
