Ознакомительная версия.
В сущности, у РККА не было опыта противостояния обороне совершенной для того времени армии. Финны в 1939—1940 гг. были слабым с точки зрения технического оснащения и тактики противником. Немцы были намного сильнее финнов в артиллерийском отношении. Командующий 4–й танковой группой Гепнер в телефонограмме командующему группы армий «Центр» 21 декабря 1941 г высказал показательный тезис: «Артиллерия… является единственной защитой измотанных боями войск». В сущности, именно артиллерия препятствовала эффективному использованию лыжных батальонов, которые успешно применялись финской армией в «зимней войне». Применение их в финском стиле оказывалось возможным только в северо–западном секторе фронта. Густая сеть населенных пунктов на остальных направлениях позволяла простреливать промежутки между ними артиллерией и препятствовать просачиванию вооруженных только легким оружием лыжников.
Кроме сильной артиллерии, немецкая армия была насыщена станковыми и ручными пулеметами. Деревни на пути наступающих советских войск были превращены в своего рода крепости с круговой обороной.
Обычный сельский жилой дом состоял из крытого двора и собственно жилого помещения. В крытом дворе устраивался ДЗОТ путем прорезания амбразур в бревенчатых стенах. Выше амбразур внутри строения делалось перекрытие, пересыпанное сверху землей. Часто в подполе строилась землянка–блиндаж, укрывавшая от огня артиллерии. Такой ДЗОТ, совмещенный с защищающим от мороза жильем, был способен выдержать, по крайней мере, одно попадание 76–мм или 122–мм снаряда. Серьезной защитой от огня артиллерии становились каменные постройки, в частности церкви. После артиллерийской подготовки немцы покидали укрытия и занимали позиции у пулеметов и минометов. Преодолеть огонь пулеметов из импровизированных ДЗОТов можно было только штурмовыми группами и танками.
Советское командование постоянно требовало от войск охватов и обходов. Однако во многих случаях это было труднореализуемым на практике пожеланием. Когда сеть населенных пунктов была достаточно густой, то охваты и обходы были затруднительны. Требовался именно лобовой штурм. Тем более бесполезным был обход, если речь шла о жизненно важном узле коммуникаций. В случае его окружения немцы могли перейти к снабжению по воздуху и удержать его. Требовалось захватывать его штурмом, то есть прорывать тактическую оборону противника в достаточно сложных условиях.
Следствием проблем с сокрушением тактической обороны противника стали ограниченные результаты успешных прорывов. В случае прорыва фронта немцы прилагали все усилия, чтобы удержать опорные пункты в основании пробитой в построении их войск бреши. В полосе наступления Волховского фронта таким опорным пунктом стала Спасская Полисть, в наступлении Калининского фронта — Оленино и Белый, в наступлении Юго–Западного и Южного фронтов — Балаклея и Славянск. Впоследствии узкие коридоры за спиной прорвавшихся в глубину обороны противника армий создали предпосылки для ликвидации вклинений весной — летом 1942 г.
Если сложности с прорывом тактической обороны противника и устойчивость окруженных дивизий и корпусов вермахта были во многом неожиданностью для советского верховного командования, то трудности с восполнением потерь 1941 г. были вводной спланированного наступления. Эвакуированная промышленность еще не вышла на довоенные производственные мощности. Если к началу Великой Отечественной войны в западных округах насчитывалось 52 666 орудий и минометов, то на 1 января 1942 г. почти в полтора раза меньше — 34 525. Причем наиболее чувствительной была разница в числе тяжелых орудий: к началу войны орудий калибром свыше 105 мм было 9675 единиц, а на 1 января 1942 г. более чем в два раза меньше — 3914 штук. Промышленности удалось восполнить только потери минометов калибра 82—120 мм. К началу войны их было 8632 единицы, а на 1 января 1942 г. — 9369.
Недостаток собственно артиллерии усугублялся трудностями с боеприпасами. Это было вполне объяснимо: в ценах 1936 г. стоимость месячного расхода снарядов к 122–мм гаубице (440 штук) более чем в два раза превосходила цену самого орудия. Кроме того, производство пороха, являвшееся еще до войны узким местом в военной промышленности СССР, было существенно ограничено потерей и эвакуацией пороховых заводов. Результаты не заставили себя ждать. В апреле 1941 г. был введен норматив расхода снарядов на одно дивизионное орудие 76–мм — 540 штук, 122–мм гаубицу — 440 штук и 152–мм гаубицу — 360 штук. В январе 1942 г. фронты могли обеспечить 76–мм дивизионную пушку 286 выстрелами, расход составил 198 выстрелов. Всего в январе — марте 1942 г. при нормативе расхода 2160 снарядов обеспеченность составила 1066 выстрелов, а расход — 682 выстрела. Столь же тяжелой была обстановка с боеприпасами других типов. В январе 1942 г. каждая 122–мм гаубица была обеспечена 218 снарядами, из которых реально выпустила 156. В феврале 1942 г. эти цифры составили соответственно 239 и 167 штук. Снарядный голод не был преодолен до самого конца зимней кампании 1942 г. Еще более напряженной была ситуация с минометными боеприпасами (потери матчасти минометов, как мы знаем, восполнили). При нормативе месячного расхода 82–мм мин 665 штук обеспеченность ими в январе составляла 111 штук на миномет, в феврале — 97 и в марте — 69. Аналогичная картина была со 120–мм минами. При нормативе месячного расхода 480 штук на один миномет в январе 1942 г. обеспеченность составила всего 34 мины, в феврале — 39 и в марте — снова 34 мины. За четыре месяца 120–мм минометы смогли израсходовать всего 7 % норматива.
Армии вследствие недостатка боеприпасов оказывались без поддержки артиллерии и минометов даже при наличии соответствующей матчасти. Начальник артиллерийского снабжения Западного фронта в объяснительной записке к заявке на подачу боеприпасов фронту на февраль 1942 г. на имя начальника Главного артиллерийского управления 23 января писал:
«Расход боеприпасов за 20 дней января, указанный в ведомости по отдельным номенклатурам (мины, 76–мм полковые и дивизионные выстрелы), меньше соответственного периода за декабрь, что объясняется крайне низкой обеспеченностью фронта этими боеприпасами, в результате чего в отдельных армиях из–за отсутствия минометы почти не использовались, а в некоторых армиях даже снимались с огневых позиций (49 армия), о чем сообщалось Вам … донесением № 0154 от 10.1.42 г.».
Кроме того, характерный для зимы 1942 г. глубокий снег в целом снижал эффективность артиллерии, останавливая осколки снарядов среднего калибра. Гарантированную эффективность имели только орудия калибром 150 мм и более.
Учитывая напряженное положение с производством мин и снарядов, Государственный комитет обороны принял ряд мер по расширению сырьевых ресурсов и существовавших тогда мощностей промышленности, занятой производством боеприпасов. Это в последующем дало возможность ликвидировать отставание в производстве боеприпасов, более полно обеспечивать ими войска.
Однако, рассматривая обстановку начала 1942 г., можно сделать вывод, что зимнее наступление Красной Армии проходило при крайне слабой поддержке «бога войны». Низкая обеспеченность войск боеприпасами во многом обусловливала большие потери фронтов в личном составе, вооружении и боевой технике, которые имели место в рассматриваемый период. Недостаток артиллерии и боеприпасов к ней в какой–то мере мог быть скомпенсирован бронетехникой. Танки в свое время появились именно как сравнительно дешевая альтернатива артиллерии.
Одним из опытов, который приобретали войска в процессе наступления, был опыт поддержания боеготовности танковых войск, эвакуации и восстановления танков. Пока этот опыт не был осмыслен и применен на практике, танковые бригады быстро теряли технику.
Так, на 19 января 1942 г. состояние бригад Западного фронта было следующим
1–я гв. ТБр получила 95 ед., на 15.2 имела 28 ед.
17–я ТБр получила 72 ед., на 15.2 имела 30 ед.
20–я ТБр получила 77 ед., на 15.2 имела 18 ед.
5–я ТБр получила 89 ед., на 15.2 имела 9 ед.
18–я ТБр получила 70 ед., на 15.2 имела 15 ед.
32–я ТБр получила 53 ед., на 15.2 имела 9 ед.
2–я гв. ТБр получила 79 ед., на 15.2 имела 16 ед.
146–я ТБр получила 128 ед., на 15.2 имела 12 ед.
68–я ТБр получила 46 ед., на 15.2 имела 16 ед.
В частях и рембазах фронта находилось 264 неисправных танка. Не было эвакуировано с поля боя 322 подбитых и неисправных танка.
Снижение процента боеготовых машин было характерно для всей зимней кампании и всех участвовавших в ней фронтов. Так, на 1 января во всех фронтах имелось 1588 исправных танков, а неисправных 1323, на 1 февраля соответственно 1547 и 1607, на 1 марта — 1874 и 2066 и на 1 апреля — 1642 и 2409 машин. То есть число боеготовых машин к общему числу танков к моменту начала зимнего наступления составляло 55 %, а в апреле 1942 г. — упало до 41 %. Происходило это потому, что фронты и армии не имели достаточного количества средств эвакуации и ремонта бронетанковой техники. Под Москвой для эвакуации техники была даже задействована техника треста передвижки зданий, расширявшего до войны улицу Горького в Москве.
Ознакомительная версия.
