Единственный факт, позволяющий принять на веру путешествие Соньера в Париж и его встречу с интеллектуальным кружком Жюля Буа, — это несколько романов Мориса Леблана и «Кловис Дардантор» Жюля Верна. Но ничто не говорит о том, что Беранже Соньер встречался с Морисом Лебланом, Жоржеттой Леблан или даже с Морисом Метерлинком. Конечно, произведение Метерлинка «Пелеас и Мелисанда», положенное в основу оперы Клода Дебюсси, с полным на то правом можно назвать «меровингской драмой», но говорить о том, что ее вдохновителем оказался аббат Соньер, кажется нам неправомерным, даже несмотря на то, что главные роли в пьесе идеально подходят к действующим лицам «романа о Соньере». Так, роль Пелеаса (Короля-Рыбака из романов о Граале) можно было бы отдать Беранже, с ролью Голо (рогоносца) справился бы Жюль Буа, а Мелисанду прекрасно бы сыграла Эмма Кальве. Метерлинк и Дебюсси, насквозь пропитанные духом герметизма, охватившего умы интеллектуалов в конце XIX века, в полной мере явили миру свой гений, создав этот общепризнанный шедевр символизма, но нуждались ли они для этого в несчастном Соньере?
Однако в основе романов Мориса Леблана «Полая игла» или «Остров тридцати гробов» лежат темы, которые могут заинтриговать читателя, ознакомленного с «мифом об аббате Соньере». В «Полой игле» речь идет о сокровище французского короля, спрятанном где-то в прибрежных отвесных скалах неподалеку от Фекана; чтобы найти его, предстоит отправиться в полное сложностей и опасностей путешествие, — иными словами, пройти инициацию ради достижения цели. Сюжет «Острова тридцати гробов» еще более заманчив: некий авантюрист, возомнивший себя отпрыском королевского рода, стремится завладеть «Божьим камнем», который может дать ему могущество и славу, — это своего рода Грааль и Философский камень, наследие богемских королей. К великому счастью, на пути проходимца оказывается Арсен Люпен, вор-джентльмен, взломщик с великосветскими манерами, но тем не менее истинный француз и благородный человек. Впрочем, все сюжеты многочисленных приключений Арсена Люпена вращаются вокруг одной и той же темы, которая, если хорошенько подумать, есть не что иное, как бесконечно варьирующийся поиск Святого Грааля, одним из вариантов которого оказывается поиск «sangréal», то есть наследника королевского рода. Ни для кого не секрет, что литературные, артистические и эзотерические круги, которые посещал Морис Леблан, в то время были увлечены Вагнером и буквально помешаны на его «Парсифале».
Еще более интригующей может показаться тема, лежащая в основе романа Жюля Верна «Кловис Дардантор». Сквозь облик североафриканской страны, описанной фантастом, проглядывают реалии графства Разе, а имя капитана корабля — Бюгараш — тому лишнее подтверждение. Известно, что Жюль Верн состоял в обществе, которое с той или иной степенью уверенности можно было именовать тайным, и которое было похоже на братство розенкрейцеров и франкмасонов, но неизвестно, мог ли он встречаться с Беранже Соньером в то время, когда тот находился в Париже. Этой информацией не обладают даже сочинители романа об аббате Соньере. Впрочем. Жюлю Верну Беранже Соньер был нужен не меньше, чем Морису Метерлинку или Клоду Дебюсси: писатель уже бывал в Разе, где его успели ввести в курс дела, рассказав некоторые местные легенды, касающиеся утерянного золота.
Итак, аббату Соньеру не нужно было ехать в Париж ради того, чтобы узнать, что в Ренн-ле-Шато и его окрестностях рассказывают удивительные истории о древнем кладе, спрятанном в гроге или в гробнице. Это был секрет Полишинеля. В свою очередь ни Жюль Верн, ни Морис Леблан не нуждались в Беранже Соньере, когда изобретали сюжеты своих романов. В этом стали нуждаться современные авторы «мифа о Соньере», которые ради воплощения своего вымысла перерыли не только недра Ренн-ле-Шато, но и романы Жюля Верна и Мориса Леблана. В конце концов, почему бы не предположить, что аббат Соньер был не вдохновителем Жюля Верна, а, напротив, вдохновленным им? Что если, внимательнейшим образом изучив «Кловиса Дардантора». Соньер отыскал в нем пресловутый ключ, позволивший ему найти если не сокровище, то некую вещь? А для этого ему совершенно незачем было встречаться с аббатом Биелем, Эмилем Оффе, Жюлем Буа, Клодом Дебюсси или знаменитой оперной дивой (с ней даже меньше, чем со всеми другими). В конечном счете никто не мог с уверенностью утверждать, что среди гостей Беранже Соньера видели именно Эмму Кальве: на вилле «Вифания» гостили не только местные врачи и нотариусы, но и их красивые жены. Поэтому можно с уверенностью сказать, что тень Эммы Кальве во всем этом деле — всего лишь туманный фантом, который исчезнет при малейшем дуновении ветерка.
«Тень» шестая: «чужеземец» Жан ОртВ окружении аббата Соньера есть еще один загадочный персонаж — тот, кого в округе Ренн-ле-Шато называли «Чужестранцем» и принимали за обманщика. Но об обмане не может быть и речи: аббата Соньера действительно навещал Иоганн Стефан Габсбургский, сын Леопольда II, принц Австрии, Богемии. Венгрии и великий герцог Тосканы. Точное тому свидетельство было найдено в документах полицейского управления. Если верить Пьеру Жарнаку, австрийский эрцгерцог попал на заметку местного полицейского органа благодаря отнюдь не служебному рвению доктора Эспезеля из Эсперазы, возненавидевшего аббата с первого же дня его появления в Ренн-ле-Шато. Виной тому, вероятно, была политика: доктор был рьяным республиканцем и антиклерикалом, никогда не упускавшим случая донести на кюре-монархиста, чья странная деятельность не внушала ему доверия. Поскольку появившийся в округе (да еще и в гостях у интегриста Соньера) «Чужеземец» не давал покоя доктору Эспезелю, жандармам пришлось начать дознание. Довольно быстро установив личность незнакомца, полиция, как и следовало в подобных случаях, передала дело в разведывательный отдел. Итак, согласно документам, «Чужестранец» появлялся в Ренн-ле-Шато в 1888, 1889 и 1890 годах, но не более.
Глубокие разногласия между Иоганном Габсбургским и австрийским императором Францем-Иосифом привели к тому, что эрцгерцог отказался от своих титулов и даже от австрийского гражданства. Стал рядовым гражданином по имени Жан Орт (это было название одного из замков принца), экс-эрцгерцог проводил все свое время в путешествиях. В 1890 году он отправился в плавание, чтобы повидать мир, но из него Жан Орт так и не вернулся (что, впрочем, еще не означает, что он погиб). Во время своих странствий он посещал и Ренн-ле-Шато, всякий раз навещая аббата Соньера. Иными словами, в существовании «тени эрцгерцога Австрии» в деле Ренн-ле-Шато можно не сомневаться.
Разумеется, власти вежливо расспросили Жана Орта, в силу каких причин эрцгерцог нанес визит Ренн-ле-Шато: им не давал покоя вопрос, что занесло представителя (пусть даже лишенного прав) одной из прославленных европейских фамилий в такое захолустье. «Он утверждал, что оказался в Куизе по воле случая, после поездки в Италию и Испанию: ошибившись Дорогой, он поднялся в Ренн-ле-Шато, где его принял аббат Соньер. По его словам, он путешествовал инкогнито, в поисках укрытия как для себя, так и для своих приближенных».[79] Ответ всех удовлетворил. Жану Орту было позволено приезжать в департамент Од когда ему вздумается.
Правда, история о «воле случая», который привел эрцгерцога в дом священника аббата Соньера, вызывает в легкое недоумение. С таким же успехом можно утверждать, что графиня Шамбор (кстати, австрийка!) познакомилась со скромным деревенским кюре «случайно» и не менее «случайно» предоставила ему 3000 франков для обновления храма. «Случайностью» такие дела не объясняются: если лишенный прав и гражданства эрцгерцог прибыл в Ренн-ле-Шато, значит, у него были на то веские причины.
Однако подобное предположение еще не дает ответа на вопрос. Таинственная тень «чужестранца Жана Орта» возбуждала любопытство во все времена. В мирные деньки конца XIX века местные жители терялись в догадках по поводу того, что мог делать в их краях столь знатный господин. Во времена Первой мировой войны люди вновь принялись судачить о странных отношениях аббата и австрийского гостя, следовательно, врага. Конечно, с момента странного исчезновения эрцгерцога прошло довольно много времени,[80] но память, которую он оставил о себе, не исчезла. Дружбы с австрийским подданным оказалось достаточно для того, чтобы обвинить Соньера в шпионаже (разумеется, лучше и больше всех в этом хоре обвинителей старался доктор Эспезель). В округе ходили слухи, что башня «Магдала» построена по особому проекту и служит опорой для артиллерийских орудий. Правда, никто не задумывался о том, по кому можно было стрелять из Ренн-ле-Шато… Злые языки утверждали, что Соньер получал огромные денежные суммы (что объясняло его расходы) за то, что был агентом разведки немецкого кайзера и австрийского императора. Но никому и в голову не приходила мысль о том, какие сведения мог доставлять кюре немецкому кайзеру или австрийскому императору из забытого богом угла, где не было ни одного военного объекта! Значит, находился ответ у недоброжелателей. Соньер работал посредником, принимая у себя немецких или австрийских шпионов под видом артистов и художников. Да, видимо, многим в округе не давали покоя роскошные пиры на вилле «Вифания»!
