Соколов - Загробный мир по древнерусским представлениям

4

Лопари домового наз. «перт>, т е. хозяин, и он у них — управитель дома и лицо, заменяющее живого хозяина [208, 34].

Характерна в данном случае словацкая и венгерская сказки о добром молодце, который отправляется к солнцу и спрашивает его: зачем оно к полдню поднимается все въпие и въпие и греет сильнее и сильнее, а к вечеру спускается все ниже и ниже и греет слабее и слабее? «Эх милый, — отвечало солнце, — спроси у своего господина: отчего он со дня рождения все более и более вырастал в теле и в силах и отчего в старости ослаб и пригнулся к земле? То же самое и со мной моя мать каждое утро рождает меня прекрасньм младенцем и каждый вечер хоронит хилъм стариком» [11, 181].

где умирало солнце, где оно скрывалось, и лежит та неведомая страна, обитель, которая ожидает его самого по смерти и куда прежде отошли его отцы [11, 183]8.

В наших похоронных причитаниях умирание сравнивается с заходом солнца [18, XII]. Подобное встречаем и в причитаниях родственных нам народов. Напр., в одном сербском причитании над убитым мужем умерший сравнивается с заходящим солнцем. Мой Дамляне,

— говорится в этом причитании, —

Характерными для нас являются слова одного причитанья, которые показывают, что русский народ могилу считает местом жительства души, но в то же время полагал и еще два места ее жительства: неведомую «чужую страну» и «ад».

На путь иду долгий, — так говорит душа в этом причитанье, —

Интересно; что австралийские племена: Майкулоны, Майаны, Майгуданы, Кугобаты, являясь язычниками, тоже об аде и вечных муках ничего не знают; у них души в загробном мире пребывают «в жилище блаженства»; где ведут жизнь, подобную жизни земной [225, 475].

Моеярко сунце! Лепо ти ме бвше обасяло, Аль ми брже за горницу заде [231, 406; 2 3 3, 495–496].