Речь, произнесенная в тот вечер Сталиным, была его легендарной «клятвой». Сталин выступал после Калинина, Крупской и Зиновьева, и речь его строилась по образцу катехизиса. Сталин обрисовал важнейшие черты созданной Лениным политической реальности и охарактеризовал основополагающие принципы коммунистической убежденности. Сталин назвал страну «громадным утесом», непоколебимо стоящим среди «океана буржуазных государств». Сила страны состоит в нерушимой поддержке со стороны рабочих и крестьян всего мира. Сталин перечислил достоинства Советской власти: крепость партии, диктатуру пролетариата, союз рабочих и крестьян, союз республик и Коммунистический Интернационал — заключая каждый период клятвой: «Уходя от нас, тов Ленин завещал нам хранить единство нашей партии как зеницу ока. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы с честью выполним и эту твою заповедь!» Заключил свою речь Сталин следующими словами:
«Вы видели за эти дни паломничество к гробу тов. Ленина десятков и сотен тысяч трудящихся. Через некоторое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле тов. Ленина. Можете не сомневаться в том, что за представителями миллионов потянутся потом представители десятков и сотен миллионов со всех концов света для того, чтобы засвидетельствовать, что Ленин был вождем не только русского пролетариата, не только европейских рабочих, не только колониального Востока, но и всего трудящегося мира земного шара.
Уходя от нас, тов. Ленин завешал нам верность принципам Коммунистического Интернационала. Клянемся тебе, тов. Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и расширять союз трудящихся всего мира — Коммунистический Интернационал».
Западные исследователи придавали этой речи особое значение. Она часто приводится как доказательство того, что Сталин был архитектором и скрытой движущей силой ленинского культа[433]. В целом, если для культа требуется религиозно окрашенная риторика, то речь Сталина представляет в этом смысле некий камертон.
Вне сомнения, Сталин играл важную роль в развитии культа Ленина. Однако произнесенная им надгробная клятва не слишком выделялась из общего потока[434]. Речь Сталина многим отличается от речей других видных лидеров[435], но жанровое сходство ее с современной публицистикой несомненно. Сложилась определенная традиция клясться именем Ленина и произносить эти клятвы в ритуальной последовательности: это очевидно на примере газетных отчетов о траурных митингах рабочих[436]. Очень часто собравшиеся клялись выполнить заветы Ленина: торжественностью такие тирады мало чем уступали заверениям Сталина. «Клянемся не отступать ни шагу от ленинского союза рабочих и крестьян» — такую резолюцию приняли на своем собрании женщины-работницы Петрограда. Участницы этого собрания поочередно вставали с мест и клялись всегда сохранять верность заветам Ильича. Подобно Сталину, женщины прямо обращались к вождю:
«Клянемся тебе, великий рулевой революции, идти непреклонно вперед по проложенному тобой пути всемирной пролетарской революции к коммунизму»[437].
Широко распространенными в то время были не только торжественные клятвы Ленину, в большом ходу были и религиозные обороты, схожие с использованными Сталиным. В день похорон «Правда» опубликовала краткое изложение речей, произнесенных на траурном заседании Съезда Советов, однако из резюме речи Сталина были полностью исключены религиозные нотки. Указывалось лишь, что Сталин говорил об основных заветах Ленина и о готовности Центрального Комитета партии следовать воле вождя. Далее перечислялись названные оратором отличительные черты ленинского наследия[438]. Речи Сталина, по сравнению с другими речами, в отчете уделено наименьшее внимание. Известность эта речь получила позднее, когда была перепечатана в составе собрания сочинений Сталина, а западные ученые увидели в ней проявление глубоко религиозного, восточного склада ума Сталина. Конечно, значимость речи придало и возросшее влияние Сталина. Однако в те январские дни никто не упомянул о ней в печати ни единым словом, и она не включалась ни в одну из тысяч брошюр, распространявшихся массовыми тиражами.
В то же время на траурном заседании была произнесена речь, гораздо более воздействовавшая на слушателей и имевшая непосредственное отношение к культу Ленина. С сильной и пространной речью до Сталина выступал Зиновьев. То, как русский народ откликнулся на смерть Ленина, показывает, что Ленин снискал преданность и доверие со стороны масс. Коллективное руководство должно сохранить и укрепить еще более силу ленинской личности. Таков был смысл сказанного Зиновьевым, хотя выразил он свою мысль более тонко. Зиновьев заявил, что события прошлой недели, зрелище нескончаемых очередей в Москве выявили меру исторического значения Ленина. Эта толпа была чудом. «Видели ли вы когда-нибудь ранее такую прекрасную, единую народную массу, такой живой прибой сотен тысяч пролетариев, которые сами организуются тут же на улицах, которые день и ночь в нынешнюю зимнюю стужу стоят и ждут своей очереди зайти и поклониться праху вождя?» Смысл: толпа поистине была посмертным вотумом доверия. Зиновьев добавил, что в эти дни народ, казалось, заново переживал великую Октябрьскую революцию. Огромные толпы были толпами Октября. Смысл: это свидетельство грандиозной политической поддержки, пламенной преданности.
Далее Зиновьев зачитал два письма от рабочих. Первое из них было адресовано непосредственно умершему вождю: «Нашему отцу. Дорогой отец наш! Ты ушел от своих детей навеки, но твой голос, слова твои никогда не умрут в наших пролетарских сердцах. Мы великими тысячами идем проститься с дорогим нашим вождем, мы плачем у гроба твоего… Отец наш своей смертью нанес нам тяжкий удар. Мы, читая газеты, думали, что вернется он скоро к нам, и мы ждали его каждую минуту, но злая болезнь отняла у нас незабвенного отца — отца всего мира». Зиновьев дал понять, что письмо — доказательство любви к Ленину как к правителю, который, подобно царю, заслужил имя отца родного. Глубина подобной связи бесценна, сказал он, и ее следует поощрять всеми возможными средствами.
Вторым письмом Зиновьев стремился внушить съезду, что Ленин проник в национальный дух русского народа. Письмо, написанное шахтером, начинается традиционной фольклорной формулой «солнце померкло, звезды закатились» — и напоминает собой народную сказку. Сюжет относит действие к годам первой мировой войны: царское войско возносит к небесам тщетные молитвы. «Но вот среди лесов и полей, где ежеминутно взрывались ужасные бомбы, между трупов и стонов раненых пронеслось: Ленин. Из-за границы пришел Ленин. „Вам тяжело, я знаю, — сказал он, — слушайте меня, идите за мной“. Его клич был кличем вождя. Этот клич проник глубоко в каждое солдатское окровавленное сердце. За ним шли. За лозунги Ленина не было жаль жизни. Умирали с радостью, никто о себе не тужил. То, что он обещал, пришло. Зацвели красные маки. Черная тоска сменилась радостью. Голод и разруху оставили за плечами, стали вдоволь есть хлеб. Ленину нельзя было не верить… Такому мы верили. Мы говорили ему: „Зови, веди, пойдем, не обманешь!..“ Заболел. Дорожили каждым его часом. Ленин, живи! Ты один понимаешь нас, как никто! Нас, мужиков, царя растоптавших! А сегодня у каждого из нас на сердце черные пятна. Закатилась звезда. Москва, Россия, Союз Республик облеклись в траур. Солнце померкло. Великого Ленина между нами не стало». Читая этот рассказ, Зиновьев напомнил съезду, что Ленин сделался в глазах народа необычайно могучим предводителем, пророком, спасителем. В своей речи Зиновьев сам назвал Ленина провидцем, отдавшим жизнь делу революции и подвергавшимся смертельной опасности в 1917 и в 1918 гг. В сознательной попытке вознести Ленина над остальным человечеством оратор повторил слова Горького, написавшего в 1920 г. о том, что Ленин в религиозную эпоху считался бы святым. В заключение Зиновьев сослался на заповедь Каменева, выдвинутую им годом раньше на Двенадцатом съезде партии. Столкнувшись с необходимостью принять трудное решение, давайте спросим себя: «А как бы на моем месте поступил товарищ Ленин?»
Вслед за Зиновьевым говорил Сталин, затем — Бухарин. Речь Бухарина изобиловала стертыми комплиментами. Назвав Ленина колоссом, Бухарин напомнил также, что Ленин — как товарищ по партии — был близким другом рабочих и крестьян. «Глашатай, пророк, вождь», Ленин блестяще владел революционной тактикой. Он был штурманом, благополучно проведшим государственный корабль мимо опасных скал и через мелководье. После Бухарина выступал еще целый ряд ораторов. Немецкая коммунистка Клара Цеткин заявила, что Ленин отдал всю свою кровь, «капля за каплей», на благо пролетариата[439]. В перерывах между речами, как правило, оркестр играл траурный марш. Помимо видных деятелей партии, выступали и рядовые коммунисты. Представитель народов Туркестана, как и следовало ожидать, назвал Ленина освободителем Востока. Некий рабочий огласил привычный набор избитых штампов, однако делегат от крестьян, по фамилии Краюшкин, блеснул оригинальностью. Он говорил о бессмертии Ленина, заявив, что вождь «из могилы будет нам диктовать, будет направлять нас… на истинный путь». Именуя Ленина своим отцом, он поведал народную притчу об умирающем родителе, который дал сыновьям веник и предложил переломить его пополам. Им это удалось сделать только тогда когда веник разделили на отдельные прутики. Очевидная мораль притчи сводилась к необходимости крепить единство страны. Оратор завершил выступление на редкость неподходящей здравицей: «Вечная память нашему дорогому Ильичу, а нам — доброго здоровья».
