Ознакомительная версия.
Джироламо Бенивиени (патрон Флоренции. — Б. П., Е. П.) накануне получил из Рима письмо, в котором говорилось: «Два комиссара едут с приказом осудить Савонаролу на смерть, если бы даже он был свят, как сам Иоанн Креститель» [12, с. 172]. Последние, впрочем, совсем не скрывали этого: едва лишь Ромолино прибыл в отведенные ему апартаменты в доме некоего Пандольфо дела Луна у Сан Пьеро Скераджио, как сказал ему: «Мы устроим хороший костер: приговор по этому делу уже подписан» (курсив — Б. П., Е. П.; то, что это произошло до начала судебных слушаний — деталь, совершенно несущественная. — Б. П., Е. П.) [12, с. 172]…
«На следующий день, 20-го мая, все было готово для новых пыток, и Савонарола был подвергнут третьему допросу. При этом, кроме папских комиссаров, присутствовали: Паоло Бенини и Биаджио ди Джованни, в качестве представителей гонфалоньеров компаний; Джиованни Каначи — от лица «Двенадцати Добрых Мужей»; Пьеро дельи Альберти — от совета «Десяти». Франческо Пуччи — от совета «Восьми» сэр Чеккони тоже был здесь. Но так как им остались не особенно довольны за ведение предыдущего судебного разбирательства, то теперь ему дали на помощь двух нотариусов в надежде, что соревнование еще более изощрит его ум в искажении ответов обвиняемых» (курсив — Б. П., Е. П.) [12, с. 172–173]… «Вопросы уже были сформулированы заранее. Папские комиссары решили показать, как следует пользоваться пыткой и как следует искажать ответы и добиваться того, чего только хочется (курсив — Б. П., Е. П.).
Они подвергли несчастного монаха жесточайшим пыткам» [12, с. 173].
Однако желаемого и ожидаемого папскими комиссарами результата пытки Савонаролы не принесли: «Наобещав папе слишком много, они достигли лишь того, что еще более оттенили невиновность Савонаролы. Вот почему это следственное дело не было напечатано, осталось без подписей, и не было даже прочитано всенародно: оно представляется как бы прерванным и незаконченным (зато прерванной и законченной на эшафоте оказалась жизнь Савонаролы, согласно приговору, вынесенному по прерванному и незаконченному следственному делу. — Б. П., Е. П.). Его держали в секрете.
Все это, однако, не воспрепятствовало апостолическим комиссарам 22-го мая собраться на заседание для решения вопроса о судьбе трех монахов.
Приговор был произнесен весьма скоро: Савонаролу, Фра Сильвестро и Фра Доменико повесить, после чего сжечь» [12, с. 175–176]. Аминь.
Третий рейх. Герман Геринг (из выступления, сделанного им в 1934 году): «Мы не признаем заумных адвокатских выдумок и хитроумных юридических тонкостей… Мы лишаем правовой защиты врагов народа» (курсив — Б. П., Е. П.) [73, с. 633].
— Он же. Теперь уже со скамьи подсудимых на Нюрнбергском процессе: «Да, я смотрел на договоры, как на клочки туалетной бумаги (курсив — Б. П., Е. П.), но я же хотел сделать Германию великой!» [25, с. 6].
— Адольф Гитлер. «Mein Kampf»: «Нужно быть уж очень доверчивыми дурнями, чтобы, имея дело с… партнером, связывать себе руки определенными правилами игры» [21, с. 115].
— Адольф Гитлер: «Я готов подписать все, что угодно. Я сделаю все, что может облегчить мне проведение моей политики. Я готов гарантировать любые границы, подписывать пакты о ненападении и договора о дружбе с кем угодно. Некоторые недалекие люди считают, будто подобными средствами нельзя пользоваться, потому что может возникнуть такое положение, когда торжественное обещание понадобится нарушить. Дурак тот, кто прежде, чем подписать пакт, размышляет, сможет ли он его выполнить (курсив — Б. П., Е. П.) [86, с. 95].
54. Шути! Своеобразно
Первый рейх. Известен случай, когда Калигула распорядился казнить человека, считая его очень богатым и рассчитывая конфисковать его имущество в свою пользу. Когда же ожидания не оправдались, он язвительно произнес: «Помер ни за что» [2, с. 367].
Он же, «обходя ряд пленных, чтобы назначить кандидатов на казнь, остановился возле одного плешивого и распорядился: «От лысого до лысого!» Это выражение позднее стало крылатым» [там же].
— «Когда Нерону доставили голову убитого по его приказу Суллы, Нерон, взглянув на нее, издевательски заметил, что ее портит ранняя седина» [100, с. 276].
«Когда Агриппина (мать Нерона. — Б. П., Е. П.) была схвачена (по приказу Нерона. — Б. П., Е. П.), то она обнажила свое тело и воскликнула: «Рази в чрево!» Чтобы убить ее, пришлось нанести много ударов…
Император (Нерон, в тот момент — двадцатидвухлетний. — Б. П., Е. П.), осматривая непокрытый труп, заметил: «Я и не знал, что у меня такая красивая мать» [32, с. 299].
Второй рейх. 24 августа 1572-го года, воскресенье, ночь накануне дня святого Варфоломея: «Двери, стены, улицы были забрызганы кровью. А тут еще ежеминутно бегали солдаты и знать и возбуждали к резне. «Бейте, бейте, — кричал Таванн, член тайного совета — медики говорят, что кровопускание так же полезно в августе, как и в мае!» (курсив — Б. П., Е. П.) [59, с. 5–6]…
Уже вооруженные толпы стали показываться на улицах, производя непривычный в подобное время шум. В некоторых местах горели факелы…
Несколько человек, из числа знати, живших подле Лувра гугенотов, выбегают на улицу узнать причину этого движения взад и вперед, этого шума и стука, производимого оружием. Они спрашивают и бегут в Лувр.
У ворот дворца стоял наготове небольшой отряд гасконцев. Они не упускают случая пошутить (курсив — Б. П., Е. П.) над бегущими гугенотами. Завязывается ссора, и несколько человек (над которыми пошутили. — Б. П., Е. П.) падают мертвыми у ворот дворца короля, дававшего такие торжественные обещания, клявшегося в безопасности гугенотов» [59, с. 3–4]. Наивные: они так и не поняли, что это тоже была шутка. Королевская.
«Сам король (Карл IX. — Б. П., Е. П.) отправился в Монфокон посмотреть на Колиньи (Гаспар Колиньи, адмирал Франции, убитый в числе других гугенотов в Варфоломеевскую ночь по личному приказу Карла IX. — Б. П., Е. П.). Тело адмирала начало разлагаться, страшная вонь заставила придворных заткнуть свои носы. Один лишь король не последовал их примеру. «И вонь от врага приятна», — сказал он, обращаясь к свите» [59, с. 7].
— «Санчес решил помочь (курсив — Б. П., Е. П.) Пизано покаяться. Он приказал бросить того в камеру и ничего не давать есть.
Прошло трое суток. Пизано мужественно переносил страдания.
На четвертый день в его дело вмешались члены епархиальной инквизиции. Они принялись увещать Пизано. Если он не откажется от своего злонамеренного упрямства, и будет пренебрегать примером Ринальди, то казнь не заставит себя долго ждать. У него есть единственный выход: раскрыть все преступления, совершенные против матери церкви, и отдаться под ее защиту. Уполномоченные архиепископы обещали Пизано, что если он расскажет о еретических умонастроениях, царивших среди заговорщиков, то его, согласно воле папы отправят в Рим. Святая инквизиция отнесется к нему с предельной мягкостью, он будет примирен с церковью и понесет нетяжелое наказание. А главное — он сохранит себе жизнь! Его убеждали, что смертный приговор Ринальди уже отменен.
И Пизано поверил красноречивым посулам. 15 января (1600 года — за месяц и два дня до казни Джордано Бруно. — Б. П., Е. П.) он согласился «облегчить душу» новыми признаниями. Они были сбивчивы и путаны.
Пизано подтвердил многое из того, что раньше упрямо отрицал, дополнил прежние показания рядом очень важных подробностей и обстоятельно рассказал о беседах, во время которых высказывалась ересь. Все, что он говорил, уполномоченные архиепископы тщательно записывали. Когда он закончил, они пообещали ввиду особой важности добытых сведений тотчас доложить обо всем владыке. Они клялись (курсив — Б. П., Е. П.), что участь Пизано будет быстро облегчена. Но и на четвертые сутки ему не дали никакой пищи.
Следующий день был воскресенье. Несмотря на это, в тюрьму приехал заместитель архиепископа Эрколе Ваккари. По его словам, целью визита было желание довести дело до благополучного завершения. Он объявил Пизано, что тот должен под пыткой (курсив — Б. П., Е. П.) подтвердить правильность данных накануне показаний. Только тогда они приобретут полную юридическую (курсив — Б. П., Е. П.) силу, и опостолический нунций, основываясь на них, сможет потребовать от вице-короля передачи церковным властям, которые и отправят его в Рим.
Пизано боялся пытки. Отец Виккари, смиренный пастырь, елейным голосом убеждал его, что это делается в его собственных интересах (курсив — Б. П., Е. П.), и путь к спасению нелегок, но оно уже не за горами, и правда, подтвержденная в муках, приблизит его.
Ознакомительная версия.
