Несмотря на это, параллелизм сохраняется. Абу-Бекр отправил новые послания с приглашением принять ислам, одно Яздигерду III, другое императору Ираклию.
Оба были проигнорированы. Тогда мусульмане бросились в атаку.
Им противостояли два врага там, где Александр Великий имел только одного.
Любому, имеющему хоть каплю здравого смысла, ясно, что единственный способ победить двух врагов – это заключить союз с одним из них против другого. Когда этот последний разбит, можно наброситься на союзника. Такова стандартная оперативная процедура любого завоевателя. Даже Гитлер использовал ее, заключив альянс с СССР, чтобы раздавить Польшу и Францию, а затем обрушиться на союзника.
Арабские вожди с некоей возвышенной наглостью решили, однако, атаковать обоих своих великих противников одновременно. Без сомнения, рядовые воины бросались на врага в безмятежной уверенности, что с ними Аллах, но надо полагать, некоторые из вождей трезво оценивали реальную ситуацию.
Римская империя и Персия только что пережили ожесточенную двадцатилетнюю войну, по очереди опустошая территории друг друга. Обе были истощены, обращены в пустую скорлупу, еще кажущуюся несокрушимой извне, но опустевшую внутри.
С нахальной легкостью арабы вырвали у Римской империи те самые провинции, которые только что были спасены от персидских завоевателей. К 636 г. они захватили Сирию и Иудею, так что Иерусалим и Истинный Крест были снова потеряны, и на этот раз навсегда. К 640 г. арабы захватили Египет.
Ираклий на склоне лет видел, как гибнут все плоды его великой победы, и не мог найти в себе сил еще раз организовать контрнаступление. Великие усилия 620-х гг. опустошили его, как и самое империю. Он скончался в 641 г. – Александр, который слишком долго прожил на свете.
Конечно, Константинополь потерял не все. Он сохранил Малую Азию и свои европейские провинции, о границы которых тщетно бились арабские армии.
Однако после арабских завоеваний уже нельзя, в сущности, говорить о Римской империи. Наследники Ираклия, разумеется, еще называли себя римскими императорами, а своих подданных – римским народом до самого конца истории империи. Историки, однако, называют земли, управлявшиеся Константинополем после Ираклия, Византийской империей, от Византии, древнего греческого названия города.
Тем временем арабы напали также и на Персию. Предлог был готов, ибо Хосрой II четверть века назад разрушил арабское царство Хиру. Арабы объявили себя мстителями за Хиру, послали армию на северо-восток, заняли Хиру и двинулись к Евфрату.
Удивленные и негодующие персы, занятые как раз коронацией Яздигерда III, поспешно собрали армию, чтобы покарать кочевников, и в 634 г. разбили их наголову в так называемой «Битве на мосту». Арабы не смирились с поражением, но, исполнившись уверенности в близкой победе над римлянами на другом фланге, послали в Персию армию побольше.
В 637 г. главные силы столкнулись наконец у Кадисии на Евфрате, около 80 км южнее того места, где когда-то возвышался Вавилон. Еще раз древняя земля Месопотамии увидела одну из решающих битв человеческой истории.
Численность противостоящих сил была почти равной, хотя арабы были воодушевлены только что завершенным завоеванием Сирии, а персы обескуражены этим же фактом. Два дня битва не давала определенного перевеса ни одной из сторон, один раз арабы были спасены от поражения провиденциальным появлением шеститысячного подкрепления из Сирии.
На третье утро поднялась песчаная буря, и, к счастью для арабов, ветер подул в лицо персам. Арабы бросились вперед, и отступление персов превратилось в беспорядочное бегство. Затем арабы быстро проникли в сердце Месопотамии и взяли Ктесифон.
Отчаявшаяся Персия предприняла последнюю попытку. Как после Исса персы заняли последнюю позицию у Гавгамелы, так теперь, после Кадисии, персы укрепились в Нехавенде, примерно в 80 км к югу от Экбатаны, которая была когда-то столицей Мидии. Здесь в 642 г. арабы одержали вторую великую победу, более значимую, чем первая (как Гавгамела была важнее, чем Исс).
Яздигерд III снова бежал, как когда-то Дарий III, забившись глубоко в северо-восточный угол своей страны и взывая о помощи даже к императору далекого Китая. Наконец, в 651 г. он был убит после девятнадцати лет правления, состоявшего из почти беспрерывных отступлений и поражений.
Всего через четверть столетия после того, как Хосрой II стоял на берегу Босфора и смотрел на купола и башни Константинополя через пролив в милю шириной, его империя навсегда исчезла с карты мира.
Официально мусульмане терпимо относились к зороастрийцам, как терпели и христиан в провинциях, захваченных у Римской империи. Однако зороастрийцы и христиане равно должны были платить особый налог, от которого последователи Мохаммеда были избавлены. (Этот трюк, заставляющий религиозные меньшинства покупать терпимость по разумной цене, был почерпнут исламом у самих зороастрийцев.) Финансовый стимул к переходу в мусульманство работал лучше, чем грубая сила. Персия быстро перешла от зороастризма к исламу, а Сирия и Египет так же быстро отошли от христианства.
Конечно, не все зороастрийцы обратились в ислам (как и не все христиане, кстати). Редеющие колонии зороастрийцев сохранились в Иране и со временем некоторые из них, как говорит зороастрийская традиция, сосредоточились в Ормузе на берегу Персидского залива. (В этом городе Ардашир выиграл битву против последнего парфянского царя и пятьсот лет назад основал империю Сасанидов.) Где-то после 700 г. остатки зороастрийцев окончательно оставили Персию и перебрались в Индию.
Их потомки, в количестве примерно 130 тыс. человек, еще существуют в Индии, называясь парсами. Они еще поддерживают древние обычаи и ведут летоисчисление от правления Яздигерда III.
Что до месопотамских евреев, их мусульмане тоже терпели при условии уплаты налога. В отличие от зороастрийцев, они привыкли к этому. Для них было не важно, что на трон языческого правителя вместо зороастрийца уселся мусульманин. Они продолжали жить по-прежнему под относительно мягким управлением ранних мусульман и даже расцвели в условиях мира и благоденствия, невиданного ими со времен Маккавеев, почти тысячу лет назад.
Месопотамия и Персия не полностью растворились в мусульманском мире. Как негреческие провинции Римской империи нашли выход националистическим чувствам в христианской ереси, так и неарабские провинции мусульманской империи нашли его в мусульманских ересях.
Произошло это следующим образом. В 644 г., как раз после завоевания Персии, новым халифом был избран Осман. Это был пожилой человек, зять Мохаммеда и член благородной семьи Омейядов из Мекки. При нем другие члены его семьи получили много больше правительственных должностей и имперской добычи, чем казалось справедливым.
Поднялось недовольство.
Начались мятежи в войсках, и в 656 г. войсковая часть, прибывшая из Египта, добралась до халифа в его дворце в Аравии и убила его. Затем воины установили надзор за выборами наследника, которым оказался Али, другой зять Мохаммеда.
Али, однако, не был признан сторонниками Омейядов, которые, несомненно, чувствовали (и справедливо), что выборы под надзором убийц Османа едва ли могли быть свободными.
Вождем партии Омейядов был Муавия, губернатор Сирии. Али, с другой стороны, получал основную поддержку из Месопотамии. Али сделал своей столицей город Куфу, основанный арабами в 638 г., вскоре после битвы при Кадисии. Он стоял на Евфрате, примерно в 64 км ниже развалин Вавилона.
Гражданская война велась поэтому между Сирией и Месопотамией, причем первая представляла арабское ядро новой империи, а вторая – персидскую культуру.
Война тянулась вяло, но Али постепенно терял поддержку, пока в 661 г. некоторые группы, уставшие от войны, не образовали заговор. Они чувствовали, что, убив вождей обеих сторон, можно добиться мира. План, однако, удался наполовину: Муавия избежал смерти и убит был только Али.
Муавия сумел сразу же утвердиться как халиф и обезопасил себя, отказавшись выбрать столицу в неспокойной Аравии, а выбрал ее в верной ему Сирии. Центром всего мусульманского мира сделался Дамаск, достигший вершины в своей истории. Он не был столицей независимого государства уже четырнадцать столетий, и даже тогда он был только столицей библейской Сирии, маленького царства, не более могущественного, чем Израиль.
Династию правителей, правивших из Дамаска в следующем столетии, называют Омейядским халифатом.
Последователи Али не полностью смирились с новым положением дел. Они представляли отчасти персидскую реакцию на арабское господство и пытались объединиться вокруг Хасана, старшего брата Али. Хасан, к несчастью для своих сторонников, был ученый, благочестивый человек, не любивший битвы. Он быстро отрекся от всяких притязаний.
