При готовности обеих сторон было нетрудно подписать в 533 г. так называемый «Бессрочный мир».
К несчастью, по иронии истории, бессрочный мир обыкновенно длится короче, чем обычный. Через семь лет после подписания договора Персия и Рим снова оказались в состоянии войны.
Трудность была в том, что Юстиниан одерживал слишком много побед. Его генералы быстро вернули в состав империи Северную Африку и даже часть Испании. Хосрою казалось, что, если успехи продолжатся, Юстиниан сделается так силен, что сможет раздавить Персию. В этом, кстати, он был не прав, ибо победы Юстиниана дались ему нелегкой ценой и его владения были выжаты досуха военной борьбой против воинственных германских племен.
Тем не менее нам легче разглядеть это теперь, чем Хосрою тогда, и в 540 г. бесконечная война с Римом началась снова. Первым же ударом Персия захватила Антиохию, но затем ситуация зашла в обычный тупик.
Впрочем, в течение мирного промежутка между войнами произошли довольно забавные события.
Со времени смерти римского императора Юлиана сто пятьдесят лет назад язычество в Римской империи быстро шло на убыль. Оно давно потеряло жизненные силы, и в условиях христианского угнетения оставшиеся язычники либо обратились в христианство, либо равнодушно ждали конца.
Даже в Афинах, в цитадели языческой философии, свет замигал и начал угасать.
Ко времени воцарения Юстиниана единственной философской школой, уцелевшей в Афинах, была Академия, основанная в 387 г. до н. э. великим афинским философом Платоном. Она просуществовала девятьсот лет, но теперь ее существование показалось оскорбительным благочестивому Юстиниану, который и приказал Академию закрыть. Последние языческие философы обнаружили, что их безвредная (и интересующая весьма немногих) ученость попала под запрет, а им самим просто некуда идти.
Затем пришли вести о новом царе Персии, о его терпимости и просвещенности.
Казалось, появился монарх, который в состоянии постичь учение Платона. И так уж случилось, что философы Афин – тех самых Афин, что стяжали бессмертную славу в беспримерной борьбе против персидской тирании во времена Дария и Ксеркса, – понадеялись обрести свободу в Персии.
Прибыв туда, они, разумеется, обнаружили, что ситуация не так благоприятна, как они надеялись. Персидский двор оказался для них чужим, Хосрой был поглощен другими делами и явно не собирался сидеть у их ног. Со временем они заболели тоской по родине и знакомому окружению пусть даже христианской Греции.
Хосрой продемонстрировал свою глубокую порядочность. Он не был оскорблен таким поворотом событий. Напротив, он сделал специальную попытку побудить Юстиниана взять их назад и оставить в покое (пусть и не давая разрешения иметь учеников). В 549 г. он добился успеха. Учителя двинулись назад, осыпав великодушного перса благодарностями, и когда они вымерли, греческое язычество во всех существенных аспектах умерло с ними.
Хосрой I царствовал почти полвека, с 531-го по 579 г., и Персия за эти годы добилась большого прогресса. Хосрой реорганизовал администрацию империи, разделив ее на четыре главных округа. Он установил фиксированный поземельный налог, собиравшийся под надзором духовенства, и приказал даже провести перепись финиковых пальм и оливковых деревьев, пытаясь сделать налоговые ставки более справедливыми. (Людям всегда легче платить налог, когда они заранее знают, сколько он составит. Ранее налоги были совершенно произвольными, завися, главным образом, от степени ненасытности местных чиновников. В таких случаях каждый налоговый платеж кажется невыносимо высоким, даже когда на деле ставки вполне разумны.) Кроме того, столетие хаоса взяло свою дань с месопотамской ирригационной системы. Печальные последствия давнего небрежения начали сказываться.
Меняющееся течение рек, постепенный рост засоления почв и заиливания каналов подрывали столь долгое сказочное процветание Месопотамии. Хосрой чинил все, что поддавалось ремонту, и в его время медленное скольжение Месопотамии вниз приостановилось.
Хосрой следил также за защитой иностранцев (как в случае с греческим философами) и сохранял терпимость по отношению к несторианам.
Развилась значительная торговля и культурный обмен с Индией. Индийская литература и медицинские трактаты нашли путь в Персию. Была, между прочим, импортирована одна важная вещь, которую позже широко оценили многие люди Западного мира.
Индийцы играли в одну тонкую и сложную игру, где фигурки различных типов двигались по расчерченной квадратами доске. Думают, что игра была изобретена в Индии, по крайней мере, ее не удается проследить сколько-нибудь надежно куда-либо далее.
Личный медик Хосроя, ездивший в Индию по делам царя, привез, как полагают, игру с собой. Персидский двор был очарован ею. От персов она перешла потом к арабам, которые, в свою очередь, передали ее испанцам и другим народам, оставшимся от Римской империи. Оттуда она распространилась по всему миру.
Игра, однако, и на Западе сохранила черты, приобретенные в Персии.
Персидское слово «царь» – «шах», подвергнувшись многочисленным искажениям, дало английское название игры «chess».
Когда король был под атакой, игрок говорит «Шах!», также производное. И когда игра заканчивается неминуемым пленением короля, игрок говорит «Шах и мат!», а персидское «шах мат» означает «король мертв»[10].
Однако на протяжении долгого, благополучного и, в целом, конструктивного правления Хосроя за пределами Персии произошли два важнейших события, оказавших огромное влияние на будущее империи и всего Среднего Востока, но мало замеченных в то время.
Во-первых, из Центральной Азии пришел новый кочевой народ и появился на северо-восточной границе Персии. Эти новые кочевники были названы тюрками (и позже превращены нами в турок), и в 560 г. тюрки впервые отмечаются в персидских документах. (Название Туркестан, или «страна тюрков», еще применяется неофициально к большим областям Центральной Азии.) Эфталиты в то время находились в упадке, и персы приветствовали появление тюрков как шанс покончить наконец с этими более ранними кочевниками. Персы и тюрки заключили союз против эфталитов, которые были разгромлены и затем исчезли из истории. Еще раз в персидские владения была включена территория нынешнего Афганистана.
Это, однако, сделало тюрок новыми соседями Персии, и в этой роли они были ничуть не более удобны, чем эфталиты. Наступила очередь Римской империи заключать с ними союзы и очередь Персии оказаться между двумя жерновами.
Персия отбросила тюрок и римлян и льстила себя надеждой, что тюрки окажутся всего лишь еще одной ордой кочевников, которые приходят и уходят.
Никто во времена Хосроя не мог предвидеть, что тюрки являются чем-то большим и что придет время, когда они будут господствовать над Востоком.
Второе потрясшее мир событие царствования Хосроя I было замечено еще меньше. В самом деле, оно произошло, не вызвав никакого отклика, и попросту осталось неизвестным кому-либо за пределами отдаленного городка в Аравии. Но даже в этом городке никто не мог представить себе последствий этого события.
Городок назывался Мекка, и в 570 г. (или около того) там родился младенец, которому дано было имя Мохаммед.
Ормизд IV, сын и наследник Хосроя I, взошел на трон в 579 г. и продолжал отцовскую политику терпимости к христианам, численность и влияние которых неуклонно росли. Терпимость по-прежнему стимулировала сдержанную ярость зороастрийского духовенства. Против сильного Хосроя I оно было беспомощно, но его сын, намного менее способный, был более легкой добычей.
Чтобы проделать за них их работу, зороастрийцы использовали Бахрама Чобина. Чобин был генерал, одержавший в недавние годы несколько побед над тюрками, но проигравший битву с римлянами и за это немедленно смещенный со своего поста Ормиздом. В нем бурлила жажда мести, и его легко было уговорить устроить убийство царя. Сын Ормизда Хосрой II в 589 г. стал новым царем.
Но Бахрам Чобин, будучи победоносным генералом и став делателем королей, почуял, что его аппетит только разгорелся. Он решил сам сделаться царем, хоть и не принадлежал к Сасанидам.
Хосрой II, сброшенный с трона и уверенный в неминуемой гибели, сумел скрыться и бежал в лагерь величайшего врага Персии – ко двору в Константинополе.
В Константинополе правил в то время император Маврикий, который приветствовал бы передышку в борьбе с Персией, поскольку новые орды кочевников – авары – проникли на Балканский полуостров и угрожали европейским провинциям империи.
Маврикию казалось, что, если он завоюет благодарность молодого принца, восстановив его на троне, период мира будет обеспечен. Он послал римскую армию на Восток.
И добился успеха. В 591 г., под аплодисменты персидского населения, возмущенного наличием царя, не принадлежавшего к Сасанидам, Хосрой II вернулся на трон. Бахрам Чобин бежал к тюркам, которых разбил всего несколько лет назад и которые вернули комплимент, убив его.
