Ознакомительная версия.
Оный же патриарх с Рождества Христова и во всю зиму до масленицы продолжал славление по всем знатным дворам на Москве, и в слободе, и у знатных купцов с воспением обыкновенным церковным, в которых до-мех приуготаливали столы полные с кушанием, и где прилунится обедали все, а в других ужиновали, а во оных токмо пивали. И (так) продолжалось каждый день до полуночи, и разъезжались всегда веселы. Сие славление многим было безчестное и к наказанию от шуток немалому: многие от дураков были биваны, облиты и обруганы.
Теперь будем напоминать о начале придворных дураков и о ссорах во пьянстве между бояры.
Сей обычай был издавно — иметь придворных дураков для забавы, а временем оные служили и для политики, как мы покажем явно в сей Гистории, чему были явные свидетели.
И в первых взят был ко двору дворянин новгородец, Данило Тимофеевич Долгорукой[463] назывался; мужик старой, и набожной, и препростой, который больше не имел шуток никаких, токмо вздор говаривал и зла никому не капабель (не способен) был сделать.
Потом взят был Яков Тургенев[464], из дворян, также мужик старой и без зла, токмо утешен (забавен) был своими поступки и ума рехнулся.
И потом многие были другие взяты, как Филат Шанской[465] из дворян же. Сей пьяной человек, и мужик пронырливой, и употреблен был за ушника (доносчика), и при обедах, будто в шутках или пьянстве, на всех министров разсказывал явно, что кто делает, и кого обидят, и как крадут.
Потом были взяты многие, и собрание немалое, как было из знатных персон, так из простых. А особливо топерь упомянем о князе Шаховском[466], который был ума немалого и читатель книг, токмо самый злой сосуд и пьяной, и всем злодейство делал, с перваго до последнего. И то делал, что проведывал за всеми министры их дел, и потом за столом, при его величестве, явно из них каждого лаевал и попрекал всеми теми их делами, чрез которой канал его величество все ведал.
Оной же, Шаховской, во время славления, которой чин носил архидиакона, и ему были приказаны все выславление расписывать, наживал от того себе великие пожитки, понеже власть имел писать в то славление из стольников, и из гостей, из дьяков, из всяких чинов, из чего ему давали великие подарки.
Оные же дураки, как лепень прилипало, Шаховской и другие прочие, были употреблены (царем) для наказания многим знатным персонам и министрам, будто во пьянстве и от их (шутов) самаго произволения. И когда ему величеству на которого министра было досадно — и чтоб онаго пообругать, то при обедах и других банкетах оным дуракам было приказано котораго министра или которую знатную персону напоить, и побить, и побранить; (шуты) то тотчас чинили, и на оных никому обороны давано не было.
Возвращусь топерь описывать о забавах святошных, которыя при дворе бывали, внесены и начаты чрез одного вымыслом — из спальников Василия Алексеева сына Соковнина[467].
Старой обычай есть в народе российском, что пред праздником Рождества Христова и после играют святки, — то есть в дом друзья между собой сбираются в вечеру, и из подлых (низкородных) людей сами одеваются в платье машкараты, а у знатных людей люди их играют всякия гистории смешныя.
И по тому обыкновению царское величество при дворе своем также играл святки (со) своими комнатными людьми. И одного избрали за главу и установителя той потехи Василья Соковнина, котораго назвали пророком. Сей муж был злой и всяких пакостей наполнен.
И в тех святках, что происходило — то великою книгою не описать, и напишем, что знатнаго. А именно: от того начала ругательство началось знатным персонам и великим домом, а особливо княжеским домом многим и старых бояр.
Людей толстых протаскивали сквозь стула (стулья), где невозможно статься. На многих платье (раз) дирали и оставляли нагишем, иных гузном яицы на лохани разбивали. Иным свечи в (задний) проход забивали; иным на лед гузном сажали; иных в (задний) проход (кузнечным) мехом надували, от чего един Мясной[468], думной дворянин, умер. Иным многия другия ругательства чинили.
И сия потеха святков так происходила трудная, что многие к тем дням приуготовливалися, как бы к смерти. И сие продолжалося до езды заморской в Голландию[469].
ПЕРВЫЕ ГОДЫ ПРАВЛЕНИЯ ПЕТРА
Теперь возвращаюся на правление царицы Натальи Кирилловны. В правление ея знатного ничего не происходило, токмо все дела происходили с великими взятки. И в 7202 (1694)[470] году (царица) скончалась. Тогда весь говерноменът (состав правительства) пременился.
И по смерти ея вступил в правление его величество царь Пётр Алексеевич сам. И когда его величество получил известие о смерти своей матери, быв в доме своем в Преображенском, тогда был в великой печали, и на погребении у матери своей на был; токмо присутствовал брат его, царь Иоанн Алексеевич.
Сия смерть принесла падение Льва Нарышкина, понеже он от его царскаго величества всегда был мепризирован (презираем) и принят за человека глупаго.
И по смерти царицы Натальи Кирилловны, хотя его царское величество сам вступил или понужден был вступить в правление, однако ж труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление министрам своим.
И сперва объявился было в фаворе и как бы быть за перваго князь Борис Алексеевич Голицын. Токмо сие не продолжалось более, как недели две, понеже был человек забавной и отлучался часто по своим деревням. Итак в кратком времени (власть) потерял, однако ж остался в прежнем градусе и правил или владел всем Низом. Но во все дела внутренния его величество положился и дал управлять на Тихона Стрешнева, хотя которого внутренно не любил[471], ниже эстимовал (ценил, уважал).
Топерь будем упоминать, кто вступил тогда в правление первых шаржей (ведомств) по смерти царицы Натальи Кирилловны[472].
Брат ея величества умершей — Лев Нарышкин, правил Посольской приказ. И первой год он, Нарышкин, правил тот Посольский приказ, и во всю езду его величества в чужестранные край. Но по возвращении (своём в Москву) от всех дел его, Нарышкина, его величество отставил. И Посольской приказ отдан со всем правлением Фёдору Алексеевичу Головину, которой был уже потом фаворитом[473].
А Казанской дворец правил и весь Низ с великою ауториею (властностью) князь Борис Алексеевич Голицын. Которой по смерти царицы Натальи Кирилловны вступил было во все правление государственное, как бы быть первым министром, в том надеянии, что его величество к нему естиму (уважение) великую имел за все его прежния показанныя службы во время царевны Софии Алексеевны; также и для другой притчины, что оной князь Голицын был друг душевный генералу Лефорту, которой был великим фаворитом у его величества. Однако ж помянутой князь Голицын в своем проекте весьма обманулся и был человек, правда, ума великаго, токмо погрешения многая имел: первое — пил непрестанно, и для того все дела неглижировал (пренебрегал); второе — великой мздоимец, так что весь Низ раззорил.
Однако ж за его заслуги великия его величество содержал его в своей милости по смерть, и некоторые годы поставил ему в правление, почитай суверенное[474], весь Низ. И когда его величество вступил сам во все правление государства и начал устанавливать новое определение правления — тогда Низ весь и оной (Казанский) приказ от него, Голицына, взят. И определено править по губерниям и протчее, как о сем будем ниже пространнее писать.
Протчие ж министры или судьи остались всякой в своем правлении, токмо все приналежали до Тихона Стрешнева, как мы выше упомянули.
В то ж время фавор к Лефорту продолжался, токмо был для одних вечеринок и пиров, а в делах оной Лефорт сил не имел и не мешался, и правления никакого не имел, токмо имел чин адмирала и генерала от инфантерии.
И понеже был человек слабаго ума и не капабель (способен) всех тех дел править по своим чинам, то все управляли другие вместо его. Помянутой Лефорт и денно и нощно был в забавах: супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, — оттого и умер во время своих лет под пятьдесят.
Но в то ж время Александр Меньшиков[475], почал приходить в великую милость, и до такого градуса взошел, что все государство правил почитай. И дошел до градуса фельдмаршала, и учинился от цесаря сперва графом имперским, а потом вскоре принцом, а от его величества дуком (князем) ижерским.
И токмо ему единому давалось на письме и на словах (титулование) «светлость». И был такой сильной фаворит, что разве в римских гисториях находят. И награжден был таким великим богатством, что приходов (доходов со) своих земель имел по полторасто тысяч рублев. Также и других трезоров (сокровищ) великое множество имел, а именно: в каменьях считалось на полтора миллиона рублей, а особливо знатную вещь имел — яхонт червщатой (рубин тёмно-красный), великой цены по своей великости, и тяжелине, и цвету, которой считался токмо един в Европе.
Ознакомительная версия.
