Рикорд порывисто, глубоко вздохнул:
- Я думал об этом. Но на фрегате не спит ни один человек. Их шлюпки всю ночь будут курсировать вокруг "Дианы". А утром, - я слышал распоряжение, мы будем поставлены на два якоря между их кораблями и берегом. Вот в какую историю мы попали, Василий! Ведь это же война. А мы пришли: "Здравствуйте! Принимайте корабль, - флаг, экипаж, пушки, документы..." Я так полагаю, Василий Михайлович, что в крайнем случае... в самом крайнем, если положение будет безнадежным, если они вздумают захватить шлюп, - мы... подорвемся. Пороху у нас достаточно. Пусть получают трофей в виде обломков...
На рассвете к трапу "Дианы" подошла английская шлюпка. Рослый лейтенант, держа у груди пакет, поднялся на палубу и, спросил командира. Головнин ответил на приветствие, принял пакет, здесь же прочитал письмо Корбета... Какая честь! Оказывается, капитан Корбет тоже его узнал и только по недостатку времени отказал себе в удовольствии пожать мужественную руку русскому боевому соратнику. Впрочем, капитан будет иметь это удовольствие еще сегодня, если Головнин соизволит приехать к нему.
Будто о чем-то второстепенном, в конце своего письма Корбет сообщал, что посланный им офицер останется на шлюпе, так как до прибытия командора судно будет считаться задержанным...
Головнин ни о чем не спрашивал английского лейтенанта. Все было ясно. При встрече с Корбетом он выяснит обстоятельно, есть ли надежда на освобождение шлюпа. Он кивнул англичанину:
- Хорошо. Можете остаться...
В каюте Головнин достал из ящика письменного стола пакет с секретной инструкцией Адмиралтейств-коллегии. На корабле, который отправляется в плавание для открытий, инструкция всегда была секретной, доверенной только капитану. Теперь этот документ Головнин должен был уничтожить, сохранив в памяти его содержание.
Трепетный огонек робко коснулся уголка развернутого листа. Потом бумага задымилась и вспыхнула. Документ уже догорал, когда Головнин словно почувствовал, что кто-то стоит сзади. Он обернулся. За раскрытой дверью каюты стоял мичман Мур.
- Что вам угодно? - строго спросил Головнин.
Тонкие губы мичмана искривились, глаза смотрели вкрадчиво и испытующе.
- Я испугался... Я думал... Я увидел дым...
- Не беспокойтесь, Мур. Я сжег секретный документ.
- Секретный? Это какой же?..
Головнин усмехнулся. Ему показалось потешным испуганное лицо мичмана.
- Какой? Я уже сказал вам: секретный. Можете успокоиться. Пожар кораблю не грозит.
Не думал капитан "Дианы", что позже ему доведется с горечью вспомнить этот мимолетный эпизод.
...На своем фрегате "Нереида" капитан Корбет встретил русского гостя учтиво и даже торжественно. Два матроса у верхней площадки трапа салютовали вскинутыми штыками. Палуба, однако, была пустынна, видно капитан распорядился, чтобы экипаж не проявлял любопытства.
В офицерском салоне уже был накрыт обеденный стол. На это свидание Корбет не пригласил никого из офицеров. Только молчаливый служитель, вытянувшись и почтительно опустив голову, стоял у буфета.
- Мой боевой друг! - внезапно преображаясь, воскликнул Корбет и взял руку Головнина обеими руками. - Кто из нас еще недавно мог бы подумать, что эта встреча произойдет на самом краю земли и при таких печальных обстоятельствах?.. Не странно ли, право, что мы, друзья, испытанные огнем, сегодня являемся врагами?.. Странно. Невероятно!
- Конечно, странно, - согласился Головнин, - но, помнится, лорд Маркер как-то говорил, что англичане нигде и никогда не забывают своих друзей. Пусть времена переменились, все же у меня никто не отнимет памяти о тех годах, которые я отдал британскому флоту.
На короткое время капитан Корбет задумался. Гладко выбритое лицо его стало печальным. Только глаза смотрели настороженно, будто выглядывали из засады, - в них был какой-то невысказанный вопрос. Неожиданно, сразу превращаясь в лихого малого, он стукнул кулаком по столу и схватил ближайшую бутылку:
- Прочь нынешние печальные дела! Вспомним, друг, славную битву у Тулона...
- Однако, - заметил Головнин, - я прибыл к вам, чтобы выяснить именно печальную сторону дела. Я имею пропуск английского правительства. Разве этого недостаточно?
Корбет неторопливо наполнил бокалы.
- Будем вполне откровенны, мой друг... Вы отбыли из Англии до объявления войны. Это может означать, что ваш пропуск механически утратил силу... Я не знаю, какое решение примет командор Роулей, но если бы я был на его месте... - Капитан Корбет отпил несколько глотков, потом закурил и заключил решительно: - Я отпустил бы вас. Да, отпустил. Я вам поверил бы на честное слово...
- Благодарю, - сказал Головнин, подумав, что капитан ведет себя слишком уж театрально.
- Но я не могу этого сделать, - вздыхая заключил Корбет. - Я только подчиненный. Я не могу иначе рассматривать ваше судно, как военное судно неприятельской державы. И я не могу позволить, чтобы вы поднимали российский флаг. Это было бы оскорблением моему королю: в английской военной бухте и вдруг неприятельский флаг! Вы можете оставить вымпел, это будет означать, что судно еще не объявлено призом...
- Еще не объявлено! - повторил Головнин. - Значит, вы рассчитываете, что командор вынесет решение...
- О нет! Я не предвосхищаю событий, - поспешил с заверениями Корбет. Когда командор ознакомится с вашей инструкцией...
- Она была написана по-русски...
- Что ж, это не препятствие! У нас проживает здесь человек, приехавший из Риги... Он отлично читает по-русски...
- Я говорю: она была написана. В настоящее время ее уже нет.
- Где же... инструкция?
- Я ее сжег.
- Зачем?
- Чтобы вы не узнали ее содержания. Когда мне объявили, что шлюп считается задержанным, я счел своим долгом уничтожить инструкцию. Однако меня нисколько не страшат последствия этого поступка.
Чуть приметно улыбаясь, Корбет спросил:
- Но вы хотели знать, сможем ли мы прочитать документ, написанный по-русски? Надеюсь, именно поэтому вы сообщили, что инструкция написана на вашем языке?
Головнин тоже улыбнулся.
- Да, это очень важно, капитан. По крайней мере, у вас не будет причины задерживать шлюп из-за отсутствия человека, который пользуется вашим доверием и который сможет прочитать документы, изложенные на русском языке. У меня есть бумаги, доказывающие, что шлюп "Диана" следует на северо-восток только с целью открытий.
- Оказывается, мистер Головнин, вы дипломат! - удивленно проговорил Корбет и громко засмеялся, хотя глаза его попрежнему смотрели из засады. Так ловко выпытали у меня, простака, что у нас имеется переводчик! - И уже без видимой связи с предыдущим спросил: - Скажите, на Аляске, куда вы идете для открытий, если, конечно, верить вам на слово, говорят, очень суровый климат? Я читал о путешествиях Джемса Кука, - он побывал в тех краях...
- Раньше его побывали там русские - Чириков и Беринг...
- Разве? Очень интересно... Все же вы рискуете. Ведь пушнина не терпит соленой воды. Вам следовало бы поближе спуститься к тропикам, чтобы уйти от штормов северо-востока. О, я знаю, что значит район снежных штормов! Я побывал за Южным Полярным кругом...
- Вы даете совет, капитан? Благодарю... Недавно я тоже побывал южнее мыса Горн. Однако мы не собираемся перевозить пушнину. Это дело коммерческих кораблей. Если бы наше судно было коммерческим, вы могли бы захватить его как приз.
Капитан Корбет заметно помрачнел.
- Очевидно, вы подумали, мой друг, будто я добиваюсь от вас косвенного признания? Не все ли равно для меня - коммерческий это корабль или военный?
- Это корабль русской географической экспедиции. И потом, о каких косвенных признаниях может идти речь? Вы не следователь, я - не подследственное лицо...
Капитан Корбет громко выразил одобрение:
- Это - слова мужчины!.. Так выпьем же за наши славные дела у Тулона! Прочь все условности, - здесь встретились два боевых товарища!..
Вскоре они простились у площадки трапа. "Диана" стояла совсем близко: отсюда можно было видеть все, что происходило на ее палубе. Там шла обычная корабельная жизнь: матросы чинили снасти, скребли и мыли надстройку бака, судовой повар чистил большой медный таз... Только английский лейтенант, одинокий и скучный, медленно бродил в стороне от других.
А вокруг шлюпа попрежнему сновали лодки, переполненные вооруженными английскими матросами.
- Между прочим, я забыл сообщить вам, мой друг... - сказал Корбет. При малейшей вашей попытке к бегству на вас обрушится огонь всех береговых и корабельных батарей... Таково распоряжение моего начальства. Кстати, сегодня замечательная погода, не правда ли?
- Благодарю вас за отличный обед, - ответил Головнин с усмешкой. - Мы, русские моряки, знаем толк в гостеприимстве. Еще раз я убедился, что англичане не забывают своих друзей.
Уже со шлюпки капитан "Дианы" заметил: холеное лицо Корбета побагровело. Но что переживал он, - чувство стыда, смущения или злобы, Головнин не мог понять.
