Уже со шлюпки капитан "Дианы" заметил: холеное лицо Корбета побагровело. Но что переживал он, - чувство стыда, смущения или злобы, Головнин не мог понять.
Через несколько дней шлюп был переведен в дальний глухой угол бухты. Выход в океан охраняли береговые батареи и корабли английской эскадры. Для астрономических наблюдений Головнин нанял на самом берегу старый, расшатанный ветрами дом. Сюда перенесли со шлюпа хронометры и другие инструменты. Мистер Роулей теперь окончательно успокоился: без хронометров Головнин не попытается бежать, и наблюдение за пленниками значительно облегчалось.
Обсерватория, созданная Головниным на берегу для проверки хронометров, вскоре привлекла внимание английских капитанов. Они нередко просили капитана "Дианы" проверить и их хронометры. Головнин охотно соглашался: времени свободного было много, а за работой оно шло неприметней. Впрочем, уже как будто приближался день их освобождения: в Капштадт из Англии прибыл шлюп "Рес-Горс". Головнин считал, что с этим судном должно прибыть решение английского правительства относительно дальнейшей судьбы "Дианы", - ведь запрос об этом уже давно был отправлен в Лондон. И капитан поспешил в Капштадт к адмиралу Барти.
Адмирал не заставил Головнина томиться в приемной. Подтянутый адъютант доложил о прибытии русского моряка и тотчас распахнул дверь. В просторном кабинете оказалось не менее тридцати офицеров. Они сидели у круглого стола, стояли отдельными группами, трое склонились над бумагами, которые просматривал Барти...
Головнин подошел к столу. Адмирал поднял лысую голову, отодвинул бумаги и поспешно встал.
- Мне очень приятно, мистер Головнин, познакомиться с вами. Я знаю о вашей доблестной службе в английском флоте. Как самочувствие? Нравится ли вам Капштадт?
- Признаться, я достаточно насмотрелся на этот город, - сказал Головнин. - Я предпочел бы югу северные широты...
Адмирал громко засмеялся.
- Должен сказать вам, капитан, что климат этих мест считается отличным. Надеюсь, вы ни в чем не испытываете нужды?
- Я хотел бы знать, каковы ваши намерения в отношении шлюпа "Диана" и его экипажа?
Барти приподнял острые плечи. Сухое старческое лицо выразило удивление.
- Намерения самые доброжелательные. Вам, вероятно, известно, что наша эскадра, блокировавшая французские острова, недавно сильно потерпела от бури. Вчера сюда прибыло для ремонта несколько кораблей. Вам следует дать распоряжение, чтобы ваши матросы приняли участие в ремонтных работах. Это, конечно будет оплачено и отразится на снабжении вашего экипажа.
- Нет, я не сделаю такого распоряжения, - сказал Головнин. - Корабль, отремонтированный на мысе Доброй Надежды, может очутиться в Балтийском море и вести операции против России. Если бы мои матросы приняли участие в этих работах, значит, они помогали бы противникам России.
- Мне думается, в вашем положении с такими подробностями не следовало бы считаться, - заметил Барти. - Один из ста шансов, что корабль, отремонтированный вашими матросами, окажется на Балтике.
- Даже если бы это был один шанс из тысячи, - сказал Головнин. - Мы ни за что не согласимся помогать противнику.
И снова старческое лицо Барти выразило удивление, которое тут же сменилось тем благостным смирением, которое обычно бывает написано на лицах иезуитов.
- Мне очень жаль, капитан, что я не могу вас порадовать каким-либо распоряжением моего правительства относительно "Дианы". Придется вам еще подождать. Но вы можете быть уверены в моем неизменном к вам расположении. А сейчас я вынужден извиниться, так как срочно должен осмотреть новый сигнальный пост...
В расположении адмирала Головнин убедился в тот же день, едва возвратился на "Диану". Здесь его уже ждал английский морской офицер, только что прибывший из Капштадта. Очевидно, Барти послал его вслед за Головниным, и офицер обогнал капитана в дороге. Хмурый долговязый детина с тяжелой челюстью и подслеповатыми глазами, он пристально всмотрелся в лицо капитана и резко отчеканил заранее подготовленные фразы:
- По распоряжению адмирала сэра Барти вы должны дать письменное обязательство о том, что не предпримете попыток оставить Саймонстаун до соответствующего приказа из Англии. Если вы откажетесь выдать такое обязательство, команда и офицеры будут отправлены на берег, как военнопленные, а шлюп займет английский караул. Кроме того, сэр Барти распорядился, чтобы все паруса на шлюпе были отвязаны и судно обязательно стояло на двух якорях.
- Возможно, сэр Барти распорядился и в отношении снабжения моего экипажа? - спросил Головнин.
Офицер усмехнулся:
- Было бы очень странно, если бы адмирал стал составлять для вас меню...
- Но будет еще более странно и дико, если мои люди окажутся вынужденными голодать.
- Впрочем, сэр Барти сказал, что ваши люди могут работать и получать питание.
Головнин внимательно посмотрел на него.
- Мы не страшимся ваших пушек. Можете быть уверены, что нас не устрашит и голод.
Получив письменное обязательство, офицер отбыл на берег. Провожая его взглядом, Головнин сказал:
- Да, Англия не забывает своих друзей...
Плен был особенно тягостным из-за неопределенности, в которой все время находилась команда "Дианы". Какое решение примет английское правительство?
Барти на записку Головнина о том, что на судне окончился провиант, не ответил. На второе, уже резкое, настойчивое письмо он прислал ответ только через две недели, - несколько любезных фраз с пожеланием доброго здоровья. Это было издевательство.
Капитаны голландских кораблей, с которыми Василий Михайлович познакомился здесь и подружился, не скрывали своего возмущения поступками адмирала.
- Никто не посмеет упрекнуть вас, мистер Головнин! Барти заставляет вас бежать, он грозит вам голодной смертью...
Возможно, были среди этих людей не только доброжелатели. Ни на минуту Головнин не забывал об осторожности. Обычно он отвечал сокрушенно:
- У меня нехватит провизии даже на неделю пути...
Но вечерами он пристально вглядывался в горизонт, вслушивался в плеск зыби. Хотя бы надвинулись тучи, хотя бы грянул шторм! Погода, как нарочно, стояла ясная, тихая, ночи лунные. Пытаться уйти в такую погоду в океан было бы безрассудно...
Монотонным печальным звоном корабельные склянки отсчитывали часы; сменялись вахты, приходили и уходили иностранные суда, маршировала на берегу английская морская пехота... Одна за другой проходили недели.
В апреле исполнился год с того памятного дня, когда шлюп вошел в Саймонстаун. Уже наступил май... Пестрые ракушки и зеленоватые водоросли густо покрывали подводную часть шлюпа, как обычно покрывают обломки затонувших кораблей...
Как-то вечером в середине мая внезапно подул желанный норд-вест, и небо закрыли тяжелые тучи.
Головнин вышел на палубу, осмотрелся. Близко чернел смутной тенью адмиральский фрегат. Еще днем Василий Михайлович приметил, что паруса на нем не были привязаны. Большие военные корабли, стоявшие на якорях несколько дальше, еще ремонтировались, они не могли пуститься в погоню. Оставалась еще одна опасность: у входа в бухту курсировали два неизвестных судна, которые могли оказаться английскими военными кораблями. Впрочем, об этой опасности долго раздумывать не приходилось: если будет погоня, значит будет и бой.
Он кликнул Рикорда.
- Сейчас уходим, - сказал Головнин. - Вызвать всех наверх... Пусть все незаметно расположатся на палубе. Соблюдать полнейшую тишину... Мы выйдем из бухты под штормовыми стакселями*.
______________ * Стаксель - косой треугольный парус.
- Есть! - радостно воскликнул Рикорд и, словно самого себя уверяя, добавил тихо: - Я верю в счастье...
Ровный норд-вест вскоре сменился шквалом. Белые гребни волн звонко ударили в борт шлюпа. Рваные тучи спустились до верхушек мачт; сырой туман окутал всю бухту и берег. Именно о такой погоде мечтал Головнин. Однако в эту минуту, когда окончательно решалась судьба всего экипажа, голос его прозвучал по-будничному спокойно, так, будто слова команды были самыми обычными, повторенными уже много раз:
- Рубить канаты...
Он слышал короткий, приглушенный звук. Потом ощутимо дрогнула палуба, и под напором ветра судно медленно двинулось к середине бухты.
С небольшого баркаса, что стоял на якоре в тридцати метрах от "Дианы", усиленный рупором голос прокричал то ли в изумлении, то ли в испуге:
- Они уходят!.. Эй, на "Резонабле"!.. Пленные пытаются бежать!..
Головнин оглянулся на адмиральское судно. Сквозь клочья тумана он отчетливо видел, как там замелькали трепетные огни, по сигналу тревоги английские матросы бросились к пушкам. Пусть будет, что будет!
Порывистый ветер, казалось, стремился сорвать штормовые стакселя. "Диана" шла все быстрее, смутные силуэты английских кораблей возникали и таяли то с правого, то с левого борта...
