Ознакомительная версия.
У Фомино при сложившемся положении и соотношении сил то, чья будет высота 269,8, определялось теперь одним нехитрым принципом: высота останется в руках стороны, которая сможет «наскрести» сил на последнюю успешную атаку на гребне, после которой быстро и надолго закрепиться на отбитых позициях. Что линия передовой скоро и надолго «застынет», было очевидным.
К исходу дня 22 апреля гребень высоты, несмотря на огромные потери личного состава в подразделениях, все еще удерживался частями 58-й стрелковой дивизии. Состояние танковых частей в плане потерь и боеготовности являлось еще более плачевным:
11-я танковая бригада — некогда самая боеспособная в армии — теперь в боевом составе имела один исправный Т-34 (к 24 часам этот танк был выведен из боя и вместе с остатками 11-го мотострелкового батальона численностью в 50–60 человек занимал оборону на северной окраине Фомино 1-го) и несколько Т-60, полностью непригодных для применения в качестве ударной силы на главном направлении.
108-я танковая бригада также имела одну-две относительно исправных «тридцатьчетверки» и горстку малоэффективных Т-60, окопанных в обороне у Фомино 1-го.
Последний же боеготовый Т-34 112-й танковой бригады был поврежден немецкой противотанковой артиллерией в бою днем 22 апреля и ночью добит вражескими саперами.
В течение 18 апреля два боеготовых Т-34 11-й танковой бригады были временно переподчинены командованию 298-й стрелковой дивизии. В 20.40 командир стрелковой дивизии полковник Васильев отдал приказ об атаке позиций противника на гребне и северо-восточных скатах высоты 269,8 силами пехоты 298-й стрелковой дивизии при поддержке двух танков. После 25-минутной артподготовки «тридцатьчетверки» и пехота двинулись на противника. Расчет на внезапность и ошеломляющий эффект ночной атаки, судя по всему, сделанный комдивом, не оправдался: немцы быстро «повесили» над полем боя несколько осветительных ракет, силуэты советских стальных монстров стали четко различимыми в темноте. А прицельный огонь нескольких противотанковых орудий, сконцентрированный всего на двух танках, не оставил последним ни малейшего шанса не только подойти к немецким траншеям, но и просто уцелеть. В результате один танк загорелся от прямых попаданий снарядов, второй Т-34 оказался подбитым на нейтральной полосе, экипаж покинул машину. Что же касается сопровождавшей танки пехоты, то здесь, к сожалению, все так же развивалось, как и в прошлых боях: противник пулеметным и минометным огнем прижал наших пехотинцев на открытом пространстве к земле, и после недолгой перестрелки бойцы медленно отползали обратно, освещаемые в ночи факелом очередного Т-34, одиноко догоравшего на злополучной высоте 269,8. В этом бою двое танкистов пропали без вести, четверо были ранены.
19 апреля части 108-й и 11-й танковых бригад активных наступательных действий не вели, ограничиваясь эвакуацией подбитой в предыдущие дни техники, оставшейся на поле боя (состояние танкового парка обеих бригад на 19.04 можно увидеть в приведенной на странице 233 таблице). Так как большинство машин в бригадах было не на ходу, а времени на их приведение в боеготовое состояние катастрофически не хватало, командир 11-й танковой бригады Б.Г. Лиопа в своем докладе о ходе боя на высоте 269,8 заместителю командующего 50-й армией по автобронетанковым войскам Мартынову запросил 5 суток на ремонт поврежденных машин, что могло дать хотя бы частичное восстановление боевой мощи танковой бригады. Ответ человека, напрямую ответственного за состояние танковых бригад в армии, был так же лаконичен, как и преступно безучастен: «Плохо воюете, времени не даю. Мартынов». Отказ в даче времени на ремонт был закономерен: танковые бригады в сложившихся условиях были обречены стать «выжатыми» до последнего исправного танка, ведь у пехоты без их поддержки не было никаких шансов на взлом обороны немцев. К тому же времени ждать восстановления неисправных танков у армейского командования действительно не было: на исходные позиции для очередного штурма высоты 269,8 и броска к шоссе уже подтягивалась «новая кровь» — 58-я и 69-я стрелковые дивизии, ставшие последним эшелоном резервов Ставки ВГК, вливаемых в 50-ю армию. Мощная атака должна была состояться со дня на день.
Танковым бригадам в подготовке к новым боям наряду с полковником Мартыновым добавила проблем и немецкая авиация, довольно точно отбомбившаяся по тыловым рембазам 11-й танковой бригады в районе поселка Приволье. Попаданиями бомб были уничтожены две автомашины, одной из которых по неудачному стечению обстоятельств оказался заправщик ЗИС-5, сгоревший вместе с более чем двумя тоннами поистине драгоценного для танкистов дизельного топлива. Людские потери от этого авианалета составили 9 человек убитыми и 10 ранеными.
Без должного техобслуживания начинали ломаться даже относительно надежные «тридцатьчетверки». Теперь идущие на смертельную схватку с противником танкисты вынуждены были в большей степени думать не о тактике ведения огневого боя, а, уповая на удачу, надеяться на то, что и без того частенько пробуксовывавший главный фрикцион не сгорит при резком маневре, остановив боевую машину прямо в секторе обстрела немецких противотанковых орудий.
Вообще, если рассматривать действия танковых бригад по дням, то на глаза попадается интересная закономерность. Ни в один из дней наступления все три бригады одновременно не «наваливались» на немецкую оборону силами всех имевшихся в наличии боевых машин. Взаимодействие между 11-й и 108-й танковыми бригадами, наступавшими под Фомино, и 112-й танковой бригадой, атаковавшей противника в районе Гореловского и Малиновского, очень сильно напоминает своеобразный маятник: в то время, когда 112-я танковая бригада в конце марта отчаянно атаковала Гореловский, передовые части 108-й танковой бригады еще были на марше к району боевых действий, а 11-я танковая бригада и вовсе находилась в эшелонах на пути к станции Дабужа, разгрузка из которых началась только 28 марта. В начале апреля, когда 11-я и 108-я танковые бригады сосредоточились в ближайшем тылу и готовились к наступлению, 112-я танковая бригада была поставлена в оборону и не поддерживала атаковавших соседей вплоть до 16 апреля, когда те потеряли значительную часть танков, оказались сильно потрепанными в боях и не могли вести существенных наступательных действий. А в последнюю неделю боев танки всех трех бригад, хотя иногда и наступали одновременно, однако должного эффекта это уже не давало — из-за малочисленности боеготовых машин атаки теперь часто проводились силами в 2–7 танков, с наступательным порывом которых противнику удавалось справляться.
Кстати, состояние измотанных частей противника на этот момент также было далеко не замечательным. Донесение штаба 4-й армии о положении дел к 19 апреля на участке 40-го танкового корпуса носит откровенно панический характер:
«Во второй половине дня 19.4 противник не предпринимал наступательных действий на участке 40 ТК.
19 ТД: Уничтожен 1 танк Т-34.
10 МД: Противник упорно держится у южного края высот западнее и северо-западнее Фомино и пытается овладеть гребнем этих высот. На участках обеих высот беспокоящий огонь противника.
Предпринимаемые противником исключительно при поддержке танков атаки, значительно снизившаяся численность частей, большие потери в командном составе, а также все более ощущаемая нехватка боеприпасов, которая в настоящий момент едва ли может быть покрыта в связи с трудностями доставки, — все это дает повод для серьезных опасений. При протяженности фронта 18 км в составе 19 ТД и 10 МД действует 61 рота, из них 28 не имеют командиров. Действуют также подразделения в составе 25 связистов корпуса и дивизионных батальонов связи. Кроме того, для усиления наиболее слабых участков фронта введены в бой штабные роты штаба корпуса и 19 ТД, состоящие из рядовых полевой жандармерии, писарей и шоферов. После того как один батальон пришлось снять с участка фронта севернее г. Киров и перебросить его на участок 10 МД, корпус не располагает больше никакими резервами. В ближайшие дни суверенностью можно ожидать новых атак противника».[47]
Находившиеся на флангах 331-я и 31-я пехотные дивизии, так же как и 10-я моторизованная, были сильно потрепаны и нуждались в отдыхе и пополнении. Дополняют донесения и дневники двух неизвестных немецких солдат, попавшие в руки красноармейцев. Выписка из дневника пехотинца, убитого 4 мая у Гореловского:
«3–5.04 — тяжелые бои с партизанами.
9.04 — перебросили в Полоцк.
15.04 — прибыли в Смоленск, а 16.04 — в Рославлъ.
19.04 — в Юхнове.
22.04 — я на переднем крае. Русские все время наступают.
23.04 — под напором русских вынуждены отойти. Отдыхаю в д. Куземки.
25.04 — снова на переднем крае. Русские все время ведут огонь, кругом убитые и раненые.
Ознакомительная версия.
