С парохода сошел лейтенант.
- Я принес вам добрую весть. Мы побелили! - крикнул он. - Правое дело восторжествовало. Сэр Эдвард разбит, почти все старшие офицеры убиты или ранены. На поле боя осталось две тысячи вражеских солдат, остальные обратились в бегство!
Итак, правое дело восторжествовало, ибо хорошо обученные и прекрасно вооруженные войска англичан, на протяжении многих лет одерживавшие победы над сильными армиями Старого Света, были наголову разбиты вполовину уступавшими им по численности силами американцев. Последний сокрушительный удар был нанесен англичанам уже в тот момент, когда высокомерный враг почти готов был к подписанию мира.
Впрочем, среди собравшихся на берегу не было заметно излишнего ликования. Выслушав от лейтенанта и его спутников детальное изложение последних событий, все, не сговариваясь, отправились в церковь, дабы вознести хвалу Господу за победу и за то, что она была одержана столь малой кровью.
36
Миновало две недели с тех пор, как Токеа покинул лагерь. День за днем, почти без сна и отдыха, он шел вперед, мрачный и молчаливый, а его спутники послушно следовали за ним, точно верные псы. Звери в лесу давали им пропитание, мерзлая земля служила постелью. На четырнадцатый день пути они увидали вдали густой сосновый лес, который тянется от штата Миссисипи до южной гряды Аппалачей. Чем ближе подходил Токеа к лесу, тем радостнее светились его глаза. При виде мест, где прошли его детство и молодость, им овладевало смешанное чувство боли и отчаянного томления. Выйдя к реке, он молча поднял руку, указывая на лес, а затем медленно и торжественно перешел по тонкому льду на другой берег. Там он упал на землю и долго лежал неподвижно. Холодный северный ветер трепал его седые волосы, словно заиндевевшую траву.
- Родная земля, Токеа приветствует тебя! - проговорил он наконец с мукой в голосе. - Он был владыкой этого могучего леса, вождем великого племени. А теперь он пришел сюда как беглец и чужак. О Великий Дух, за что ты покарал Токеа? Почему изгнал Токеа с земли, где жили его предки? Ответь же, о Великий Дух! Подай Токеа хоть какой-нибудь знак, чтобы он смог понять твою волю.
Старик с мольбой поглядел на небо. Небо было затянуто облаками, в лесу завывал ветер. Лицо мико омрачилось.
- О Великий Дух, прости меня, - пробормотал он. - Твои глаза с укором глядят на Токеа, точно капризное дитя.
Он поднялся и подозвал к себе остальных. А потом заговорил, обращаясь к Эль Золю:
- Семь лет миновало с той поры, как мико покинул земли, где ставили вигвамы его предки. Два раза он тайком приходил сюда, чтобы поклониться их могилам. Теперь он в последний раз ступает на эту землю. Когда вождь Соленого моря похитил все, что было дорого сердцу мико, глубокой ночью Токеа явился дух его отца, что живет в вечнозеленых лугах. "Ступай к могильному холму, - сказал он, - и извлеки из оскверненной земли кости того, кто даровал тебе жизнь, и той, что вскормила тебя. Погреби их там, где будет жить мой сын и его народ. Не страшись извлечь их из могилы, проклятие не коснется тебя. Торопись, ибо копыта лошадей и плуги бледнолицых уже прошли по священному холму!" Токеа должен сделать то, что повелевал ему дух отца. Он на три дня покинет Эль Золя, чтобы отправиться туда, где покоятся кости отца мико.
- Если дух отца повелел мико нарушить покой мертвых, мико должен исполнить его волю. Эль Золь пойдет вместе с мико.
- Эль Золь - сын мико, ибо он держал в объятиях кровное дитя мико. Но глаза Эль Золя не должны видеть оскверненную землю, где покоятся предки мико.
- Эль Золь не станет глядеть на позор мико. Эль Золь проводит мико и будет поджидать его вдалеке от могильного холма.
Токеа молча кивнул в знак согласия, и они двинулись дальше. На исходе следующего дня они поднялись на вершину горы, откуда открывался далекий вид на поросшие лесами холмы.
- Видит ли мой сын те окутанные туманом холмы? За ними раскинулась долина, где в земле лежат кости отца мико.
- Мико может теперь идти туда. Эль Золь станет ждать его здесь.
- Когда тело отца предавали земле, - проговорил старик, - великий пророк изрек, что страшное проклятие обрушится на голову того, кто посмеет извлечь кости отца при свете дня. Лишь во мраке ночи Токеа может собрать их. Токеа подождет, пока сверкающий шар опустится за край земли.
Он что-то сказал своим окони, те удалились и вскоре вернулись с охапками коры. Усевшись на землю, они принялись мастерить из нее большой короб, который затем внутри и снаружи обтянули оленьими шкурами. Токеа прикрепил к коробу ремни. Тень удовольствия мелькнула на его лице.
- Отец мой, - сказал он, - кости твои будут покоиться в коре из леса, где родился, и в шкурах оленей, на которых ты охотился.
Когда стемнело, Токеа повесил короб себе на грудь и кивнул обоим окони, чтобы те следовали за ним.
Была уже полночь, когда индейцы спустились в долину. Из серебристых облаков на миг выплыла луна и снова скрылась за большой черной тучей. Вдруг послышался далекий лай собак.
- О отец мой, - простонал Токеа, - бледнолицые уже совсем близко от твоей могилы.
И он побежал к священному холму. Земля кругом была уже распахана. Посреди поля стояли мертвые деревья с ободранной корой, похожие на завернутых в саваны великанов. Старик без чувств рухнул наземь. К нему подскочили оба индейца.
- Прочь отсюда, - глухо пробормотал мико. - Ступайте прочь с земли, где лежат кости великого вождя. Токеа сам выроет их.
И он принялся руками разрывать промерзлую землю. Из-под ногтей у него текла кровь, ладони были изранены, когда он наконец собрал кости отца. И тогда он в первый раз громко зарыдал. А потом кинулся к могиле матери. Плуг в этом месте глубоко врезался в почву, лишь несколько дюймов земли прикрывали кости. Мико уложил их в короб подле останков отца.
- О, отец мой! - снова простонал он. - Ты поведал мне правду. Лошади бледнолицых прошли по священному холму. Кинь взор на своего сына. Он свершил то, что ты повелел ему. Твой сын перенесет твои кости туда, где их больше не осквернит ничья рука.
Снова послышался лай собак.
- Прощай, родная земля! Прощайте деревья, в тени которых после долгой охоты отдыхал Токеа! Прощай река, освежавшая его усталые члены!
Луна уже вновь струила свой легкий свет сквозь облака. Собаки залаяли в третий раз.
- О Великий Дух! - взмолился старик. - Прошу тебя, отверзни уши моих братьев, дабы они смогли услышать слова Токеа.
Он поднялся, повесил короб на грудь и отправился назад, туда, где их поджидал Эль Золь.
- Дух моего отца говорил правду, сказал старик Эль Золю. - По священному холму прошел плуг бледнолицых, которые сравняли могилы моих предков с землей.
- Токеа как послушный сын выполнил волю отца, - ответил ему на это Эль Золь. - Но каманчи и окони осиротели без своих вождей, путь, что предстоит пройти Токеа и Эль Золю, далек, а Белая Роза ждет их, она может решить, что... - И он умолк.
Старик испытующе поглядел на него и сказал:
- Что-то тревожит душу вождя каманчей. Эль Золь может развязать язык. Но тот больше ничего не сказал. Немного перекусив, они двинулись в путь, но шли теперь не той дорогой, что привела их сюда. Несмотря на растущее нетерпение, молодой вождь покорно следовал за стариком. Обходя стороной жилища бледнолицых, они день за днем продирались через лесные чащобы и болотные трясины. Наконец они добрались до глубокой долины, со всех сторон окруженной холмами. Токеа поставил короб на землю и удалился.
Чуть погодя оставшиеся индейцы услыхали громкий, пронзительный свист. За ним последовала долгая тишина. Потом снова раздался терзающий уши свист, и снова тишина. В третий раз свист уже напоминал жалобный вой мечущегося в смертельной агонии волка. Вскоре Токеа вернулся и молча уселся подле Эль Золя.
37
И вдруг они увидели множество красных огней, приближающихся со всех сторон. Индейцы подходили один за другим; скрестив руки на груди, они склоняли голову перед мико и без единого слова усаживались на траву. Число их увеличивалось с каждой минутой. Под конец их было уже несколько сотен. Большинство индейцев были закутаны в шерстяные одеяла, но кое-кто был разряжен весьма пестро и нелепо. Их лица, высохшие из-за непомерного пристрастия к огненной воде, не выражали ни радости, ни любопытства, напротив, было заметно, что при виде мико индейцев охватил невольный ужас. Поглядев на них, старый Токеа помрачнел, губы его скривила горькая улыбка. Из толпы выступил пожилой индеец в американском наряде. Он презрительно посмотрел на мико, воткнул факел в землю и занял место в полукруге старейшин.
- Вождь Джозеф, - зашептались индейцы.
Остальные тоже воткнули факелы в землю, красноватые отблески огня играли на их лицах.
- Братья мои собрались сюда, чтобы услышать слова Токеа? - спросил мико.
- Да, это так, - ответил один из стариков. - Мускоги пришли послушать слова великого мико. Их уши открыты.
