Его-то мы и выбрали.
Герман стоял рядом со мной, и все его бородатое лицо сияло. Он не произнес Ни слова, протянул руку и тихо засмеялся. "Кон-Тики" по-прежнему лежал далеко на рифе, и над ним летели брызги. Это были обломки плота, но почетные обломки. Все на палубе было разбито, а девять бальзовых бревен из леса в Киведо, в Эквадоре, были по-прежнему целы. Они спасли нам жизнь. Море унесло часть нашего груза, но все, что было укрыто в хижине, уцелело. Мы уже собрали с плота все, что имело ценность, и перенесли в безопасное место - на верхушку огромной, опаленной солнцем глыбы за рифом.
С того момента, как я прыгнул на риф, мне, собственно, не хватало рыбок-лоцманов, извивающихся перед носовой частью плота. Огромные бальзовые бревна лежали на рифе, воды было всего несколько сантиметров, и под носовой частью копошились коричневые морские слизняки. Рыбок-лоцманов не было. Золотых макрелей не было. Между бревнами назойливо шмыгали неизвестные нам плоские рыбы с окраской, как у павлинов, и с развевающимися плавниками. Мы попали в новый мир. Юханнес покинул свою щель, Несомненно, он нашел здесь более удобное убежище.
Я бросил последний взгляд на палубу полуразвалившегося плота и увидел на дне смятой корзинки маленькую пальмочку. Она выросла из глазка кокосового ореха, пустила два сильных корня и имела около метра в высоту. С растением в руках я направился по воде к острову. Впереди я увидел Кнута, который шлепал по воде туда же, неся подмышкой модель плота, сделанную им с большим искусством во время путешествия. Вскоре мы нагнали Бенгта. У нашего прекрасного завхоза была шишка на лбу, с бороды капала морская вода. Он шел, согнувшись в три погибели, и подталкивал ящик, который подскакивал каждый раз, когда прибой посылал на риф волну. Бенгт гордо поднял его крышку. Это был камбузный ящик; в нем находились примус и вся кухонная утварь, причем в хорошем состоянии.
Я никогда не забуду нашего шествия вброд по рифу к райскому пальмовому острову, который становился все больше, по мере того как мы к нему приближались. Я достиг наконец залитого солнцем берега, снял ботинки и зарылся ногами в сухой, теплый песок. Затем я побрел к зарослям пальм, наслаждаясь каждым отпечатком ноги в нетронутом песке. Скоро верхушки пальм сомкнулись над моей головой; я продолжал идти к середине маленького острова. Надо мной под листьями пальм висели зеленые кокосовые орехи. Какие-то пышные кусты были усыпаны белыми цветами, пахнувшими так сильно и нежно, что у меня закружилась голова. В самом центре острова надо мной появились две морские крачки. Белые и легкие, они напоминали два облачка. Маленькие ящерицы выскакивали из-под ног, а самыми важными обитателями острова были кроваво-красные раки-отшельники; они шныряли во всех направлениях, волоча за собой украденные у улиток раковины величиной с яйцо, которыми прикрывали свое нежное тело.
Я был взволнован до глубины души. Опустившись на колени, я засунул пальцы глубоко в теплый песок.
Путешествие закончилось. Все были живы. Нас выбросило на маленький необитаемый остров Южных морей. И на какой остров! Подошел Турстейн, сбросил мешок, растянулся на спине и стал смотреть на кроны пальм и на белых птиц, легких как пух. У Германа же, как всегда, оказался избыток энергии. Он недолго думая взобрался на небольшую пальму и сбросил вниз гроздь зеленых кокосовых орехов. Мы срезали ножами их мягкие верхушки, как скорлупу у яиц, и пили холодное кокосовое молоко - самый восхитительный, освежающий напиток. Стражи ворот рая выбивали на рифе монотонную барабанную дробь.
- Чистилище было немного сырым, - сказал Бенгт. - Но рай я примерно так себе и представлял.
Мы лениво растянулись на земле и улыбались белым пассатным облакам, плывшим над кронами пальм на запад. Теперь мы уже не следовали беспомощно за ними, а лежали на надежном неподвижном острове и были действительно в Полинезии.
Мы лежали и потягивались, а буруны продолжали грохотать, как поезд, туда и обратно, туда и обратно.
Бенгт был прав: мы были в раю!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
СРЕДИ ПОЛИНЕЗИЙЦЕВ
Новые робинзоны. Борьба за связь с землей. "Все хорошо, все хорошо!" Обломки корабля. Необитаемые острова. Бой с муренами. Встреча с полинезийцами. Послы к вождю островитян. Вождь посещает нас. Осмотр "Кон-Тики". Прилив. Путешествие плота через сушу в лагуну. Плывем к полинезийцам на остров. Прием в деревне. Предки из страны восходящего солнца. Лекари в эфире. Мы получаем местные имена. Еще одно кораблекрушение. "Тамара" спасает "Маоаэ". На остров Таити. Встреча на пристани. Шесть венков.
Остров был необитаем. Мы быстро освоили все его пальмовые рощицы и все побережье. В поперечнике остров имел не более 200 метров. Мы ознакомились с каждой пальмой и каждой коралловой глыбой. Самая высокая точка острова поднималась над лагуной всего на 2 метра. На пальмах висели гроздья больших орехов, в которых хранилось, как в графинах, холодное кокосовое молоко. Нам не придется умирать от жажды хотя бы в первые недели пребывания на острове: там были спелые кокосовые орехи, уйма раков-отшельников и множество всякой рыбы в лагуне. Да, нам, видимо, не придется голодать.
На северной стороне острова мы нашли остатки старого, неокрашенного деревянного креста, полузасыпанного песком. Отсюда в северном направлении виден был на рифе развалившийся остов разбитого корабля. который мы заметили еще с плота, до того как нас выбросило на риф. Еще дальше к северу мы рассмотрели в голубоватой дымке другой маленький остров. Ближе к нам лежал небольшой лесистый островок на юге. Нигде ни одного признака жизни. Однако нам нужно было думать не об этом.
Прихрамывая, подошел Эрик, похожий на Робинзона в своей огромной соломенной шляпе, и принес солидную охапку шевелящихся раков-отшельников. Кнут набрал сухого хвороста, развел огонь и угостил нас вареными раками, а на десерт подал какао на кокосовом молоке.
- Чувствуете себя неплохо на берегу, ребята? - осведомился восхищенно Кнут.
Он ведь был единственным из нас, кому уже пришлось побывать на суше. В тот же миг он споткнулся и опрокинул полкотла с горячей водой на голые ноги Бенгта. После ста одного дня путешествия на плоту в первый день пребывания на суше мы чувствовали себя непрочно на ногах. Нас внезапно начинало бросать среди пальм, и это происходило потому, что мы расставляли ноги, стараясь не поддаваться качке, которой не было.
Бенгт роздал каждому из нас столовые приборы, и Эрик захохотал во все горло. Помню, что после прощального обеда я перегнулся, как всегда, через край плота и вымыл свою посуду, а Эрик посмотрел на риф и спокойно положил свой прибор в кухонный ящик.
- Думаю, что мне нечего утруждать себя мытьем посуды, - сказал он.
Когда же он получил сейчас свой прибор, то он оказался таким же чистым, как и мой.
После обеда и солидного мертвого часа на берегу мы принялись собирать промокшую радиоаппаратуру.
Необходимо было сделать это как можно скорее, чтобы Турстейн и Кнут могли связаться с радиолюбителем из Раротонги, прежде чем он сообщит о нашем печальном конце.
Большую часть радиоаппаратуры нам удалось спасти. Среди вещей, валявшихся на рифе, Бенгт нашел ящик, за который он сразу ухватился и немедленно подпрыгнул высоко в воздух от удара током. Не было никаких сомнений, что содержимое ящика принадлежало нашему радиоуголку. Пока радисты завинчивали, соединяли и собирали, мы приступили к разбивке лагеря.
На месте крушения мы нашли свой тяжелый, намокший парус, притащили его на остров и прикрепили два его конца к двум большим пальмам на опушке, выходившей на лагуну. Подпорками для двух других концов паруса послужили взятые с плота шесты. Густой, дикий цветущий кустарник оказался под парусом, так что у нас было три стены, крыша и вид на лагуну, а наши носы услаждал опьяняющий аромат. Здесь было хорошо. Все мы улыбались и наслаждались покоем. Каждый из нас приготовил себе постель из свежих листьев, предварительно убрав все торчавшие из песка куски кораллов. Еще до наступления ночи мы очень приятно отдохнули, а с потолка на нас смотрело бодрое лицо старого, доброго Кон-Тики. Он уже больше не выпячивал свою грудь под напором восточного ветра. Он спокойно лежал на спине и смотрел на звезды, мерцавшие над Полинезией.
Вокруг нас на кустах были развешаны флаги и спальные мешки, на песке были разбросаны для просушки разные наши вещи. Еще один день на этом солнечном острове - и все высохнет. Даже наши радисты должны были отложить свою работу до следующего дня, когда солнце высушит внутренность их аппаратов. Мы сняли с деревьев спальные мешки и устроили соревнование, у кого самый сухой мешок. Бенгт выиграл: его мешок не хлюпал, когда он поворачивался с боку на бок. Но, боже мой, как хорошо, что можно спать!
Проснувшись на следующее утро с восходом солнца, мы увидели на крыше палатки большие лужи кристально чистой дождевой воды, Бенгг завладел этим добром и ушел к лагуне, где он вытащил на завтрак несколько причудливых рыбок, которых заманил в вырытые в песке канавы.
