Примерно через два с половиной столетия после этого вывода Ньютона немецкий ученый В. Фукс с сотрудниками предпринял попытку с помощью компьютера определить вероятность одного автора упомянутых выше книг Нового Завета. Формальный текстологический анализ показал: «здесь длины слов, расчлененность, и вложенность предложений согласуются, но не согласуются длины предложений». По ряду стилистических особенностей различия оказались существенными. В итоге, пишет В. Фукс, «наши данные следовало бы толковать как указание на различие авторов. Однако… наши количественные результаты еще не дают окончательного ответа на вопрос об авторстве».
Характерное признание. Пожалуй, объяснение Ньютона представляется более убедительным и компетентным. Оно объясняет отличия двух текстов большим промежутком времени, их разделяющим. Кроме того, не исключено, что Апокалипсис Иоанн Богослов написал сам, а Евангелие вынужден был диктовать своему ученику из-за своего преклонного возраста и слабого зрения. Кстати сказать, на гравюрах Дюрера он показан именно молодым.
Вот наиболее общие выводы, к которым пришел Ньютон:
«Существенной частью этого пророчества является то, что оно не должно быть понято до самого последнего времени мира. В силу этого то обстоятельство, что пророчество до сих пор еще не понято, укрепляет веру в него.
Ньютон. Рисунок Уильяма Блейка. Англия. 1795 годНо если последние времена, времена раскрытия вселенской тайны, ныне приближаются, как это следует заключить из больших успехов, достигнутых новейшими истолкователями откровений, то мы должны тем с большею смелостью углубиться в них…
Главная ошибка истолкователей Апокалипсиса заключалась в том, что они на основании Откровения пытались предсказывать времена и события, как будто Бог их сделал пророками. Благодаря этому эти истолкователи подверглись осуждению сами и вместе с тем возбудили недоверие и к пророчеству вообще. Но Божественное предначертание заключалось совсем в ином. Бог дал это откровение так же, как и пророчества Ветхого Завета, не ради того, чтобы удовлетворить любопытство людей, делая их способными предузнавать будущее, но ради того, чтобы исполнением их на деле явлен был миру святой Промысел Его, а не проницательность истолкователей. Ибо наступление событий, предсказанных за несколько столетий, служит убедительным доказательством того, что вселенная управляется Провидением. Ибо как несколько неясных пророчеств относительно первого пришествия Христова послужили для установления христианской религии, ныне почти утраченной, так многие и ясные пророчества о событиях, которые совершаются при втором пришествии Христовом, служат не только предсказанием, но и содействуют обретению и восстановлению истины и установлению царства, где обитает праведность. События оправдают Откровение; когда же будет подтверждено и понято это пророчество, то раскроется смысл древних пророков, и все это вместе даст возможность познать истинную религию и установить ее. И тот, кто желал бы понять древних пророков, должен начать с Апокалипсиса; но время совершенного уразумения его еще не пришло, так как не совершился еще тот полный мировой переворот, который предсказан в Откровении…
До той же поры мы должны довольствоваться истолкованием лишь того, что уже исполнилось».
Позиция Ньютона в данном вопросе не лишена противоречий. Выходит, понять смысл пророчеств можно только задним числом. Однако Иоанн Богослов разворачивает перед нами последовательную вереницу событий. Зная их ход, нетрудно предвидеть то, чему суждено произойти после того, как произошло предсказанное. Если этого сделать нельзя, то перед нами всего лишь собрание разрозненных высказываний, толкование которых допускает различные варианты.
В частности, полный мировой переворот, согласно Апокалипсису, должен был начаться вскоре после того, как будет повержен зверь из бездны, и продлиться тысячу лет. Ко времени жизни Ньютона срок этот был уже давно превзойден.
К сожалению, великий ученый не пояснил, как следует понимать его собственные слова о толковании пророчеств. Складывается впечатление, что он уклонился от этого, не желая подвергать сомнению тексты Священного Писания и не смущать умы верующих.
Известный специалист по античной истории Эрнест Ренан определил достаточно точную, по его мнению, дату создания Апокалипсиса: январь 69 года. Он исходил из того, что приблизительно в это время был убит Лже-Нерон, и об этом сообщает Иоанн Богослов, говоря о новом пришествии зверя из бездны (Антихриста) и его скорой неминуемой погибели.
В правление императора Нерона начались жесточайшие гонения на христиан. Их причина до сих пор окончательно не выяснена. Поводом послужил грандиозный пожар Рима (не о нем ли повествовал Иоанн Богослов?). По легенде, поджог бедных кварталов совершили по тайному приказу Нерона, который якобы любовался им — из любви к эстетике — с балкона своего дворца.
Однако маловероятно, чтобы по воле императора, даже такого взбалмошного и экстравагантного, сожгли часть столицы его империи. Логичным выглядит предположение английского историка Э. Гиббона. По его версии, поджигателями были иудаисты, отомстившие так за разрушение римлянами Иерусалима и творимые там жестокости. А вину они свалили на христиан. Этому могли способствовать советник Нерона, еврей по национальности, и его любовница-еврейка. Тем самым иудаисты получили возможность избавиться от ненавистных им христиан, пусть даже принадлежащих к их племени.
Смерть Нерона вызвала ликование в стане христиан. Однако вскоре появился самозванец, назвавшийся именем императора. По-видимому, он был из рабов, очень похожий на покойного цезаря: густые волосы, крупное одутловатое лицо, глаза навыкате, блуждающий взгляд, умение петь и играть на цитре. Он с группой головорезов обосновался на одном из Цикладских (Кикладских) островов. Они занимались пиратством, быстро увеличивались в числе. Начались волнения в римских провинциях.
Известие о новоявленном Нероне стала для христиан потрясением. Откровение Иоанна Богослова давало им надежду на скорое избавление не только от вновь появившегося «зверя из бездны», Антихриста, но и на второе пришествие Иисуса Христа.
Цель книги, как полагал Ренан, «прояснить сознание верных относительно переживаемого кризиса, открыть им смысл политического положения, смущавшего самые сильные умы и в особенности успокоить их насчет судьбы уже убитых братии… Надо помнить, что легковерные сектанты, чувства которых мы стараемся разгадать, были очень далеки от идей о бессмертии души, явившихся результатом греческой философии. Мученичества последних лет были страшным кризисом для христианского общества, которое наивно трепетало, когда умирал святой, и спрашивало себя, увидит ли он царство Божие».
Побывавший в библейских краях Ренан отметил одну важную особенность пророков Израиля: отрешенность от реальной природы. Идиллические картины прекрасного острова Патмос и лазоревого моря остались вне внимания пророка. «Мрачный энтузиаст, заброшенный случайно на ионийские берега, — пишет Ренан, — не мог отрешиться от библейских воспоминаний. Для него природа была живая колесница Иезекииля, чудовищный херувим, безобразный ниневийский бык, причудливая зоология, бросающая вызов скульптуре и живописи… Он видел только себя, свои страсти, свои надежды, свой гнев… Никогда еще человек не устранялся до такой степени от окружающей среды; никогда он не отрицал так открыто чувственный мир, чтобы заместить гармонию реальности противоречивой химерой новой земли и нового неба».
Обратим внимание на последнюю фразу. Она звучит поистине пророчески для нашего технического века, когда человек окончательно противопоставил себя природе, превратился в ее ненасытного и жестокого эксплуататора, превращая, в пределах своих возможностей, гармонию мироздания в новую землю, изуродованную и отравленную техникой, и в новое небо, где также господствует техника, порой уничтожающая людей. Впрочем, об этом — чуть позже.
Историк называет Апокалипсис поэмой. И в этом есть немалая доля истины. Действительно, действие в этом произведении развертывается прихотливо, подчиняясь не столько логике, сколько эмоциям и художественным образам, возникающим в сознании автора. Бедствия обрушиваются на людей, и вот, казалось бы, должна завершиться история человечества. Но возникают новые образы, происходят новые события и вновь грядет катастрофа, а за ней другие…
Дракон-сатана показан воплощением Римской империи. Согласно толкованию Ренана, «красный цвет — императорский пурпур; семь увенчанных голов — семь цезарей, царствовавших до того момента, когда пишет автор: Юлий Цезарь, Август, Тиберий, Калигула, Клавдий, Нерон, Гальба; десять рогов — десять проконсулов, управляющих провинциями». (Некоторые комментаторы начинают список цезарей с Августа.)
