слоя общества. В данном случае Боспорское царство в лице царя по праву обладания государственной властью выступало в качестве крупного собственника, который отчуждал значительную часть продукта в форме налога-ренты с земледельческого населения. Это позволяет говорить о значительном удельном весе государственно-редистрибутивного сектора в экономике Боспора. В таких условиях объем прав различных слоев фиксировался по сословно-правовому признаку, и сословное деление способствовало имущественному неравенству в обществе.
Представители боспорской знати, приближенной к царю, и чиновники государственного аппарата, опиравшиеся на вооруженные отряды боспорской армии, выступали в качестве слоя эксплуататоров основной массы населения государства. В качестве резиденций таких государственных чиновников можно предположительно рассматривать так называемые укрепленные усадьбы, как, например, укрепление у дер. Ново-Отрадное и дом Хрисалиска. Не исключено, что боспорские должностные лица, проживавшие здесь, сочетали государственную деятельность с занятием сельским хозяйством. Этим должностным лицам в окрестностях их резиденций царской администрацией выделялся определенный земельный фонд и они в условиях Боспора могут рассматриваться в качестве сравнительно крупных земельных собственников.
Значительный удельный вес государственно-редистрибутивного сектора экономики Боспорского государства предполагает, что его нормальное функционирование было возможно только при наличии значительного слоя населения, выплачивавшего земельную ренту-налог. В условиях Боспора это были держатели небольших участков земли, которая была им передана из царского фонда в условное владение. За пользование землей ее держатели должны были нести определенные повинности в пользу боспорского правящего дома и участвовать в вооруженной защите государства. Именно этот слой населения Боспора, значительную часть которого составляли эллинизованные варвары, и являлся основной производящей силой в сельскохозяйственном производстве в рассматриваемый период. Статус этой группы населения может быть определен как военных поселенцев. Причем имеющиеся в настоящее время данные позволяют утверждать, что такая система отношений на хоре Боспора начала складываться еще в позднеэллинистический период и просуществовала в своей основе вплоть до третьей четверти III в.
Военные поселенцы не имели гражданского статуса, но их нельзя рассматривать в качестве населения, которое эксплуатировалось методами исключительно внеэкономического принуждения. Они получали от царя небольшие наделы и, наряду с сельским хозяйством, занимались промысловой и ремесленной деятельностью. Небольшие размеры наделов, передававшихся военным поселенцам на территории Боспора, не позволяют предполагать, что для их обработки привлекались какие-либо социально зависимые слои населения или рабы. Они, безусловно, использовались для посевов в основном зерновых и обрабатывались самими военными поселенцами и членами их семей, социальный статус и имущественное положение которых были приблизительно одинаковыми.
Исходя из этого, можно заключить, что одной из самых многочисленных категорий сельского населения Боспора в первые века были военные поселенцы, которые, помимо хозяйственной деятельности, охраняли границы государства и являлись опорой боспорского царя. Но наряду с этим, за пользование землей они вносили в казну определенный налог-ренту, которая была существенным источником пополнения бюджета и способствовала нормальному функционированию Боспорского государства. Контроль за сбором ренты-налога осуществлялся специальными уполномоченными боспорского царя, на которых была возложена обязанность руководства определенными административными районами Боспора. Необходимо также подчеркнуть, что возникновение военно-хозяйственных поселений, которые в количественном отношении преобладают над иными типами памятников, вероятно, следует рассматривать в качестве решающего фактора стабилизации социально-экономического и политического положения Боспорского государства в первые века.
Неукрепленные сельские поселения, зафиксированные на территории азиатского Боспора, которые существовали здесь до конца античной эпохи, свидетельствуют о том, что на территории Боспора жили и иные категории сельского населения. Вполне возможно, что обитатели этих поселений, расположенных на царской земле, были организованы в общины и за пользование землей должны были также выплачивать в казну определенную ренту-налог.
Сейчас нет убедительных данных, которые бы позволяли говорить о наличии на Боспоре крупных латифундий, где применение в широких масштабах рабского труда было экономически оправдано. Вероятно, в крупных хозяйствах, как и на царской земле, в основном использовался труд населения широкого правового спектра. Причем военные поселенцы и зависимое сельское население, видимо, выплачивали ренту-налог в различных пропорциях.
Еще один социальный слой населения Боспора представляли жители боспорских городов. Какая-то их часть, безусловно, владела определенным земельным фондом, но, так как верховным собственником земли на Боспоре был царь, население большинства греческих центров за пользование своими участками, вероятно, должно было выплачивать определенный форос в государственную казну. В ряде случаев плата за пользование землей по распоряжению царя вносилась не в государственную, а городскую казну и эти средства в основном шли на нужды гражданской общины. Безусловно, имущественное положение населения больших и малых боспорских городов было разным. Среди него были и зажиточные люди, лица среднего достатка и бедняки. Однако все они были подданными боспорского царя и в силу этого должны были платить налоги.
Развитие ремесла, в котором количественно преобладали сравнительно небольшие мастерские, и локализация их в черте городских кварталов, где они были тесно связаны с лавками, свидетельствует о том, что в боспорских городах в первые века в ремесленном производстве были в основном заняты лично свободные слои населения, которые, как правило, не использовали рабский труд или труд лиц со стороны. Мелкотоварный характер боспорского ремесленного производства позволяет говорить, что в этой отрасли производительной деятельности могли участвовать представители самых широких слоев населения.
Безусловно, в крупных античных центрах это явление следует связывать с увеличением в экономике, особенно во II — первой половине III вв., удельного веса товарного производства ремесла, которое приносило в это время устойчивый доход. Это вело к увеличению в составе их жителей лиц, которые не являлись землевладельцами или землепользователями и не принимали непосредственного участия в сельскохозяйственном производстве, что не могло не сказаться на социальном составе населения.
Суммируя, следует подчеркнуть, что социальная структура населения Боспорского царства во второй половине I в. до н. э. — третьей четверти III в., как и ранее, была достаточно близка той модели, которая в свое время была определена для всего древнего мира. Однако в силу конкретно-исторических условий политической жизни, сложившейся на Боспоре, здесь в экономике преобладал государственно-редистрибутивный или царский сектор, который базировался, как и в других сословно-классовых обществах, на натуральном и полунатуральном хозяйстве мелких производителей достаточно широкого правового спектра. Поэтому на Боспоре, особенно во второй половине I в. до н. э. — третьей четверти III в., в количественном отношении преобладала не частнособственническая, а налоговая эксплуатация подавляющего большинства жителей государства и на определенных этапах данническая эксплуатация покоренных соседних племен.
Частнособственническая эксплуатация, так же как торговая и ростовщическая, также, безусловно, существовала на Боспоре, но, исходя из имеющегося сейчас материала, ее нельзя считать ведущей. Ведь в условиях Боспорского царства только принадлежность к высшему сословию, из представителей которого формировался строго иерархический и разветвленный государственный аппарат, в условиях сравнительно ограниченного внутреннего рынка давала возможность участвовать не только
