Ознакомительная версия.
Но где же во всей этой идиллии русские интересы и их выразитель – генерал Бичерахов? Англичане не забывали делать необходимые жесты, вводившие в заблуждение русскую общественность в Баку. В одном из первых объявлений Томсона утверждается, что англичане вступают в Баку «с ведома и полного согласия нового русского правительства» и что «союзники не имеют намерения оставить за собою ни одной пяди русской территории»700. Какое правительство имеется в виду и в чем суть соглашений англичан с ним – не раскрывалось. Один из руководителей Русского национального совета в Баку, В. Байков поясняет, что на встрече с представителями Совета генерал Томсон «произнес очень русофильскую речь» и «дал понять», что «нет уже никакого Азербайджанского правительства, а есть только Прикаспийское правительство во главе с Бичераховым и армией в 8-10 тыс. человек»701. Но скоро ритуальные фразы о «русском правительстве» затихли.
В тактических целях Томсон говорил каждой политической силе то, что она хотела слышать. Вообще Томсон никому никаких твердых обещаний не давал, отделываясь общими фразами о необходимости наведения порядка и созыве в дальнейшем мирной конференции. Интересно, что в официальных обращениях Томсона к азербайджанскому правительству, опубликованных официальной прессой, не только не уточнялся статус прибывшего с англичанами отряда Бичерахова, но он даже не упоминался!
Более тесное знакомство Бичерахова с генералом Томсоном, состоявшееся в Баку, привело лишь к дальнейшему ухудшению их отношений. Не нужно было быть пророком, чтобы понять, что англичане преследуют в Баку только собственные цели. Между Бичераховым и Томсоном происходили очень горячие споры; Бичерахов бывал чрезвычайно резок. Один из русских офицеров присутствовал при их разговоре, когда вдруг «генерал Бичерахов, ударив рукой по столу, заявил генералу Томсону: «То, что вы думаете, никогда не сбудется, независимо от образа правления в России. Русский народ никогда не даст вам ни пяди нефтяных районов…»702
С начала декабря английское командование начало открытое давление на бичераховцев. Основным поводом к этому послужила низкая дисциплина в рядах Кавказской армии.
Несмотря на четкий приказ, бичераховцы эвакуировались из Петровска и подошли к Баку явно деморализованными.
По свидетельству Н.Н. Лишина, бичераховские корабли «поражали своим неправдоподобно грязным видом. Такой же вид был у их команд, многие из которых были на сильном алкогольном взводе. Больно и стыдно было смотреть на все это»703. В ближайшие после высадки дни был издан ряд приказов, предписывавших соблюдать порядок в городе и запрещавших открывать стрельбу.
Справедливости ради надо сказать, что и английские солдаты были подвержены пьянству и дебошу704. Генерал Томсон также издал приказ, в котором запретил всем военным появляться в городе с вооружением и группами менее 10 человек без офицера или унтер-офицера705.
Бесчинства в городе на некоторое время прекратились, однако долгое время поддерживать в войсках дисциплину не удалось. 3 декабря по распоряжению Бичерахова полковник Мартынов издал приказ, в котором передал раздражение главнокомандующего: «Вновь имевшие место за последнее время случаи стрельбы чинов армии, и зачастую в нетрезвом виде, лишают Главнокомандующего возможности ликвидировать их и впредь столь же благополучно, как и ранее, и Главнокомандующий не считает для себя возможным далее возбуждать какие бы то ни было ходатайства в подобных случаях»706. Отныне судьба провинившихся отдавалась на откуп коменданта города от союзников (полный текст приказа см. Приложение 8).
Определенную роль играло и азербайджанское правительство. Оно неустанно требовало у англичан вывести войска Бичерахова с территории Азербайджана. Правда, само правительство ДРА не имело серьезных ресурсов для изгнания бичераховцев с территории Азербайджана: после ухода турок в рядах вооруженных сил республики оставалось не более 1500 человек, в рядах милиции – не более 500 человек707.
Особенно раздражающим фактором было значительное количество армян в составе Кавказской армии. Уже при высадке с кораблей армянские солдаты отличились в худшую сторону. По свидетельству наблюдавшего высадку с борта британского флагмана «Президент Крюгер» Н.Н. Лишина, в городе сразу же начались редкие выстрелы. Оказалось, начали грабеж армянские солдаты Бичерахова. Вечером опять началась ружейная и револьверная пальба, быстро прекратившаяся. На этот раз это были снова бичераховцы, «но без грабежа, а просто спьяна»708. Командиру отряда пришлось принять крутые меры: «Несколько бичераховцев было после этого расстреляно, и безобразия прекратились»709.
С учетом большого количества армян особо был оговорен запрет на посещение войсками мусульманской части города с точным перечнем улиц, образовывавших границу запретной зоны.
Азербайджанское правительство всячески муссировало армянский фактор. Разумеется, это было использовано против Бичерахова.
«Существование этих недисциплинированных и непослушных войск доставляло огромное беспокойство бакинским властям», – отмечал генерал Дж. Мильн710.
Положение Бичерахова становилось все более шатким. Взваленный им на себя крест становился тяжелой ношей. В его бакинской переписке и в записях в дневнике чувствуется упадок сил и усталость.
В этой книге уже неоднократно затрагивались различные аспекты взаимоотношений Л.Ф. Бичерахова с представителями союзного командования. Этот пласт проблем настолько велик, что требует рассмотрения в отдельной главе. Особенно важно прояснить специфику отношений между Бичераховым и англичанами в сравнении с другими антибольшевистскими движениями, прежде всего добровольческим.
Развитие антибольшевистского движения на Юге России невозможно представить вне отношений участников этого движения с союзниками. Эволюция добровольческих структур, так же как и бичераховских, напрямую зависела от участия в их судьбе союзников. Их помощь была главным фактором, определяющим масштаб и возможности антибольшевистского движения. По справедливому замечанию генерала А.И. Деникина, «новые «варяги» – союзники – стали тем фундаментом, на котором строились политические комбинации и утопии, не раз совершенно противоречивые». «По всему Югу России шла спешная перемена «ориентаций», изменение программ и широкая дифференциация партий, групп, организаций…»711 Без преувеличения можно сказать, что позиция союзников определила судьбу Белого движения, его успехи и его конечный крах.
В судьбе героя этой книги отношения с союзными военными властями также сыграли роковую роль, хотя развивались совсем по иному сценарию, чем на белом Юге, Востоке или Севере. В начале этой книги была показана позиция союзных держав, оказавшихся перед фактом смены государственного строя в России, развала страны и началом гражданской войны в ней. По мере того как братоубийственная война в России разгоралась, определялись противоборствующие стороны, менялись и взгляды союзников на свое участие в русских делах.
Между тем и добровольцы, и Бичерахов понимали свои отношения с союзниками как продолжение военного сотрудничества в мировой войне. «Взаимные обязательства оставались непререкаемыми, война еще не окончена, и активная помощь армий несомненна», – писал генерал Деникин712. Но, пожалуй, только Бичерахов имел основания так считать – ведь в течение всего 1918 г. он оказывал британскому командованию реальную помощь, которую, согласно приведенному выше признанию генерала Денстервилля, получить англичанам больше было неоткуда.
Он пользовался английскими средствами еще до начала Гражданской войны и вполне справедливо понимал их не как вспомоществование на гражданское противостояние в счет довольно призрачных «союзнических обязательств» за вклад
России в победу в мировой войне. Английские деньги Бичерахов принимал как должное, как необходимую плату за большие услуги, оказываемые им в настоящем времени британской короне в Персии и на Кавказе. В тот период англичане денег не считали. При этом Бичерахов вовсе не полагал себя состоящим на службе британской короне, как бы это ни выглядело со стороны. Выполняя союзнический долг и получая за это определенные средства, Бичерахов служил прежде всего своей родине, понимая эту службу как «собирание» русских земель для дальнейшей их передачи воле Учредительного собрания. Может ли иностранный наймит ставить перед собой подобные цели?!
Осенью 1918 г. положение значительно изменилось. Мировая война подходила к своему победоносному для стран Антанты концу, а Гражданская война в России разгоралась кровавым заревом, открывая союзникам все более соблазнительные перспективы территориальных захватов. Острая нужда в вооруженном содействии русским войскам отпала. Теперь речь могла идти только о помощи антибольшевистским силам, и распределение этой помощи становилось важнейшим инструментом политики «разделяй и властвуй». На Кавказе англичане теперь меньше всего нуждались в строптивом Бичерахове. Все, что нужно, англичане с его помощью получили: в критический для себя момент не только удержали «свою» часть Персии, но и захватили бывшую «российскую» Северную Персию; распространили свое влияние на Дагестан и Восточный Прикаспий; наконец, обосновались в вожделенном Баку и хозяйничали и в портовом Батуме, где заканчивался нефтепровод из Баку[16]. О большем мечтать не приходилось. Бичерахов с его нелепыми претензиями на равенство и даже преимущество на «исконно русских землях» становился не нужен.
Ознакомительная версия.
