«В сентябре 1917 г., когда военная организация обсуждала вопрос о вооруженном восстании, она пришла к заключению о необходимости создания непартийного «советского» органа для руководства восстанием… Мы предложили Лазимиру (эсер) набросать проект организации Военно-Революционного Комитета. Отдавал ли он себе отчет, что дело идет о заговоре, или же только отражал бесформенно-революционное настроение левого крыла эсеров, не знаю… Когда он представил свой проект, мы его выправили, всячески замаскировывая революционно-повстанческий характер этого учреждения».
(Лев Троцкий. «Заседание участников Октябрьского переворота» 1920 год).
«Кто должен взять власть? – писал в эти дни Ленин. – Это сейчас неважно. Пусть ее возьмет Военно-революционный комитет или «другое учреждение», которое заявит, что сдаст власть только истинным представителям народа». Другое учреждение, взятое Лениным в загадочные кавычки, по разъяснениям Троцкого, – это конспиративное наименование ЦК большевиков.
Схема предельно ясна: формально власть берется от имени Советов в лице Военно-революционного комитета, что позволяет вывести на улицы необходимые большевикам массы, а фактически достается «другому учреждению», а именно – ЦК большевиков. Прочим социалистам, спохватившимся в последний момент, оставалось только возмущенно кричать и махать кулаками вслед удалявшемуся от перрона поезду.
Так в итоге и произошла Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года. «Другое учреждение», то есть ЦК большевиков, переиграло всех российских политиков.
Как вы относитесь к Октябрьской революции?
• Она открыла новую эпоху и дала толчок социально-экономическому развитию – 58%
• Она затормозила развитие и стала катастрофой – 23%
• Затрудняюсь ответить – 19%
(По данным опроса, проведенного «Левада-центром» в 2010 году).
Что же произошло в октябре 1917 года – некая хитрость, политическая ловкость большевиков или все-таки народное движение? Переворот или революция?
Если считать, что Октябрьская революция – это всего лишь результат заговора, который хитроумно сплели Ленин, Троцкий или кто-то еще, то методологически это будет та же позиция, что и у сторонников идеи о том, что в 1991 году Горбачев и еще пара политиков устроили переворот и свалили великую страну. Логика точно такая же.
Хемингуэй в начале 20-х годов писал: «Мы в эту эпоху все жили предвкушением, предвосхищением, ощущением революции». Революция чувствовалась везде – в красном Руре, где все пахло социализмом и коммунизмом, в Италии, где коммунистов буквально забили чернорубашечники, в Венгрии, где революция так и произошла. И колонии в то время тоже готовы были подняться против метрополий – нигде не было спокойствия, потому что всех затронула чудовищная Мировая война, которую отнюдь не большевики начали в 1914 году.
Ленин в сентябре 1917 года, то есть за два месяца до Октябрьской революции, обращался к Временному правительству с призывом решить аграрную проблему и проблему мира, чтобы не было нового восстания. К нему не прислушались, и проблемы продолжали усугубляться. Нередко говорят, что Ленин маниакально стремился к власти. Но объективно выбор был тогда довольно жестким: или правая диктатура, или взятие власти Советами. Советы поддержали это взятие власти.
Сейчас по телевидению модно говорить, что революцию спланировал немецкий генштаб и руками Ленина ее осуществил. Но достаточно повнимательнее посмотреть на поведение большевиков, чтобы стало понятно – не было никакого заговора и быть не могло, потому что они явно не планировали в 1917 или даже 1918 году брать власть – для них это было тоже абсолютно неожиданно. И упомянутое обращение Ленина к Временному правительству было логичным именно потому, что большевики готовились к длительному политическому процессу и долгой борьбе за власть. Но очень быстро оказалось, что власть буквально валяется на земле, и вопрос уже был не в том, кто в этом виноват, а в том, кому повезет ее подобрать и кто возьмет на себя такую ответственность.
Это не такое приятное дело – подбирать власть в очень тяжелой ситуации, но большевики брали ее не в одиночку, а в союзе с эсерами, которые были им нужны для получения нужного количества голосов в Советах. Довольно скоро эсеры, правда, оказались в Соловках, но это уже совсем другой вопрос, не касающийся событий Октября 1917 года.
Все качалось тогда на весах истории. И в определенном смысле тот факт, что в конце концов верх взяли большевики, – это типичная историческая случайность. Они были одной из не очень больших партий, далеко не самой влиятельной, не получившей большинства на выборах в Учредительное собрание – поэтому им и понадобились эсеры. К власти их привел воцарившийся хаос, в котором они просто оказались энергичнее и целеустремленнее других. А потом уже, через некоторое время, это начали оформлять как мудрое предвидение и организационные таланты лидеров. Именно так обычно и происходит – задним числом случайности начинают нагружать новым смыслом, обосновывать их неизбежность и демонстрировать мудрость тех, кто эту неизбежность реализовывал.
Но в то же время идея, в соответствии с которой в России решать буржуазные или, как мы бы сейчас сказали, социал-демократические задачи надо не буржуазии, а партии, выступающей с гораздо более левых позиций, крестьянству и рабочему классу, появилась у Ульянова-Ленина и его соратников лет за десять–пятнадцать до Октябрьской революции. По крайней мере, накануне 1905 года она уже была. Поэтому, когда сложилась благоприятная обстановка, большевики стали действовать в соответствии с давно выработанной стратегией.
Кроме того, главная сила большевиков была в том, что они не побоялись интегрировать лозунги разных партий. «Земля – крестьянам» – эсеровский лозунг, «Фабрики – рабочим» – марксистский. И к ним добавился «Мир – народам» – это вообще то, чего хотели все, но что провозгласить больше ни одна партия не решилась. Сделав этот низовой призыв своим лозунгом, большевики получили власть и смогли победить в Гражданской войне. Поэтому можно сказать, что 1917 год – это плод жестоких мировых противоречий, действительно предельно больных в России, и того, что большевистская партия совместно с Советами смогла оформить в политическую программу чаяния большей части народа.
Если окинуть взглядом прошлое нашей страны, то можно найти несколько попыток построения демократии как системы политической конкуренции, работающей в демократических институтах. Первой попыткой стали 1905–1906 годы – именно тогда были первая Конституция и первая Дума. Вторая попытка – тот самый 1917 год, с февраля по октябрь, закончившийся в итоге диктатурой пролетариата, сталинизмом и всем тем, что мы знаем. И третья попытка, уже современная, начинающаяся с Михаила Горбачева, с перестройки, гласности, первых политических реформ. Но и третья попытка не сегодня захлебнулась, и мы сейчас опять вернулись в состояние авторитаризма, бюрократической вертикали, засилья спецслужб и настраивания людей против инакомыслящих. И очень часто возникает вопрос – а может, России так на роду написано?
Власти объясняют это очень просто: конечно, нам нужна демократия, конечно, мы придем к демократии, но не сейчас – народ не созрел. И более того, есть даже официальные тексты, где под это подводится теоретическая, идеологическая основа, что русский народ всегда стоит за единоличного лидера, всегда за вертикаль, за одну идеологию и других не понимает. А раз у нас есть такая «культурная матрица русского народа», фактически матрица диктатуры и единовластия, то потому у нас попытка за попыткой демократизации кончаются неудачей.
Но если принять такое объяснение, то получается, что с 1985 по 1990 год у нас в стране жили не россияне с огромным спектром национальностей – русские, татары, евреи, грузины и все остальные, а совершенно какие-то другие народы – то ли шведы, то ли американцы, то ли французы, которые практически все считали, что свобода слова, гражданские права, возможность участия в управлении в городе, на предприятии, в стране – это нормально, это то, что интересно и необходимо. И тогда слова «политика – дело каждого» казались столь же банальными, сколь сегодня банальным кажется то, что «политика – не для простых людей» и что России нужен «великий вождь».
Демократия и востребованность демократии во многом зависит от тех общественных социально-экономических условий, в которых находятся граждане. Это и историческая традиция – да, но это и реальная ситуация. Во второй половине 80-х была возможность и экономически, и политически проявить себя разным общественным силам, Первый канал вещал одно, второй вещал другое, они спорили друг с другом, и люди смотрели оба канала и читали газеты с миллионными тиражами «про» и «контра», за Горбачева, против Горбачева, и против Горбачева со стороны буржуазной демократии, и против Горбачева со стороны сталинистов, и за коммунистическую и социалистическую демократию, с которой тогда выступали советы трудовых коллективов, – это была реальность, и это было нормально.
