Но ведь до создания Московского университета в 1755 го ду в России не было и такого! Гимназия и университет при Санкт-Петербургской де сиянс ― Академии наук оставались фикцией. Чтобы получить серьезное современное образование, Ломоносову пришлось ехать в Германию…
А Славяно-греко-латинская академия в Москве, созданная в 1687 году при Богоявленском монастыре, все же давала высшее образование. Учили в Академии латинский, греческий, славянский языки, богословие, «семь свободных искусств»: грамматику, риторику, диалектику, арифметику, музыку, геометрию и астрономию. Как в средневековых университетах Европы… Впрочем, в Западной Европе греческого и славянского не учили.
Но в Европе систему «семи свободных искусств» в XVI― XVII веках вытеснило классическое образование в гимназиях, а университеты создавали новые факультеты и все дальше уходили от Средневековья. Ни Русь, ни Византия не переживали этого переворота. Славяно-греко-латинская академия оставалась пережитком уже умершей Византии и уже умирающего русского Средневековья. Своего рода загробная жизнь уже почившей цивилизации.
Этот пережиток даже развивался, по-своему! В середине XVIII века в Славяно-греко-латинской академии стали изучать еще физику, философию, медицину, немецкий и французский языки.
Академия давала не такое уж скверное образование. В ней учились не только деятели церкви, но и купцы, мещане ― все группы русских туземцев, которым законы Российской империи разрешали вообще где-то учиться. В начале XIX века в ней училось больше 1600 человек.
До Петра учились в ней и лично свободные крестьяне, но потом правительство запретило им поступать в учебные заведения. Михайло Ломоносов был вынужден врать, притворяясь то «купецким», то «дворянским сыном».
Славяно-греко-латинская академия подготовила нескольких крупных чиновников, первых профессоров Московского университета. В ней учился поэт В. К. Тредиаковский и математик Л. Ф. Магницкий.
С появлением Московского университета Академия стала проигрывать более современному конкуренту. В эпоху Александра I появились еще 6 университетов… Славяно-греко-латинская академия окончательно превращается в чисто богословскую школу и теряет свое общенародное значение. В 1814 году ее переименовали в Московскую духовную академию и перевели в Троице-Сергиеву лавру.
К началу XX века в России было 4 духовные академии и 58 семинарий, в которых обучалось 19 900 человек для занятия церковных должностей. В духовных семинариях часто учились дети купцов и мещан ― их ведь не пускали в гимназии, семинария оставалась единственным путем получить хоть какое-то образование.
Но, конечно же, никакой конкуренции семинария с гимназией не выдерживала, как и духовная академия с университетом. Общежития при духовных семинариях назывались польским словом «бурса», и это слово стало мрачным символом. Советую прочитать прекрасную книгу Н. Н. Помяловского [92], но честно предупреждаю ― запаситесь заранее корвалолом. Очень тяжелая книга.
Духовенство оставалось в сложном, подвешенном положении до самого Катаклизма. Многие священники, и уж по крайней мере верхушка, быстро европеизировались, но основная масса священников, особенно сельских батюшек, жила непросто… Они и русские европейцы ― уже в силу того, что образованны. В 1840―1870 годы, когда стремительно формировалась русская интеллигенция, выяснилось ― сыновья священников, поповичи, лучше других юношей готовы получать образование, становиться специалистами. В конце концов, хоть какое-то образование в их семьях получило уже несколько поколений.
И в то же время они туземцы! Дворяне и потомственная интеллигенция смеются над поповичами, полученное в семинариях образование несовременно и недостаточно; поведение, одежда и внешний вид священников ― чисто туземные.
Многие священники к XX веку становятся русскими европейцами из народа, которые никак не связаны с государством и с высшими слоями русского общества.
Туземцы, как и было сказано
Все эти люди были даже внешне не похожи друг на друга, вели разный образ жизни и даже по-разному молились Богу. Могло бы показаться ― у них совершенно нет ничего общего! Но общее как раз очень даже было ― и состояло оно в том же, что и у всякого народа: в каких-то самых общих представлениях о жизни, в подходе к действительности.
Ведь и немцы очень разные в разных землях, а их дворяне отличались от крестьян и от бюргеров даже внешне. Но общее ― было. В мирное, спокойное время оно может быть незаметно, но вот грянул гром, и общее проявилось. Даже не в том, что все сразу объединились ― но в том, что все стали вести себя примерно одинаково.
Так же и русские туземцы, последние московиты, доживающие свой век под пятой русских европейцев. Чуть произойдет что-то по-настоящему важное ― и множество людей, никак не связанных между собой, будут действовать одинаково ― хотя и совершенно не сговариваясь.
Монархисты Московии
Монархистами были почти все русские люди XVIII ― начала XX веков. Даже большинство кадетов в начале XX столетия были или монархистами, или людьми, легко принимавшими и монархическую, и республиканскую форму правления. Убежденные республиканцы даже перед Катаклизмом 1917 года, даже в народе русских европейцев, оставались в явном меньшинстве.
Но только монархистами московиты были не такими, как русские петербургского периода. Их монархизм был архаичнее, глуше и корнями уходил в культ вождя древних славян, в восточную деспотию князей русского северо-востока, в культ византийских императоров.
Для русских европейцев (в точности как для голландцев, норвежцев или англичан) монарх был своего рода пожизненным, наследственным президентом. Формально царь был неограниченным монархом и мог делать решительно все, чего хочет. Фактически стоявшие у трона высшие царедворцы, да и масса дворян, ограничивали его власть, и очень сильно.
Известно, что, начиная с правления Павла, правительство собрало в общей сложности 43 специальные комиссии, чтобы дать, наконец, личную свободу крепостным. комиссии за 70 лет! И только в 1861 году император решился… А до того ― императоры не решались, потому что прекрасно знали ― и на них есть управа.
Один французский посол точно определил, что в России «неограниченная монархия, ограниченная-удавкой». Все верно. Русские европейцы не могли ограничить власть императора законным путем ― ну, они и ограничили его удавкой.
Из всех князей северо-востока Руси, с XI по XIV век, только один был убит своей же знатью ― основатель деспотического правления во Владимирском княжестве, Андрей Боголюбский [93]. И это ― единственный пример.
Ни один из великих князей московских за XIV―XVII века не был убит заговорщиками! 16 монархов ― и ни одной насильственной смерти. Даже такие чудовища, как Иван III и Иван IV, умерли своей смертью. В те же века в Европе можно привести много примеров королей и императоров, которые до старости не доживали.
В императорскую эпоху удивляет скорее естественная смерть. Начиная с Петра I и до 1917 года на престоле сидело 14 императоров. Из них наверняка умерли своей смертью только Екатерина I, Петр II (хотя в их ранних смертях явно повинны избытки спиртного), Анна Ивановна, Елизавета Петровна, Екатерина II. Меньшинство.
Петр I, возможно, был отравлен ближайшими к нему людьми.
Петр III и Павел I убиты заговорщиками.
Иван VI убит при попытке освободить его из заточения, в котором он провел всю свою жизнь.
Смерть Александра I окутана легендами, и до сих пор неизвестно, умер ли он или бежал под именем старца Федора Кузьмича.
До сих пор неизвестно, умер ли своей смертью Николай I или покончил с собой.
Александр II убит народовольцами.
Смерть Александра III тоже окутана легендами, явно преждевременна, непонятна. Возможно, он был отравлен.
Николай II убит коммунистами.
В отличие от европейского монарха царь московитов был обожествляемый владыка. Иван Грозный вполне серьезно считает себя Богом, спрашивая у Курбского: «Кто убо тя постави судию или владетеля надо мною?… Про что не изволил еси от мене, строптиваго владыки, страдати и венец жизни наследити?»
Переведем? Царь вполне серьезно считает, что его подданный должен страдать и принять смерть по воле царя. Так же, как должен принять судьбу, даваемую ему Богом. Для подданного он, Иван IV, ― то же самое, что Бог. Общественное мнение Московии XVI века даже сами «бесчинства» Грозного считало показателем его божественности. Царь имеет право на полный произвол, и нельзя ждать от него разумности, логики, доброты, вообще ― постижимости земным разумом.
Сам способ изображения царя, способ писать о царе в Московии свидетельствует об обожествлении ― и совсем не в каком-то переносном смысле. Изображения Царя в настенных росписях, на фресках производятся по тем же правилам, что и изображения святых.
