что, несмотря на распространение желтой лихорадки на Камчатке и немалое число жертв среди аборигенов, эпидемию удается сдерживать благодаря мерам правительства [485].
В ходе кампании против Четвертой коалиции французская пропаганда столкнулась с новыми вызовами. Военные действия развивались очень быстро, после побед под Йеной и Ауэрштедтом уже в конце октября 1806 г. Наполеон вступил в Берлин. Но вскоре на театр военных действий пришла русская армия, и война затянулась. Начиналась зима, а боевые действия проходили на территории Восточной Пруссии и бывшей Речи Посполитой, которые нередко фигурировали во французской прессе как регионы с холодным климатом. Опасаясь возможных страхов родственников и друзей солдат Великой армии, французское командование попыталось опровергнуть ряд устойчивых стереотипов относительно ужасного климата в районах боевых действий.
После кровопролитных, но не приведших к решающему итогу сражений под Пултуском и Голымином в декабре 1806 г., а также после битвы под Эйлау в январе 1807 г. стало очевидно, что война еще больше затягивается и французская армия останется в Польше до весны. Император французов не мог быть абсолютно уверен в том, что столь долгое его отсутствие в Париже не приведет к ослаблению его власти или брожению в обществе [486]. Поэтому Наполеону необходимо было использовать все возможности, для того чтобы нейтрализовать распространение негативных настроений в обществе, в том числе связанных с опасениями за судьбу участников похода. В связи с этим тема погоды неожиданно получила особую актуальность.
С одной стороны, французы не часто сталкивались с такими холодами, как в польских землях, а распространенные рассказы о жутких морозах в этих краях могли вселить беспокойство в сердца французов за судьбу своих родственников, сражавшихся в рядах Великой армии. С другой стороны, отрицательные температуры и устойчивый снежный покров облегчали коммуникацию между различными соединениями французской армии, тогда как любая оттепель делала дороги непроезжими.
В письме к министру полиции Фуше 4 января Наполеон жаловался, что погода все еще очень плохая и вновь началась оттепель [487]. Через четыре дня в письме к нему же император уточнял, что сейчас холодно, выпало значительное количество снега, что позволяет использовать сани. Но сегодня потеплело, а нужен мороз, чтобы дороги стали проезжими [488]. О том, что в результате потепления по дорогам стало труднее передвигаться, французам также сообщили в бюллетене [489].
Однако спустя всего несколько дней после сообщения об оттепели, сделавшей дороги непроезжими, в газетах были опубликованы заметки, призванные опровергнуть распространенные стереотипы относительно суровости погоды в Польше в это время года. «Выпало много снега, и три дня назад подморозило, но теперь началась оттепель. Поляки утверждают, что это непривычная для этого времени года погода, температура более теплая, чем в Париже в это время года» [490]. Буквально через день в следующем бюллетене такое сравнение было повторено: «Висла, Нарев и Буг уже несколько дней назад покрылись льдом, но сейчас потеплело, и все предвещает зиму менее суровую, чем в Париже» [491]. С помощью подобных сообщений французов пытались убедить, что наполеоновские войска не будут замерзать на зимних квартирах в Польше.
Одновременно газеты заявляли, что не только зима в этом году в Польше не так страшна, как о ней привыкли думать, но и французские войска хорошо подготовились даже на случай ухудшения погодных условий. Нередко бюллетени содержали упоминания о том, что армия обладает всем необходимым. Как писала Moniteur, еще в конце октября в крепости Шпандау были найдены запасы хлеба и овса, с помощью которых армию можно было прокормить два месяца [492]. В ноябре-декабре бюллетени не раз упоминали о захваченных складах продовольствия, а в конце января сообщалось, что Польша богата зерном, овсом, фуражом, скотом, картофелем, которые в изобилии поставляются в магазины Великой армии [493]. В середине февраля 1807 г. Moniteur сообщала, что французская легкая кавалерия захватила часть русских магазинов на реке Алле [494]. Таким образом, наполеоновская армия, по утверждениям газет, могла не бояться сурового сезона, поскольку погода оказалась неожиданно теплой, продовольствия было вдоволь, и даже болезни обходили французов стороной. В то же время в Moniteur подчеркивалось, что английский кабинет, не рассчитывая больше на силу русских штыков, якобы возлагал надежды на то, что Великая армия будет уничтожена болезнями [495].
Благодаря значительным запасам, захваченным в Пруссии, а также предоставленным поляками, надеявшимися на восстановление собственного государства Наполеоном, французы не испытывали голода зимой 1806/1807 гг. и не понесли больших потерь от холодов. Отработанные во время зимней кампании пропагандистские приемы и штампы пригодились французам несколько лет спустя.
В 1811 г. французское командование приняло решение о начале подготовки кампании против России, что затронуло и сферу пропаганды. Французское общественное мнение постепенно подготовили к будущей войне. Для этого в прессе публиковались различные материалы, которые должны были продемонстрировать читателям нарастающую мощь Российской империи и в первую очередь – развитие ее экономики, а следовательно, и потенциальную угрозу с ее стороны для Франции. И вновь, как и во время войны против Четвертой коалиции, встал вопрос о необходимости корректировки устойчивых стереотипов относительно российского климата.
Заметки о погоде в России публиковались в прессе в тот период довольно часто. Так, 17 сентября 1811 г. было напечатано сообщение о первых заморозках в Санкт-Петербурге [496], а в статье, помеченной 17 января 1812 г., утверждалось, что в Петербурге похолодало только накануне Нового года, но зима будет столь же суровой, как и в прошлом году [497]. Подобная информация несколько противоречила традиционным стереотипам о продолжительной русской зиме, что было выгодно императору французов. Перед началом кампании Наполеон хотел избежать опасений в тылу за судьбу солдат Великой армии, поэтому необходимо было поставить под сомнение распространенное во Франции представление о восьмимесячной русской зиме [498]. Видимо, по этой причине в 1812 г. в газете уже не публиковались заметки с описаниями каких-либо чрезвычайных погодных явлений (небывалых морозах или снегопадах).
К началу XIX в. европейские географы собрали уже значительный материал о российском климате, который был основан на многолетних наблюдениях [499]. В начале 1812 г. по указанию Наполеона различные ведомства (МИД, а также военная разведка) составили пространные памятные записки с описанием западных и центральных губерний Российской империи. Помимо сведений исключительно военного характера (размещение и численность войск, состояние крепостей и складов) в этих записках содержались также топографические и статистические данные о российских губерниях, на территории которых потенциально могли вестись боевые действия. Эти документы охватывали очень обширный регион Российской империи от западных границ до Петербургской, Московской, Тульской, Киевской, Черниговской, Подольской и Полтавской губерний.
В описание каждой губернии обязательно включалась краткая характеристика климата. Но по разным губерниям эти сведения приводились с разной степенью подробности. Так, например, для
