Ознакомительная версия.
Причем выяснилось, что взятки он все-таки берет. Но очень большие взятки. Он заинтересовался, не даст ли ему Петр какое-нибудь княжество в России? Нет, переезжать в нашу страну и превратиться в царского подданного он не собирался. Просто хотел бы приобрести титул и соответствующие доходы. Петр обрадовался. Отписал послу — если Мальборо в самом деле поможет, пускай выбирает, каким князем стать, Владимирским, Киевским или Сибирским. К любому из этих титулов прилагался годовой доход в 50 тыс. золотых. А кроме того, царь сулил ему рубин редчайшей величины и орден Андрея Первозванного.
Но рубин так и остался в царской сокровищнице, а среди кавалеров ордена Св. Андрея Первозванного и русских князей имя герцога Мальборо не появилось. Дело в том, что к Карлу XII он ехал целенаправленно — и именно для того, чтобы подтолкнуть шведов на Россию! Англию и Голландию больше всего устраивал как раз такой расклад. Пускай Карл уходит на восток. Подальше он театра европейской войны, чтобы не вмешался ни на чьей стороне. Если даже выступит «другом», то начнет диктовать собственные условия. А выступит врагом — совсем худо. Нет, пускай идет на русских.
Приехав в Лейпциг, Мальборо расписался в самых горячих симпатиях к Карлу XII. Признавал его величайшим полководцем всех времен и народов. Выражал искреннее сожаление, что сам он не удосужился послужить под началом Карла, поучиться у него. Что же касается главной цели своего визита, то вскоре Черчилль убедился, особых усилий не требовалось. Король и без того не собирался встревать в европейский конфликт. Причину он не скрывал: если он ввяжется в бои против австрийцев, русские опять «ускользнут». Ему, Карлу, надоело откладывать спор с ненавистным Петром. Пришла пора главной победы, которую он давно заслужил…
Ну а что касается упущенных взяток от русских, то Черчилль в накладе не остался! Он прекрасно нашел способ компенсировать убыток. От английской казны ему были выделены ценные подарки и немалые суммы для подкупа шведских вельмож — чтобы склонить короля идти на русских. Но все приближенные Карла и без того были сторонниками похода на восток! Черчилль мог уверенно докладывать, что подарки вручены, и прибрать их в собственное пользование. Такие привычки за герцогом Мальборо отмечали неоднократно…
К шведскому властителю прибыл с поклоном не только Мальборо. К нему стекались посольства и делегации из Франции, от австрийского императора, от разных германских князей. Заискивали, спешили угодить, польстить. Он пребывал на самой вершине своей славы! Он решал судьбы Европы! Низлагал и ставил королей! От одного его слова зависело, как повернется дальнейшая история! Когда Карла спрашивали о действиях русских в Прибалтике, он пренебрежительно отмахивался. Свысока пояснял, что это слишком мелкий масштаб. Вопросы о Прибалтике будут решаться не в Эстляндии, не на Неве, а в Москве…
Теперь Карл не считал нужным стесняться и ограничиваться в своих глобальных планах. Развивал перед слушателями, что Петра он, конечно же, низложит. Кого посадить на трон вместо него, король еще не решил — может, кого-то из поляков. А может, царевича Алексея, если будет хорошо себя вести. Достойное вознаграждение за Северную войну Швеция получит именно за счет России. Заберет себе западные области с Псковом, Новгородом, Кольским полуостровом. Вознаградит и союзную Польшу, отдаст ей Смоленщину и Украину. А то, что останется от России, можно поделить на удельные княжества. Приближенные охотно подыгрывали королю. Генерал Спарре даже вспомнил некое семейное «пророчество», будто один из Спарре станет комендантом Москвы. Карлу понравилось, он с ходу назначил Спарре будущим комендантом русской столицы.
При всех европейских дворах исход предстоящей схватки считали однозначным. С русскими связываться не желали. Англичан и голландцев они не интересовали даже в качестве союзников. Кому нужны тупые и трусливые «варвары»? Опять же, если заключить альянс с русскими, как посмотрят шведы? Как бы не подтолкнуть их в противоположный лагерь… Переговоры Матвеева в Голландии стали безуспешными. Его водили за нос. Прямо не отказывали — для голландцев была важной торговля с нашей страной. Но отвечали уклончиво. Дескать, они одни не вправе решать вопрос о принятии России в их союз. Нужно согласие Англии, Австрии.
В Англии тоже морочили голову, полгода тянули с ответом. Хотя в это же время Мальборо прекрасно договорился с Карлом, и королева Анна вдруг признала Лещинского законным королем Польши! А на Матвеева, когда он собирался на родину, было совершено нападение. Полицейские вытащили его из кареты, избили, отняли шпагу и трость и утащили в тюрьму. Как оказалось, несколько кредиторов обвинили его, что он намерен покинуть Англию, не уплатив долг в 50 фунтов. На самом деле, Матвеев назначил им день уплаты, и сумма для посла была ничтожной. Выходка явно была политической провокацией. Королева и правительство принесли извинения — дескать, такие наши законы. Просили не обижаться и заверяли, что парламент уже занялся поправками в законодательстве. Но ведь о случившемся должны были узнать в Швеции! Оценить, чьи друзья англичане.
Россия теряла последних сторонников на Западе. А про Польшу и говорить не приходилось! До сих пор главным вдохновителем борьбы со шведами считался Михаил Вишневецкий. Сейчас он послушался матери, перешел к Лещинскому. Некоторые поляки пакостили сами по себе. Так, шляхтич Вяжицкий зазвал переночевать двоих офицеров и девять солдат Семеновского полка, а когда они уснули, всех перерезали. Русским сторонником считался и польский генерал Синицкий. У него в Быхове стояло несколько тысяч пехоты и конницы. Но он полагал, что шведы придут уже скоро, а в марте 1707 г. по соседству шел русский обоз, вез крупную сумму — 40 тыс. руб. Синицкий напал, уничтожил охрану, захватил деньги и заперся в Быхове. Правда, Карла не дождался. В июне подтянулись царские войска, Быхов взяли и сожгли, Синицкого увезли в кандалах в Москву.
Шведы медлили. Миновали весна, лето. Карл все еще оставался в Саксонии. Из нее король выкачивал колоссальные суммы — первоначальная контрибуция в 240 тыс. талеров в месяц показалась ему недостаточной. Он повышал требования, довел до 635 тыс. в месяц. Саксонцы платили безропотно. На эти деньги усиливалась шведская армия. Но и русские готовились. До царя дошли известия, что Карл намерен ударить в самое сердце страны. С весны 1707 г. Петр повелел укреплять Москву. Ремонтировались стены Кремля и Китай-города, строились новые бастионы, батареи. Москвичи выходили на работы посменно, богатые по разнарядке выставляли работников. Также было велено укреплять Можайск, Серпухов, Троице-Сергиев монастырь. Дворянам вместе со слугами надлежало составить отряды ополчения. Эти меры вызвали в столице весьма противоречивые слухи, даже панические настроения. Петру пришлось издать разъяснения. Он успокаивал народ, что непосредственной угрозы пока нет. Армия прикрывает границы, будет защищать их. Но на всякий случай укреплять города все-таки нужно, «осторожного коня и зверь не вредит».
В составе России значительную автономию сохраняла не только Украина. До XVIII столетия по своим древним обычаям жил и Дон. Многочисленные казачьи городки по этой реке и ее притокам объединялись в Войско Донское. Созывались общие круги, избиравшие войсковых атаманов и решавшие важнейшие вопросы. Городками руководили станичные атаманы. Русские цари Михаил Федорович, Алексей Михайлович, Федор Алексеевич признавали донское самоуправление. Воеводам, направленным на Дон, запрещалось вмешиваться во внутренние дела казаков. Негласно признавался даже местный закон «С Дона выдачи нет». Любой холоп, сбежавшие сюда, мог впоследствии безбоязненно приезжать в Москву — его уже не задерживали, он «Доном освободился».
Хотя это вовсе не означало, что каждый новосел автоматически становится казаком. Такое звание нужно было заслужить. Показать себя, поучаствовать в походах «товарищем» у «старых» казаков. После этого на кругу пришлого верстали в казаки, вносили в реестр, он получал право на получение жалованья. А жалованье на Дон присылали фиксированное, казакам было невыгодно делить его на возрастающее число людей. Поэтому в свою среду они принимали далеко не всех. Большинство пришлых устраивалось в городках ремесленниками, работниками в казачьих хозяйствах, на рыбных промыслах, перевозах, соляных месторождениях. Таких людей называли бурлаками.
Петр стал первым царем, побывавшим на Дону. Это казакам понравилось. Им понравилось и взятие Азова — донцы издревле считали город «своим». Но прежней бесконтрольной жизни пришел конец. Развернулось интенсивное освоение окраины государства. Азов превратился в центр новой провинции, там разместился царский воевода. Таганрог стал базой флота. Да и царь то и дело проезжал через казачьи области. А подстраиваться к стародавним обычаям он не намеревался. Если что-то считал вредным, отжившим свой век, решительно отметал.
Ознакомительная версия.
