Изразцовые люстровые звезды и бирюзовые кресты мавзолея Пир Гусейна.
Панно. XI в. Эрмитаж
Правда, позже арабы (тюрки из династии Мамелюков!) сменили голубое знамя на зеленое. Но символ веры (крест) они умело сохранили, замаскировав его под восьмиконечную звезду. С ней, с этой звездой, шли в бой воины Халифата и одерживали победы. Только посвященные знали тайну звезды-креста.
Тюркское прошлое, действительно, в исламе никогда не афишировали. На тот же равносторонний крест в Халифате в разное время смотрели по-разному, не сразу вышел он из обихода мусульман. Так, в VII веке правитель Муавия приказал чеканить «мусульманские» монеты из серебра и золота, но мусульмане не приняли их. «На монетах нет креста», – говорили они.
А крест в Халифате был не только на монетах. Всюду. Знак Неба. Он отличал не только знамена мусульман. Его легко увидеть в орнаментах и древних мавзолеев, и современных мечетей: ряды восьмиконечных звезд выложены так, что «прячут» внутри своих узоров равносторонние кресты. Надо только внимательнее присмотреться к ним. Кто хочет, тот увидит.
Мечеть Куббат ас-Сахра (Купол Скалы). Иерусалим.
Святыня ислама. Сюда приходили паломники со всего мусульманского мира. Отсюда Пророк совершил свое знаменитое восхождение на небо
До начала XI века, то есть до «арабизации» ислама, мусульмане праздновали день Святого креста. Праздник открывал сам халиф. Это был большой народный праздник, который тоже канул в Лету, как и многое другое… Словно страницы из книги, вырывали и вырывали события из истории мусульманства.
Борьба за крест между мусульманами и христианами в Средневековье велась очень жестоко. И те, и те хотели быть поближе к Богу Небесному. Эта борьба за обладание крестом отличалась удивительным пристрастием, ведь и там и там жили тюрки. Они не понимали, что после Великого переселения народов равносторонний крест перестал быть только их, тюркской, святыней. Каждая из сторон всеми силами желала вернуть святыню себе. Отсюда – Крестовые походы, их история прочитывается уже совсем по-иному, когда известна история креста.
Правда, позже об этих походах вспоминали мало. Считалось, что знания эти забыты, что время уснуло в памяти людей.
Ислам отличала и новая архитектура. Она – тоже «время, уснувшее в камне», века не властны над ней.
Следов первых мечетей нет, потому что не было мечетей. На простой глинобитной площадке, огороженной камышовым забором, молились мусульмане при Пророке, нередко они молились в том же храме, что и христиане – под одной крышей, рядом с восточными христианами. Потом появились здания египетской архитектуры, но уж слишком простыми были они, невыразительными: «что-то вроде амбара или палатки», – говорили современники.
Тогда мусульмане обратились к тюркской храмовой традиции.
В 691 году в Иерусалиме тюрки построили первую мечеть – Куббат ас-Сахра (Купол Скалы). Это было само великолепие. Огромный купольный собор, похожий на гигантскую юрту. Изящное восьмиугольное основание, выложенное из кирпича, приводило людей в восторг.
А когда мечеть возвели в Медине, горожане изумленно воскликнули: «Это же – килиса!» То есть тюркский храм.
Так начиналась мусульманская архитектура. Вернее, началась-то она раньше, на Алтае, с аила и прошла вместе с тюрками по Великой Степи, по Европе.
В Азербайджане, в селении Лекит был уникальнейший храм V века, настоящая архитектурная Мекка. Почти через сто лет после его строительства, точнее, в 527 году, тюркские мастера повторили его облик в церкви Сергия и Вакха в Константинополе. Потом, в 547 году, в храме святого Виталия в Равенне, тогдашней столице Италии.
Мечеть Куббат ас-Сахра почти не отличалась от них. Разве что размерами и особым духом. Ее купол, похожий на юрту, и постамент, повторяющий аил, для тюрка были образом Алтая, образом далекого дома, в котором собраны тепло Родины и высота Неба.
На заре ислама на Ближнем Востоке узнали о мазарах (мавзолеях), где хоронили особо отличившихся людей. Говорили, молитва, прочитанная здесь, быстрее долетит до Аллаха. Толпы народа стекались сюда, к новым святыням.
А мавзолей – это же «степной курган». Только из камня.
Тогда на Ближнем Востоке прижился еще один новый обычай. На могилах знатных мусульман ставили памятники (турба). Как «каменные бабы» на Алтае, но еще проще.
И покойников мусульмане оплакивали по новым правилам.
…Мир в Средневековье менялся. Заметно и зримо. Тюркская культура прорастала в нем, как молодая трава весной. Неожиданно, вдруг появлялась она. Например, тогда арабы узнали о цифрах. Узнали и приняли их. Разумеется, речь не о цифрах вообще, а о тех, что ныне зовутся «арабскими». А это были тюркские цифры. Их ввел халиф Валид.
Он убедил подданных, что умение писать письма, послания, подсчитывать доходы и расходы – искусство, прославляющее страну. Оно, это новое искусство хозяйствования, привело мусульман к великим открытиям в науках, особенно в математике и физике.
Арабские цифры – те же руны, они были известны до новой эры…
На Алтай приезжали китайцы, учиться управлять государством, они поразились простоте тюркских цифр и свое удивление отразили в книге об управлении страной. Книга эта сохранилась.
Арабский халифат создали кипчаки, их культура. Тюрки же и решили его судьбу…
До 750 года столицей Халифата был город Дамаск, а правящей династией – семейство Омейядов. Потом их свергли. Уже не светловолосые и голубоглазые тюрки-кипчаки, а черноволосые и кареглазые тюрки-огузы встали у штурвала власти, приведя на трон династию Аббасидов. Фактически страной правили не Аббасиды, а они, огузы. Их называли «иранцами», но это не вполне точно. Быть иранцами они не могли.
Иран не влиял на погоду в Халифате: среди его жителей оставалось слишком много огнепоклонников. Не мусульман. Разные народы разной веры жили в то время на землях Древней Персии. Но господствовали мусульмане-шииты, или тюрки-огузы.
По их указке новые правители все стали делать по-новому. В 762 году велели перенести столицу в Багдад, и это было не единственное их начинание. Город заложили на ровном месте, с нуля. Символично? А разве не символично название города – от «Богдо», древнего обращения тюрков к Тенгри?
Аббасиды желали жить по-новому. И делали для этого все.
Например, прежде мусульманин имел право говорить на родном языке, помнить своих предков, справлять праздники своего народа. Теперь с этим прощались. Навсегда. Правоверных обязали объясняться только на арабском языке – на языке Пророка! Но язык Корана был непонятен жителям Аравийского полуострова. А потому в конце VIII века по заданию Аббасидов ал-Халил предпринял первую попытку создания арабского языка.
Назвавшись арабом, человек обязан был забыть все прежнее. И он забывал, во имя ислама, разумеется.
Только тюрк придумает такое. «Среди лягушек стань лягушкой» – его правило жизни. И он приказал так жить всем мусульманам. Не думая, к каким разрушительным последствиям приведет это решение. Речь шла о жизни и смерти Востока, культуры его народов.
Огузы быстро взяли верх над провинциями Халифата. Сделали их подвластными «лягушками». Арабский язык (точнее, настоящее койне) вскоре вытеснил остальные, став общенародным языком. Язык народа, в отличие от языка Корана, получился простым и грубым смешением языков. Что было закономерным.
В Египте, например, говорили не так, как в Сирии или в Саудовской Аравии. Объединяло их одно: никто из «носителей» арабского языка не говорил на языке, которым написан Коран. И конечно, люди не понимали друг друга, хотя и говорили вроде бы по-арабски. Это непонимание в арабском мире привело к появлению многочисленных диалектов… Проблема сохранилась, увы, до сих пор.
И этим дело не закончилось. Мусульмане обязаны были придумать себе арабские родословные, а это уже настоящая трагедия. Правители принимали такие законы, чтобы народы забыли прошлое и погрузились в неведение – в джахилийю. Разыгрывалась трагедия: мусульман заставляли «родиться» вновь. В муках «появлялся» новый народ – без корней, без истории. Не люди, манкурты.
Все было точно как в Европе, там тоже кипел вулкан, но в нем и создавали, и сжигали культуры народов. Что показательно, здесь, на Востоке, и там, на Западе, правили люди, в жилах которых текла тюркская кровь… Видно, и вправду Небо отвело тюркам роль и созидателей, и сокрушителей культур?
Султан Махмуд Газневи
Правители Халифата бросали в жерло этого вулкана в первую очередь родное – тюркское. Потому что понимали, что создают страну не для тюрков, а для всех народов Востока. И в этом они видели свою мудрость. Ломая собственное «я», готовили крах Византии. Им требовалось сильное государство. А его не было, потому что не было единства народа.
