В первоначальном приказе об аресте говорилось, что тамплиеры не считали содомию грехом. Это обвинение, возможно, было почерпнуто из искаженной доктрины катаров, или Филипп просто решил, что это правдоподобное обвинение в отношении мужского ордена. Возможно, в этих обвинениях нашли свое отражение представления о ведовских оргиях, хотя участники их чаще были бисексуальны, чем гомосексуальны. Кроме того, в первом ордонансе говорилось, что тамплиеры целовали идола и поклонялись ему; этот идол чаще всего изображался в облике золотого тельца или головы человека с длинной бородой. Утверждалось, что они носили на шее шнурок или амулет, который посвящали идолу, надев его ему на шею. Также сообщалось, что их священники никогда не освещали гостию во время мессы.
Обвинения в открытом идолопоклонстве и язычестве должны были сильно навредить ордену, который просуществовал много лет на Востоке и, как можно было предположить, был заражен исламом. Несмотря на то что ислам максимально далек от идолопоклонства, западные христиане верили в то, что мусульмане поклоняются идолам. В обвинениях, относящихся к более поздним временам, связь с исламом стала более явной, так как идолу дали имя Бафомет – искаженное Магомет (Мухаммед). Странно только, что обвинители не стали детально разрабатывать обвинения в исламских практиках. Несомненно, нравственная порча, которая вероятнее всего могла бы поразить орден, действовавший на Ближнем Востоке в течение полутора столетий, должна была заключаться в принятии исламских идей. Главный идол Бафомет был установлен в храме в Монпелье, а меньшие изображения идола хранились в доме собраний каждого капитула. У некоторых из них было три лица (как у Гекаты или Дантова Сатаны), другие же были просто человеческим черепом.
Тамплиеры призывали дьявола, и демоны являлись им в различных обличиях – например, как суккубы, с которыми они вступали в половую связь, или как огромная черная кошка, которой они поклонялись и которой они дарили срамной поцелуй. Они изготавливали порошки из праха павших братьев или из своих собственных незаконнорожденных детей, которых они убили. Все эти обвинения, с некоторыми вариациями, знакомы нам по ведовским процессам. Также утверждалось, что великий магистр и другие члены ордена отпускали грехи, хотя они и не были священниками. Это обвинение выглядит правдоподобным: враги тамплиеров, возможно, путали дисциплинарное прощение, которое мог даровать Великий магистр, со священническим отпущением грехов.
В этой смеси ереси, язычества и колдовства явно отсутствуют некоторые детали: договор с дьяволом, фамильяры, ночные полеты, колдовские мази. Отсутствие этих деталей означает, что короли, как бы они ни стремились использовать любое обвинение против тамплиеров, которое могло бы показаться правдоподобным, не хватались за все, что только приходило им на ум. Отсюда возникает важный вопрос: почему они остановились именно на том наборе обвинений, которые в итоге предъявили? И это, в свою очередь, порождает другой вопрос: не были ли эти обвинения хоть отчасти правдивы?
Вопрос о виновности тамплиеров подробно обсуждался столькими авторами и столь безрезультатно, что повторение старых аргументов и домыслов ничего не даст. Неразрешенные сомнения лучше выразить в форме вопросов. Были ли тамплиеры виновны в том, в чем их обвиняли, или нет? Были ли они виновны лишь в части – например, в гомосексуальности? Были ли они виновны в проведении странных обрядов инициации? Были ли они действительно еретиками, идолопоклонниками или даже в некотором смысле ведьмами? Утверждение Гмелина о том, что тамплиеры, несомненно, были «столь же чисты, как сам Святой отец», вызывает сомнение.
Однако то, что обвинения были по меньшей мере преувеличены, вряд ли подлежит сомнению. Стремление королей к власти и богатству и заинтересованность папы римского в их преследовании дают нам право на сомнения, а если проанализировать методы судебных процессов, то сомнения только крепнут. Для получения признаний широко использовались пытки, и на процессе в Париже королевский суд упорно отказывался заслушивать показания не менее 573 свидетелей защиты. В то время и в течение многих лет после судебных процессов Филипп вел обширную пропаганду, пытаясь убедить мир в справедливости уничтожения ордена. Король не мог позволить себе проявлять милосердие, поскольку, если бы только отдельные тамплиеры были признаны виновными в этих грехах, они могли бы быть наказаны, а орден продолжил бы существовать. Следовательно, он был вынужден продолжать свои преследования до тех пор, пока не было доказано, что весь орден развращен и порочен. Папе не оставалось ничего другого, как распустить орден, что и было сделано на Венском соборе в 1311–1312 годах, а имущество тамплиеров, после того как значительная его часть отошла королям и папе для компенсации расходов, было передано рыцарям из ордена госпитальеров.
Хотя вполне возможно, что некоторые тамплиеры действительно были виновны, однако весь орден не мог быть запятнан дьяволослужением. Преследование тамплиеров, как и травля евреев, было уловкой: религиозная ненависть и страхи людей использовались для того, чтобы королевская власть смогла конфисковать богатство процветающего и могущественного ордена.
Важность судебного преследования тамплиеров для истории ведовства заключается в том, что его масштабы и политическое значение закрепили эти обвинения в общественном сознании на протяжении столетий. Обвинения, выдвинутые против тамплиеров, были по большей части заимствованы из традиции ереси и колдовства, а сам процесс, как и процессы в Австрии в то же время или в Тулузе и Каркассоне два десятилетия спустя, были использованы в качестве примера в последующих судебных процессах над ведьмами.
Глава 8. Начало охоты на ведьм (1360–1427 гг.)
В период 1360–1427 годов борьба с ведовством еще не достигла масштабов безумия, но по мере растущего распада средневекового общества князь хаоса, дьявол, продолжал мрачной тенью преследовать народное и художественное воображение [343]. Великая эпоха политических процессов по обвинению в колдовстве завершилась около 1360 года; было несколько таких процессов и позднее, но энтузиазм, с которым Филипп Красивый и его современники встраивали их в политику государства, очевидно пошел на убыль. Вместе с тем инквизиторы все более энергично выстраивали связь ведовства с женщинами, евреями и еретиками.
Долгое время историки разделяли мнение, впервые выдвинутое Джозефом Хансеном, согласно которому увлечение ведьмами началось в альпийских регионах, где схоластические и инквизиционные учения о ведовстве впервые проникли в светские суды в начале XV века. До этого времени в судебных процессах не было никаких следов полетов ведьм, оргий или каннибализма. Однако это мнение далеко от действительности. Светские суды принимали участие в ведовских процессах задолго до 1400 года и почти в такой же степени, как и сама инквизиция. Каннибализм и полет также не были привнесены в представления о ведовстве из фольклора консервативных и суеверных горных обществ. Они были частью традиционных представлений о ведьмах по крайней мере еще со времен суда в Орлеане в 1022 году. Хансен ошибся в своем предположении, что история ведовства является продолжением истории колдовства. В самом деле, это предположение логически противоречит его собственному утверждению о том, что ведовство было творением схоластов и инквизиторов. Задача инквизиторов заключалась в том, чтобы подчеркнуть еретическую природу ведовства через указание на договор с дьяволом, у них не было причин дополнять образ ведьмы элементами, заимствованными из колдовства. Магия и фольклор оказали значительное влияние на европейское ведовство, но по своей сути это было продолжением не колдовства, а ереси.
Это заблуждение Хансена привело к ложному выводу, что одержимость идеей ведовства спустилась с вершин гор на равнины и долины беззащитной Европы. Это правда, что в течение XV века в Альпах было зафиксировано исключительное количество случаев ведовства, но основная причина заключалась в том, что веками в горах находили убежище вальденсы, дольчинисты и другие еретические движения. Сценарий Хансена противоположен действительному положению вещей. Некоторые из самых важных судебных процессов над ведьмами произошли задолго до вспышки охоты на ведьм в горах и таких местах, как Тулуза и Париж. Ведовство сначала процветало в богатых низинах, где ересь была сильна, и проникло в горные регионы вместе с ересью, а не наоборот.
