Но вот англичане остались англичанами. Как им это удалось? Как им, проиграв всё, удалось не проиграть себя?
Давайте попристальнее приглядимся к хозяину и к управляющему, к тем, кто обстоятельствами был принуждён к распродаже имущества и отдал всё, всё-всё, отдал и фабрику и городской дом, но при этом, отдавая всё, и сделал тоже всё, «лёг костьми», чтобы не отдавать старую дедовскую усадьбу, приглядимся к тем, кто не позволил вырубить английский «вишнёвый сад», хотя, казалось бы, какой в нём прок. Приглядимся к монарху и к социалисту.
«В истории Англии были короли, которых народ боялся, были такие, которых народ уважал, но только к Георгу VI народ относился не только с уважением, но ещё и с искренней любовью.» Как такое могло быть? Ведь Георг VI это король, принявший корону после кризиса с отречением, когда престиж монархии в Англии упал ниже нижайшего, Георг VI это король, при котором исчезла Британская Империя, Георг VI это король, при котором Англия голодала, голодала в самом прямом смысле, и вдруг — такое. Любовь! Англия любила своего короля, застенчивого, мягкого человека с затруднённой речью. Что это, знаменитая английская эксцентричность? Нет, это знаменитая английская прагматичность. Ну и ещё просто человеческая благодарность, она всюду одна и та же.
Итак, монарх.
Человек родился в королевской семье, но к престолу его не готовили. Человек этот к власти не только не стремился, но власти и не хотел. Человек попал на трон вопреки своему желанию, «так вышло». Человек этот спокоен и скрытен, но при этом упрям. У этого человека — умная и сильная мать. У этого человека сильная и властная жена. Ничего не напоминает?
Что для правителя главное? Не для управляющего, а для правителя? Для управляющего это качество является само собой разумеющимся, иначе какой же из него управляющий, но вот как насчёт правителя? Что делает правителя правителем в наших глазах?
Я могу вам сказать. Правителя правителем делает долг. То, как он этот долг понимает. Долг перед государством, а тем самым долг перед каждым из нас, долг перед нами всеми, что означает долг перед Богом. Не будет государства — не будет и нас. То, как понимает свой долг правитель, и заставляет нас уважать его или относиться к нему с пренебрежением, заставляет нас его любить или ненавидеть. Правитель взваливает на себя колоссальную, непредставимую для своих подданных, но угадываемую ими ответственность.
После отречения Эдварда VIII его мать, вдова Георга V, написала ему письмо. Среди прочего там были и такие слова «…ты так ничего и не понял, ты не захотел принести народу жертву несопоставимо меньшую, чем та жертва, которую в недавней войне народ принёс короне.» В письме этом только два слова были написаны с заглавных букв, слово «Народ» и слово «Корона». После отречения и превращения короля Эдварда VIII в герцога Виндзорского мать отказывалась его видеть. Он сложил с себя обязанность служить государству, он предпочёл долгу так называемую личную жизнь, он не прошёл испытания, он не выдержал искушения. Он не годился в короли.
И вот корона оказалась на голове его брата, который ни сном, ни духом. Который не только и думать не думал о престоле, но который ещё и сам себя считал совершенно непригодным для исполнения высшей в государстве роли. Но человек полагает, а Бог располагает, и свято место пусто не бывает, и вот уже у Англии новый король, ну что ты тут делать будешь. А делать ведь что-то надо. Прежде чем начать что-то делать, мы обычно произносим несколько слов, так легче начинать, произнёс несколько слов и Георг VI и сказал он следующее: «Я не знаю, что у меня получится, но в одном вы можете быть уверены, я буду делать всё, что в моих силах.» Своё слово он сдержал, он и в самом деле делал всё, что он мог. Он ставил долг превыше всего, он был не похож на своего брата.
На него можно было положиться. Поначалу истэблишмент встретил его настороженно, «общество» нового короля совсем не знало. Оно страшилось неизвестности и сомнения эти были озвучены лордом Бивербруком — «что бы из себя ни представлял Эдвард, но мы его знали, со всеми его достоинствами и недостатками, мы знали, чего мы можем от него ждать, а теперь нам придётся выстраивать отношения заново.» Поскольку новый король всю свою сознательную жизнь сторонился «внимания толпы», то очень легко было поверить в тут же начавшие распространяться слухи, а слухи эти были не очень лестными, утверждалось, например, что новый король mentally and physically ill, то-есть «умственно и физически неполноценен», в день коронации с утра по Лондону дуновением пронеслось — «у Георга эпилептический припадок», следствием слуха стал обвал на лондонской бирже. Заинтересованы в этих слухах были Германия и Америка, так что источником их могли быть либо немцы, либо американцы, а может быть и те, и другие разом. Но жалеть Семью не стоит, она тоже была не лыком шита и понимала, что война это всегда война, даже если она и ведётся при помощи слов. После встречи герцога и герцогини Виндзорских с Гитлером по Европе пополз слушок о том, что Уоллис на самом деле — гермафродит. Источник слуха остался неизвестным, но если вспомнить о том, что первой связала вместе слова «Уоллис» и «публичный дом» очень хорошо знавшая, что такое долг Королева Мать, то догадаться кто отлил словесную пулю «дум-дум» несложно.
Сомнения в способностях Георга развеялись очень быстро, да и неудивительно, у него было целых два союзника и каких союзника! На его стороне были Церковь и жена. Что такое Церковь, понятно всем, а что такое хорошая жена понятно не только всем, но ещё и каждому. Роль Церкви переоценить трудно, насколько Архиепископ Кентерберийский ненавидел Эдварда VIII, настолько же он стремился оказать поддержку новому королю. В день первого радиообращения Георга VI к нации Архиепископ выступил с проповедью, а потом рассказал радиослушателям о том, что у короля трудности с речью, это выглядело как разумный шаг — после того, как страна привыкла к частым выступлениям Эдварда VIII, в самом буквальном смысле заливавшегося соловьём, то у слушателей возникло бы по меньшей мере недоумение от обращения Георга, говорившего без выражения и делавшего долгие паузы между фразами. Однако разумность разумностью, но Архиепископ вложил в свою речь и личное — он сумел подобрать такие слова, он так проникновенно рассказал о том, как король переживает по поводу своего недостатка, как он борется с ним, что у людей, ещё даже не услышавших Георга, уже возникло к нему чувство симпатии. Великое дело, когда Церковь на вашей стороне. Ну, а жена… С женой Георгу повезло. Такое иногда случается.
Считается, что мир принадлежит мужчинам, даже и песня такая есть — It's a Man's, Man's, Man's World, поёт эту песню, конечно же, мужчина, хорошо поёт, с чувством. Однако, не успев поведать развесившим уши любителям музыки на что он способен, расхваставшийся мужчина наш, самоутвердившись, переходит от лирики к суровой правде жизни и неожиданно признаётся нам и самому себе, что мир «wouldn't be nothing without a woman». Ещё бы! Можно подумать, что мы без него этого не знали. Адам вон ребра не пожалел, а скажи ему тогда: «Мало ребра, два давай!», так он и два бы отдал, да ещё и третье в придачу, куда ж Адаму без бабы-то? Куда мужику без Евы?
Король, каким бы удивительным это кое-кому ни показалось, тоже мужчина и ему тоже нужна женщина, королю нужна королева. Возьмём колоду карт, раскинем и тут же обнаружим, что королю червовому идёт в пару королева червей, а королю пиковому — королева пик. Масти разные, но каждому королю — по королеве, без королевы нет королевства. Нет дома.
Но дальше начинаются сложности, дело в том, что хоть король и королева тоже люди, тоже человеки, но в то же время они люди и человеки не совсем те же, что и мы, и если даже и у нас порой случается брак по расчёту, то между королями и королевами такие браки не исключение, а норма. Королевский брак входит составной частичкой в понятие «долг», король женится, а королева выходит замуж не по любви, а по расчёту, только расчёт у них не наш с вами, расчёт не маленький, там речь идёт об интересах государства и ладно бы одного. Ну, а брак по расчёту это дело такое — сыграв очень красивую королевскую свадьбу, король и королева начинают жить отдельными жизнями, каждый своей, на троне сидят вместе, а спят врозь. Бывает, что даже и дети у них у каждого — свои. А те, что считаются общими — вроде бы братья и сёстры, а друг на друга не похожи. Ни внешне, ни по повадкам. Но при этом принцы и принцессы, а как же. Никуда не денешься, Семья. Долг — штука серьёзная, стерпится — слюбится.
Но в любом правиле бывают исключения. Бывают исключения и в королевских браках по расчёту, редко, но случаются счастливые королевские семьи, семьи настоящие, совсем как у нас с вами. Тёплые семьи. Не карточные, а человеческие. Вот такая семья была у Георга. И стала семья семьёй милостью королевы. Матери нынешней английской королевы Елизаветы II, тоже Елизаветы. Вступая в брак, она очень долго колебалась, будущий король Георг делал ей предложение три раза, время подумать у неё было и она его даром не теряла, она всё обдумала, она всё взвесила. В конце концов согласившись, она знала, на что она идёт, она вошла в Семью с широко открытыми глазами, она вполне отдавала себе отчёт в том, какая жизнь её ждёт и она была к ней готова. (Какой разительный контраст с принцессой Дайаной, которая представляла себе жизнь во дворце как мультфильм наяву и вела себя тоже так же — как героиня какой-нибудь «Золушки».)
