В конце октября в немецкую армию стало поступать теплое зимнее белье. Один офицер заметил: «Это так по-немецки – прислать на фронт светло-серое и белое нательное белье». И это в то время, когда солдаты в безводной степи страдали от паразитов. «Мне еще ни разу не представилась возможность помыться. Сегодня в первый раз давил вшей». Немцы называли паразитов «маленькими партизанами», но эта шутка скоро приелась и вызывала лишь раздражение. Русские перебежчики поделились со своими немецкими товарищами народным средством избавления от паразитов. Одежду следовало закопать в землю, оставив на поверхности только край. Вши устремлялись наружу, где их уничтожали огнем.
Военные врачи выражали сильную озабоченность общим состоянием здоровья немецких солдат. Когда этот вопрос обсуждался в Берлине в январе 1943 года, консультанты отметили резкое увеличение смертей от инфекционных заболеваний, таких как дизентерия, тиф, возвратный тиф. Быстрый рост заболеваний наблюдался с начала июля 1942 года. По сравнению с прошлым годом количество заболеваний увеличилось в пять раз, и этот факт вызвал в Берлине неприятное удивление.
Русские тоже отмечали большое число заболеваний в немецкой армии и даже говорили о немецкой «болезненности». Доктора в Берлине предполагали, что падение боеспособности войск связано с хроническими нервными стрессами и плохим питанием. Наиболее уязвимыми оказывались молодые солдаты в возрасте семнадцати–двадцати лет. Они составляли 55 процентов умерших от инфекционных болезней. В общем к началу ноября здоровье солдат 6-й армии стало предметом серьезного беспокойства. А в связи с приближающейся зимой, которую предстояло провести под снегом в блиндажах и траншеях, перспективы у немцев были и вовсе безрадостными.
64-я армия готовила наступление, в результате которого немцы должны были быть выбиты из Сталинграда. В то же время 57-й армии русских удалось занять господствующие высоты между расположением 20-й румынской и 2-й пехотной дивизий. В калмыцкой степи части 51-й армии совершали рейды в глубь расположения румынских войск. Однажды ночью отряд автоматчиков под командованием старшего лейтенанта Александра Невского просочился сквозь оборонительную линию противника и ворвался в деревню, где находился штаб 1-й румынской пехотной дивизии. В деревне началась паника. В бою Невский был дважды ранен. Политуправление Сталинградского фронта, следуя новой партийной линии, распустило слух о том, что Невский является потомком древнерусского князя – своего великого тезки. Этот «бесстрашный командир, достойный славы своего великого предка», был награжден орденом Красного Знамени.
В конце сентября из-за нехватки продовольствия и боеприпасов немецкое наступление в Сталинграде стало ослабевать. Последняя атака на завод «Красный Октябрь», предпринятая 79-й пехотной дивизией, была остановлена 1 ноября сильным артиллерийским огнем с восточного берега Волги. Штаб 6-й армии отмечал: «Массированный обстрел, начатый противником, значительно ослабил силу атакующего удара». 94-я пехотная дивизия, атаковавшая русские позиции севернее Спартановки, также была отброшена назад. 6-го ноября из штаба Сталинградского фронта в Москву докладывали: «В последние два дня противник изменил тактику. Возможно, это связано с большими потерями, которые понесли немцы за предыдущие три недели. Армия вермахта больше не атакует крупными силами». Немцы предпринимали лишь небольшие атаки с целью выявить слабые места в обороне русских, но эта тактика не принесла им заметного успеха.
С начала ноября немцы стали закрывать окна в домах, в которых им удалось закрепиться, проволочными решетками. Решетки должны были предохранять от русских гранат. Справиться с этим препятствием могла только малокалиберная артиллерия, а ее-то как раз и не хватало в 62-й армии. Доставка необходимого вооружения через Волгу была сильно затруднена. Вскоре красноармейцы нашли выход. Они стали приделывать к гранатам крючочки, которыми те цеплялись за проволочные ограждения немцев. Советские войска держались из последних сил. На кораблях Волжской флотилии, кроме судовых орудий, были установлены башни с танков Т-34, и прямо с воды они обстреливали немцев, атакующих Рынок. По ночам советская авиация наносила сильные бомбовые удары, изматывающие противника.
7 ноября Гросскурт писал своему брату: «По всему Восточному фронту мы ожидаем генерального наступления русских в честь годовщины Октябрьской революции». Однако русские солдаты ограничились исполнением «личных социалистических обязательств по уничтожению фашистов, взятых в ходе социалистического соревнования». Особенно строго опекали бойцов-комсомольцев. Тревогу вызвало сообщение начальника политотдела 57-й армии о том, что из 1 697 комсомольцев 678 не убили еще ни одного немца. Таких «нерадивых» бойцов бывалым солдатам приходилось брать на поруки.
Серьезных нарушений дисциплины в связи с праздником отмечено не было. Только один комбат с заместителем, приведшие в 45-ю стрелковую дивизию пополнение, «напились до бесчувствия и отсутствовали 13 часов». Батальон бесцельно бродил по берегу Волги. Большей части бойцов просто нечем было отметить славную годовщину: водочное довольствие привезли слишком поздно или не привезли вовсе. В некоторые части в этот день не подвезли даже пищу.
Многие солдаты, не имея водки, искали, чем бы ее заменить. Последствия, как всегда в таких случаях, оказались печальными. 8 ноября двадцать восемь солдат из 248-й стрелковой дивизии умерли в степи прямо на марше. Поскольку медработников поблизости не оказалось, никто так и не понял, в чем дело. Офицеры решили, что солдаты скончались от голода и потери сил. Особый отдел НКВД настоял на вскрытии, которое показало, что смерть наступила в результате употребления химического препарата, предназначенного для применения в случае газовой атаки. Этот ядовитый препарат содержал небольшую долю алкоголя. Один из выживших признался: «Нам сказали, что это очень похоже на вино». Особый отдел квалифицировал данное происшествие как акт саботажа, хотя предлагались варианты «преднамеренного хищения военного имущества» и «пьянство».
Гитлер 8 ноября выступил в Мюнхене перед «ветеранами партии» с большой речью. Эта речь транслировалась по радио, и многие из 6-й армии ее слышали. Стремясь быть уверенным и ироничным, фюрер говорил: «Я хотел достичь Волги, то есть оказаться в определенном месте, в определенном городе. Случилось так, что этот город носит имя, Сталина. Не думайте, что я пошел туда только по этой причине. Я сделал это потому, что данный город занимает очень важное положение... Я хотел взять его, и, как вы знаете, мы к этому близки. Сталинград почти взят! Осталось лишь несколько небольших очагов сопротивления. Кто-то может спросить: „Почему они тянут?“ Потому что я не хочу второго Вердена и предпочитаю выполнить задачу с помощью небольших атакующих отрядов. Время не имеет значения. Корабли больше не поднимаются по Волге, а это самое главное».
Речь Гитлера стала одним из примеров грандиозного надувательства. Риббентроп через советское посольство в Стокгольме пытался наладить контакт между Сталиным и Гитлером, но фюрер категорически отказался. Он заявил, что минута слабости не самое подходящее время для того, чтобы садиться за стол переговоров с противником. Гитлер обманывал не только окружающих; бросая вызов судьбе, он обманывал самого себя. Талант политического деятеля в Гитлере оказался сильнее полководческого дарования. Похоже было, что худшие предположения Риббентропа о крахе плана «Барбаросса» вскоре сбудутся.
9 ноября в Сталинград пришла настоящая зима. Температура упала до минус 18 градусов. Волга благодаря своим размерам замерзала медленно, но судоходство стало крайне затруднительно. «Плывущие по реке льдины наползали друг на друга, сталкивались и ломались. Шипящий звук, издаваемый намерзшей ледяной кашей, был слышен далеко от берега», – вспоминал Василий Гроссман. Солдатам в городе этот звук не сулил ничего хорошего.
Генерал Чуйков, который с тревогой ожидал наступления морозов, говорил, что теперь придется вести войну на два фронта: враждебная река сзади, и враг, атакующий узкую полоску земли, спереди.
В штабе 6-й армии прекрасно знали о бедственном положении русских. Было принято решение сконцентрировать огонь на переправе через Волгу. Результаты не заставили себя ждать. Один катер, перевозивший оружие и боеприпасы, был подбит и сел на мель у песчаного берега. Другое судно смогло пересечь реку, но разгружать его пришлось под ураганным огнем. Матросы работали по пояс в ледяной воде, как французы на переправе через Березину более сотни лет назад.
Широкие тупые носы барж медленно дробили белый лед, оставляя позади темную полосу воды, быстро покрывающуюся ледяной коркой. Борта судов скрипели от сильного давления и ударов льдин, наносимых течением. Переправа через реку больше напоминала полярную экспедицию.
