и приговорены к смерти через повешение. Книпович отправилась на место казни, чтобы своими глазами увидеть Перовскую, Желябова и Кибальчича. К этому времени ее взгляды уже вполне сформировались.
Книпович получила хорошее образование, вела, по оценкам жандармерии, «скромный и открытый» образ жизни и в 1899 году была выслана в Астрахань за принадлежность к группе новых народовольцев и участие в составлении листовок. Здесь она обрела много контактов, среди которых стоит упомянуть будущего депутата Госдумы от партии эсеров Евреинова. [306] Жила она в доме упомянутого выше врача-народовольца Ивана Буткова. Бутков к этому времени остепенился, дослужился до коллежского асессора, входил в губернский статкомитет, следил за санитарным благополучием города и даже стал почетным блюстителем женского приходского училища на Екатерининской улице в доме Усейнова. [307] Все астраханские чиновники его отлично знали, что для Книпович было крайне полезно.
«С этого периода и начинается фактическая работа подполья, – описывалось в советской литературе. – В завтраки и обеды тов. Мельников прочитывал вслух несколько газет, где искусно между строк прибавлялось другое. Стал объяснять разницу между трудом и капиталом, по возможности в легальной форме. И вот этим-то он и привлек порядочную группу лиц из разных цехов. Тут были плотники, конопатчики, котельщики, слесари, судовая команда и чернорабочие… Однако такая работа долго продолжаться не могла. Заведующий ремонтом, замечая, что среди рабочих ведется политическая работа, стал под тем или иным предлогом отсылать в город Мельникова, лишая его этим возможности использовать свободную минутку для бесед с рабочими, а вскоре после этого появился возле доков и полицейский пост». [308]
Мельников очень тосковал по родной Украине, понимая, что туда больше не вернется. 31 августа 1899 года он умер от туберкулеза, приобретенного в тюрьме. Похороны превратились в небольшую акцию. Провожавшие пели «Вы жертвую пали в борьбе роковой», «Замучен тяжелой неволей» и другие. Как атеист Мельников был похоронен за кладбищенской оградой, но потом кладбище расширилось, и можно прийти на могилу, где после революции был установлен каменный памятник. [309]
Деятельная Книпович озаботилась помощью вдове и детям Мельникова и быстро перехватила дело марксистского обучения рабочей молодежи, опираясь на рабочих, сагитированных Мельниковым.
Уже в 1900 году в Астрахани действует четыре рабочих кружка. Вскоре их число возрастает до 12-ти, а охват достигает 70 человек. Пропаганда начинается на Эллинге и Болде, распространяясь в течение года на Форпост, Селены, Заячий остров, Криуши, Царев, на сапожников и ювелиров, а на также 308-й царевский батальон.
Фото 32. Марксистский рабочий кружок начала XX века. Картина.
Кружки возглавляют несколько молодых людей: токарь Павел Беликов (1885) и его брат Матвей, техник Михаил Буковский (1885, среди бондарей Форпоста) и сапожник Алексей Костин (среди жестянщиков).
В 1902 году удается добыть типографский шрифт. Помогли сотрудники «Астраханского листка». Они выписали оборудование для газеты, а когда оно поступило, передали квитанцию о получении Книпович. Книпович пошла за посылкой, понятно, не сама, но таким образом группа РСДРП приобрела десять пудов шрифта (160 кг) и два вала прокатки. [310]
Организатором типографии стал токарь Павел Беликов, погруженный в социал-демократический мир Ювеналием Мельниковым. Беликов был из многодетной семьи, одним из шести братьев, сестер, впрочем, не было. Братья работали кузнецами и приказчиками, сам Павел рано женился, но своим домом обзавестись не мог и жил на Конной площади у матери. Мама его явно поддерживала. Именно здесь и проходили собрания членов партии.
Еще один молодой активист, Алексей Костин, был из семьи старообрядцев. В жандармском деле сказано: «Он глубоко ненавидит высшие классы. Человек довольно развитой и начитанный в социал-демократической литературе, поэтому пользуется влиянием в рабочей среде». [311]
Через реальное училище удалось эсдекам удалось проникнуть в казачью среду. Один из реалистов – Александр Мордвинцев – был сыном казака, который познакомил с марксистскими взглядами еще одного казака – Мину Аристова, впоследствии сыгравшего выдающуюся роль в становлении власти Советов в Астраханском крае. Вдвоем они создали «Военную секцию РСДРП». Конечно, никакой военной секцией она не являлась, но вела агитацию среди гарнизона и станичников. Агитация не прошла мимо внимания начальства и оба молодых человека были ненадолго арестованы.
«В 1903 году, – вспоминал Николай Мосин, – я работал на заводе Красавина в Астрахани, и встретился с двумя товарищами, работавшими на этом же заводе. Это слесарь Николаев и слесарь Миша. Как впоследствии я выяснил, оба товарища были политическими ссыльными. С ними близко я познакомился, и они меня познакомила с первыми понятиями о политике. Обеденные перерывы использовались на беседы по политическим и экономическим вопросам среди группы рабочих. От этих бесед мы, группа рабочих, перешли к кружковым занятиям. Этому способствовало то обстоятельство что завод перешел на работу в две смены, и тов. Николаев совместно с нами перешел в ночную смену, когда можно было проводить кружковые занятия без особого риска. Кружок образовался из пяти рабочих и тов. Николаев читал нам политическую (но не скажу чью) экономику». [312]
В ноябре 1904 года на заводе прошли сокращения и кружок распался, однако Мосин к этому времени был уже не только слушателем, но и агитатором. Он раскладывал листовки по мастерским и с удовольствием затем слушал, как другие рабочие передают их содержание.
Еще один кружок возник на пивном заводе Вейнера. Его вел 17-летний Иван Иванов, которому предстоит сыграть заметную роль спустя полтора десятилетия в становлении Советской власти в Астрахани. Иванов проводил собрания у кирпичной стены пивного склада в саду «Богемия». [313] Для конспирации он одевал косоворотку, сапоги и мазал руки углем. На встречи приходило до двадцати человек и на заводе была сформирована социал-демократическая ячейка. Иванов проявил себя как отличный организатор и пользуясь контактами между людьми в течение нескольких месяцев расширил агитационную сеть на большинство предприятий южной части города. Только он, Иванов, распространял по 200–300 экземпляров каждого выпуска листовок. Значительную часть его аудитории составляли татары.
Организация и координация работы кружков велась группой ссыльных социал-демократов, в числе которых надо указать уже упомянутую Книпович, Вржосек, Гальперина и Дубровинского. Книпович выполняла ключевую роль. Она еще по Санкт-Петербургу знала Ленина и Крупскую. Ленин стремился из разрозненных групп создать российскую социал-демократическую партию, начав выпуск знаменитой «Искры» – первой общероссийской левой газеты. Книпович распространяла «Искру» в Астрахани и даже сумела организовать в 1901 году еще одну подпольную типографию. Типография размещалась в доме Андрея Хрусталева в Николаевской слободе на севере губернии. [314] Именно там было отпечатано «Кредо» экономистов и ленинский ответ на
