ее в свои сборники не включал.
Первый свой сборник «Песни» Клеману удалось издать только в 1885 г. на средства, собранные его товарищами по революционной борьбе. В книге — лучшее из написанного в 1850–1860-х годах, цикл песен о Коммуне, песни, созданные в эмиграции и после возвращения на родину.
В отличие от Потье с интернациональным масштабом его поэзии (хотя в 1880-х годах Потье писал главным образом о французском рабочем классе), лирика Клемана посвящена Франции и происходящей в ней социально-политической борьбе. Это не значит, что Клеман как-либо продолжает традицию национально-патриотической гордости за свою родину как светоча человечества. Нет, Клеман, пролетарский поэт, не устает бичевать французские правящие классы, буржуазно-демократических правителей Третьей республики, а центральной его темой является тема тружеников города и деревни, обездоленных, бесконечно угнетенных, надорванных эксплуатацией.
В цикле песен о Коммуне замечательна «Кровавая неделя», написанная в июне 1871 г., в те страшные дни, когда поэт из своего парижского тайного убежища «слышал каждую ночь аресты, выстрелы, крики женщин и детей».
Бьют, вяжут, ловят по засадам
И в тюрьмы гонят день и ночь,
Спокойно к стенке ставят рядом
Отца и сына, мать и дочь.
Так, знамя красное карая,
Осуществляя свой террор,
Вся монархическая стая,
Беснуясь, вылезла из нор.
…………………………………………
Так ты и будешь неизменно
В ярме, народ едва живой?!
Доколе сволочи военной
Тебя топтать на мостовой?
Доколе под поповской кликой
Влачить нам скотски жребий свой?
Когда ж мы будем с ней — с великой
Республикою трудовой?
Рефрен песни следующий:
Пусть так…
Но мы, как можно раньше,
Воспрянем — дни боев близки!
Так думайте же о реванше,
К нему готовьтесь, бедняки!
Для песен Клемана о Коммуне характерно то, что о задачах ее борьбы поэт упоминает бегло и общо, и песни его скорее лишь антиверсальская лирика, повествующая об ужасах белого террора. В песне «Капитан «К стене!» поэт создал отвратительный тип версальского пьяного офицера, руководящего уличными расстрелами «кровавой недели»: тут убивают всякого прохожего без разбора, будь это старики, женщины, дети, — словом, ни в чем не повинные люди, будь ли это, наконец, сами доносчики на коммунаров. Капитан пьян вдребезги и только успевает пробормотать: «К стене!»
В песне «Коммунарда» Клеман использовал нередкую и раньше у него форму песни-пляски, в частности построение старой «Карманьолы» революции XVIII в. Казалось бы, не очень-то подходит такая форма к содержанию песни, повествующей о разгроме Коммуны. Но подобно тому, как революционное плебейство 1789–1793 гг. распевало «Карманьолу», насмехаясь над королем и вторя ее дерзкому тексту вызывающим грохотом приплясывающих каблуков, так и Клеман, оплакивая гибель Коммуны, не падал духом, сознавал, что рабочие не сдаются и будут, распевая его песню, приплясывать, чтобы стук их каблуков терзал уши версальских победителей. Вот несколько строф из этой песни:
Как крыс, в Париже в страшный час,
Изменой захватили нас:
Политы кровью нашей все
И мостовые и шоссе,
Пропитаны насквозь,
Все в слякоть расползлось.
Любой капитулянт-подлец
В грудь коммунарам гнал свинец,
Но, перед немцами дрожа,
Как шавка жалкая визжа,
Им продал все, что есть:
И родину, и честь!
…………………………………………
В Париже пировала месть,
И всех злодейств никак не счесть:
Нужны пуды бумаги тут,
И в счете месяцы пройдут.
Но все же, день придет,
Сведет историк счет!
С буржуазией в этот час
Навек все порвано у нас;
Ну, а жандармов-жеребцов,
Убийц, расстрельщиков, шпиков
Мы всех-недолго ждать —
Заставим поплясать!
И следующий гордый припев:
Станцуем коммунарду,
Держись смелей!
Держись смелей!
Станцуем коммунарду,
Держись смелей,
Сто чертей!
Большинство песен Клемана построено на отдельном типическом образе. Таковы уже были многие его песни 1860-х годов: «Кузнец», «Катерина», «Кормилица Пьеро» и другие, где поэт с любовью воссоздавал образы тружеников из народа. Таковы же и сатирические образы деревенского кулачья, рантье и буржуа: «Фермер Жан», «Наш барин» и др.
После Коммуны, продолжая во множестве создавать песни об отдельных тружениках, почти всегда завершающиеся призывом к новой революции, поэт уже не высмеивает отдельного буржуа или представителя властвующих верхов, но с ненавистью пишет об этих людях как о враждебных народу прислужниках Третьей республики. После Коммуны у поэта две основные темы: измученные труженики и их враг — буржуазно-демократическая Третья республика.
Чуткое, отзывчивое, впечатлительное сердце поэта как бы всасывало в себя все народные горести и муки и возвращало их народным читателям в острой и ярко выразительной форме. С какой любовью создает поэт в песне «Мой муж» образ рабочего-коммунара Мартена, которого в дни версальского террора тщетно разыскивает на улицах Парижа его обезумевшая от горя жена, спрашивающая всех прохожих, не видели ли они ее мужа, такого славного молодца-трудягу, отца шести детей, так и так-то одетого… С какой любовью создан в песне «Нищий ребенок» образ беспризорного, не имеющего отца и матери мальчугана, иззябшего, вечно голодного, отыскивающего себе пропитание в помойных ямах.
Вам, богачи, теперь впервые
Понятно, почему,
Когда взломали мостовые
И город — весь в дыму,
Тот мальчуган у баррикады
Подносит для бойцов заряды
И песнь мятежную поет:
Не знают, что такое холод
И голод
Те, кто в беспечности живет!
С какой любовью создан образ бедной, больной, еле бредущей старухи труженицы; чуть живая, она торгует зеленью, которая приносит здоровье людям («Старуха в косынке»). Сколько и других, полных сострадания и любви к измученному народу песен, таких, как «Машина», «Бедняга Антуан», «Жак-Неудача», «Измаян я» и др.
Наряду с песнями, построенными на отдельном народном образе, у Клемана немало песен,
