Сам собой напрашивается первый вывод: не все так просто в истории табакокурения, и не всем нашлось место в этой истории. Отсюда логически вытекает второй вывод: хорошо бы попытаться разобраться в этой задымленной истории, вовлекая в нее факты и лица, уличенные в пристрастии к табаку, к его производству, продаже или предложению («Не хотите закурить»?). Те же, кто к табаку равнодушен, нам в принципе неинтересны, хотя и придется упомянуть пару-другую человек, имеющих к нему самое отдаленное отношение, ибо нет таких, кто отношения к табаку не имеет. Курящие хотят, чтобы к ним относились терпимо, а некурящие — чтобы с ними считались. О вреде (или пользе) курения говорить дальше не будем, тем более, что есть немало фактов, уводящих нас в сторону от предмета исследования и наводящих на ненужные размышления. Известно, например, что курильщики-холостяки подвержены большему риску преждевременной кончины, чем женатые курильщики. Но лучше эту сторону вопроса сразу закрыть, дабы не навлечь на себя недовольства холостяков.
Историю табакокурения я разбил на главы, хотя мог бы и не делать этого, ибо эта история отличается редкостной цельностью и стройностью, как, извините за повтор, десять пачек сигарет, аккуратно уложенных в блок. Обладает она и этакой незамысловатостью, в отличие от, скажем, истории религии, покрытой таким туманом, что даже табачный чад, которым окутываются и сливаются в сплошную массу любители попить пива в теплой компании в запертом помещении, в сравнении с ней (с историей религии) кажется легким облачком.
Итак, отложите сигарету (папироску, трубку, самокрутку, сигару, сигарилло, кальян, окурок, козью ножку), выключите телевизор, где ежеминутно рекламируют табакокурение посредством сериалов, и давайте обратимся к истории, не отвлекаясь на то, против чего так энергично и безуспешно выступает Минздрав вместе с женами и тещами курильщиков.
В заключение считаю своим непременным долгом выразить признательность тем, кто помог мне в работе ценными замечаниями и советами; я взял на себя смелость разместить и их по двум колонкам:
Курящие:
О. Б. Гришина (Бельгия).
Ю. Н. Кружнов.
Некурящие:
В. К. Грабарь.
Е. С. Ксюнина (Голландия).
Д. Эспри (Англия).
М. Митчелл (США).
Смею надеяться, что те, кто оказался в левой колонке, не преминут когда-нибудь переместиться в правую, более многочисленную. Ждать, что находящиеся там перейдут в левую колонку или хотя бы заглянут в нее, нет никакого смысла: некурящему нечего делать в курилке.
1. «Развлечение от скуки»
«По загоревшему лицу его можно было заключить, что он знал, что такое дым, если не пороховой, то, по крайней мере, табачный».
Н. В. Гоголь. «Мертвые души»
Вот уж кто любил покурить, так это Петр I. С него, с его времени и начнем нашу, петербургскую, историю табакокурения.
Царь сам дымил, любил, чтобы курили другие, и при этом по его лицу (да и по делам) можно было определенно заключить, что ему был отлично знаком и табачный дым, и пороховой, и дым пожаров.
В петровское время курение табака поощрялось, как способ приобщения к европейской жизни. Петр Алексеевич, вознамерившись выкурить из нашего Отечества все древние закоснелые предрассудки, ввел в Петербурге моду на курение табака и отменил все законы, касающиеся этого процесса, и существовавшие в России еще со времен Михаила Федоровича, и запрещавшие продажу и употребление табака.
А еще Петр нюхал табак и вытачивал табакерки из слоновой кости. И как только он и на это время находил?
В Россию табак был завезен еще до Романовых, при Иване Грозном. Это, как мы уже знаем, сделали англичане в 1553 году. Михаилу Федоровичу Романову, взошедшему на престол в 1613 году, это дело не понравилось, и при нем за курение ссылали в Сибирь, секли плетью и вырывали ноздри. Алексей Михайлович, сын Михаила Федоровича, издал в 1649 году указ о наказании за употребление «зелия табачища»: любители табаку, «которые стрельцы и гуляющие всякие люди, с табаком будут в приводе дважды или трижды, и тех людей пытать и не одинова, бить кнутом на козле или по торгом (на рыночных площадях. — И. Б.). А за многие приводы у таких людей пороти ноздри и носы резати. А после пыток и наказанья ссылать в дальние городы, чтоб, на то смотря, иным неповадно было делать».
А еще, грозил Алексей Михайлович, «если русские люди или иноземцы табак учнут держать или табаком уч-нут торговать, и тех людей продавцов и купцов вольно имать и присылать в Новую четверть (одно из главных управлений в Московском государстве, ведавшее финансами. — И. Б.). И за то тем людям чинить наказанье большое, без пощады, под смертною казнию, и дворы и животы имая, продавать, и деньги иметь в государеву казну». А воеводам было приказано: «Смотреть настрого, чтобы посадские люди в зернь и карты не играли и поганого табачного зелья не жевали, в ноздри не пихали и не курили».
На почве запрещений табака, существовавших в допетровской России, и, главное, на почве бытовавшей точки зрения, что курение — признак развращенных нравов, получили распространение народные сочинения о «нюхарях» и курильщиках. Самое известное из них — «Легенда о происхождении табака», плод фантазии безвестного грамотея, жившего в XVII веке. Употребление табака в народе считалось удальством. Молодцы собирались в корчмах, курили табак из бычачьих рогов и докуривались до беспамятства. Правда, табак был тогда очень крепкий, дурманящий, пьянящий — оттого и говорили первое время после появления табака на Руси, что его пьют, но его действительно пили. В кабаках еще при Иване Грозном можно было спросить настойку табака — через полчаса посетитель падал «замертво» — за чем он и приходил.
И вот что интересно. Если в Западной Европе власти и духовенство ополчились на табак как на «зловредную траву» (реже — как на злоупотребление ею или использование в неподходящем месте), то Михаил Федорович выступил против него как против «разорительного зелья», ибо многие небогатые люди «покупают табак дорогою ценою» и «пьют тот табак вместо вина, и пропиваются пуще вина. От сего многие обнищали и одолжали». К тому же по вине курильщиков в деревянных русских городах случались опустошительные пожары.
Но что можно было изменить, даже угрожая суровым наказанием, если табак в Европе нюхали и курили уже почти два века? А при плохо устроенной таможне, неисполнении указов, нерадивости и продажности чиновников табак как «выгодный товар» не мог миновать Россию. Его в больших количествах привозили из Малороссии, бывшей тогда в подданстве Польши; известно, что в Малороссии курили «тютюн» уже в 1610-е годы. Сеяли там табак свободно и в больших количествах — всем хватало. И поначалу никто не сетовал на невысокое качество — другого не знали. Табак поставлялся в Россию и через Архангельск, и через Литву, из Астрахани и из Сибири. В указе одному нерчинскому воеводе в 1690-х годах предписывалось: «У всяких русских людей и у иноземцев табак сырой и толченый и дымный и на поле сеянный велеть вынимати». Значит, и сами мало-помалу научились науке (или искусству) не только сеять и выращивать табак, но и снимать неплохой урожай.
Женатый на польке царь Федор Алексеевич, вступив на престол в 1676 году, принялся насаждать на Руси западные обычаи. У него во дворце «курили проклятое дьявольское зелье, табаком именуемое». Но курили только во дворце.
В веселое петровское время, пришедшее на смену бородатому, в лаптях и сарафане, не пропитанному табачищем средневековью, носы за пристрастие к табаку больше не отрезали, «живота» не лишали. На ассамблеях, шумных празднествах по поводу викторий, на гуляниях, устраивавшихся без повода, но с не меньшей регулярностью, непременным фоном были плотные завесы табачного дыма. Царь Петр настойчиво, чуть ли не насильно угощал не только соотечественников, но и иностранцев, являя собою живой пример курильщика, приобщившегося к европейской культуре, и не вынимал трубку изо рта.
Не тогда ли появились выражения: «Дым коромыслом», «хоть топор вешай»? Нет, наверное, много позднее, ибо простой народ в XVIII веке ни дома, ни в гостях не дымил. На приобщение к европейской моде уйдет не одно десятилетие, но россияне с лихвой наверстают упущенное, так что дым пойдет клубиться по всей Руси Великой. Хоть топор вешай.
Правда, читая первые указы Петра о табаке, еще до его отъезда в составе Великого посольства за границу, можно подумать, что он встал на сторону своих предшественников. Так в наказе от 18 февраля 1696 года служивым людям было запрещено курить в острогах под опасением кнута; на курильщиков и продавцов «питья» налагался штраф: за 1-й привод 25 рублей с купца и по одному рублю с пойманного «питуха»; за 2-й привод — 50 рублей и бить кнутом; за 3-й — 100 рублей, а если нечем платить (дело обыкновенное для «питухов»), то наказывать и отправлять их в ссылку. О смертной казни уже не говорится.
