Действия по тылам сами по себе, как самоцель, бессмысленны, если они не связаны с боевыми действиями на фронте.
В Красной армии господствует другое учение, прямо противоположное. Сковать противника, изолировать его отдельные группы, бить по частям и, завершая общий разгром, преследовать до решительного результата - вот наша схема, мало напоминающая фуллеровскую.
Тактическая робость свойственна концепции Фуллера и в вопросах оборонительных действий. Хотя им и упоминается{22} метод "заманивания" под удар как способ оборонительных действий, основного содержания, сущности и особенности обороны механизированных войск он не дает. Наиболее активный метод обороны - подвижная оборона - гибкое сочетание действий по фронту с решительным ударом во фланг и тыл{23}. И этот метод, наиболее подходящий для механизированных войск, обладающих величайшей подвижностью и огневой мощью Фуллером не показан.
Фуллеровские литературные работы дают богатый простор мыслям. Подвижность, маневренность воспеваются им на каждой странице. В этом и заключается между прочим ценность и значение его трудов. Мы всегда охотно работаем над свежими мыслями и теоретическими трудами, пытающимися поднять завесу, скрывающую будущую войну. Для нас особую ценность представляют те работы, в том числе и принадлежащие перу буржуазных военных авторов, которые развивают новые оперативно-тактические взгляды, основанные на опытном материале и на базе современной военной техники.
Нас не может не интересовать и теория мотопартизан Фуллера.
Мы хорошо знаем, как могущественно это оружие против современных громоздких массовых армий{24}.
Но мы решительно отвергаем учение Фуллера в той его части, которая носит на себе печать уроков позиционного сидения. Этой печатью отмечено значительное количество элементов его тактической доктрины, пассивной, беспомощной, резко нам враждебной и совершенно чуждой молодому организму революционной Красной армии.
4. Проблемы
В работах Фуллера немало ценного. Его литературные выступления по новым и совершенно неосвещенным вопросам, связанным с механизацией XVII армии, вызывают заслуженный интерес. Многие из проблем, ими выдвигаемых, заслуживают того, чтобы над ними серьезно поработать. И эта его работа содержит ряд элементов, достойных самого тщательного изучения.
Они должны привлечь внимание читающего эту книгу.
Фуллер строит свои рассуждения на фоне трех возможных комбинаций: столкновения механизированных войск с немеханизированным, полумеханизированным и механизированным противником{25}. Обнаруживая некоторую склонность к схематизму, од решает эти три проблемы в рамках "8 принципов войны", легших в основу английского полевого устава. Схематизм приводит Фуллера к неправильным и им же самим впоследствии отвергаемым выводам.
Говоря о чрезвычайной легкости для танков разбить "простую" пехоту, он совершенно не упоминает о противотанковых средствах пехоты, которые в некоторых случаях сам склонен даже переоценивать. Научно-обоснованной оценки элементов боя Фуллер дать не в состоянии.
В борьбе с полумеханизированным противником он считает основным вопросом правильное использование местности. Думается, что и в остальных вариантах его схемы местность играет не менее важную роль. Там, где есть танки, местность всегда имеет решающее значение.
Фуллер любит сравнивать механизированные войска с морским флотом. Вряд ли эта аналогия может быть признана удачной, - ведь море всюду проходимо, а местность всегда будет диктовать танкам свои суровые "правила движения". Отсюда - важность проблемы местности и специальной топографической работы над созданием "танковых карт".
Проблему местности Фуллер решает и в другом разрезе путем постановки вопроса о создании танков с повышенной способностью самостоятельно преодолевать препятствия. Им резко ставится вопрос о необходимости введения на вооружение сухопутных крейсеров{26}, могущих без задержки следовать в избранном направлении, минимально считаясь с мелкими препятствиями, предвидеть которые не всегда будет возможно. Их роль для посылки в них партизан (можно и без дорог) и "пиратов" для действий в тылу противника, для глубокой разведки не может быть переоценена.
Сам несколько нарушая собственную классификацию танков{27}, Фуллер развенчивает (наконец-то!) идею универсального разведывательного танка. При атаке укрепившегося противника он уже не рекомендует посылать в разведку легкие танки. Наоборот - функции разведки выполняет первая волна мощных, хорошо вооруженных, с сильной броней, длинных штурмовых танков. Их разведка не будет прервана слабыми противотанковыми средствами противника - их броне не страшны мелкокалиберные пушки, их не остановят нормальные (созданные пехотой) противотанковые рвы и эскарпы. Они сделают гораздо больше, чем в состоянии сделать легкие XVIII разведчики, страдающие от огня всякой пушки, останавливающиеся перед каждым рвом и поэтому, теряя подвижность, быстро выходящие из строя. В иных случаях разведчиками будут крейсера. Разумеется это не устраняет необходимости иметь специальные разведывательные машины - легкие подвижные амфибии. Но "проблема местности" срывает с них ореол универсальной машины, годной на все случай многообразной боевой действительности. Та же проблема ставит перед механизированными войсками еще немало "проклятых вопросов". Форсирование рек - предприятие очень сложное - Фуллером рассматривается недостаточно подробно. Преодоление водных преград неизбежно поставит перед механизацией задачу создания помимо амфибий и мостовых машин подводного танка, способного с задраенными люками передвигаться своим ходом по дну.
В связи с проблемой местности трактуется и боевой порядок механизированных частей. Фуллер образует его из двух "крыльев" - танкового и противотанкового{28}, несколько излишне схематизируя этот принцип. Очевидно учения в долине Салисбери утвердили некоторый шаблон: пехота всегда образует противотанковое крыло. Больше того - Фуллер склонен утверждать, что "соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью"{29}. Он упускает из виду очень большое количество случаев, когда танки не метут обойтись без пехоты. Действия в лесах, на водных преградах, борьба в укрепленных полосах - здесь всюду понадобится тесное взаимодействие пехоты с танками. Категорические утверждения, подобные приведенному выше, свидетельствуют только о схематичности мышления.
Крайний схематизм приводит Фуллера к некоему ложному стандарту и в построении системы охранения. И на марше и на остановках он рекомендует систему кольцевого охранения. В принципе против этого возражать не приходится. Но "проблема местности" и здесь потребует корректив - не везде дороги и местность позволяют иметь охранение со всех сторон, особенно на марше. Это во-первых. Во-вторых - схема Фуллера нуждается в существенной поправке. Она предусматривает единого начальника этого кольца{30}. С этим вряд ли можно согласиться. Ведь централизация всех органов охранения, иногда на очень большом обводе (в зависимости от радиуса кольца) - вещь не легкая и вряд ли нужная. О внезапном появлении противника охраняющие части должны немедленно донести прежде всего тем, кому в первую очередь грозит нападение, а вовсе не начальнику всего охранения, который быть может находится как раз на противоположной стороне кольца и донесение которому все равно запоздает. Если доносить и в один и в другой адрес, то к чему тогда сводится роль начальника охранения? Если ему остается только регулировать смену, усиление и т. д., то его роль с успехом может выполнить и штаб старшего начальника. Думается, что наша система секторального выдвижения и XIX подчинения (тоже кругового в принципе охранения значительно более целесообразна.
Фуллер вообще недостаточно критически подходит к безраздельно господствующим в британской армии "8 принципами". Он слепо принимает старую систему охранения и механический применяет ее в новых (подвижных и бронированных) войсках. Ведь старая система охранения с ее авангардами, арьергардами, БО и пр., была рассчитана на выигрыш времени, необходимого для изготовления войск к бою. А механизированные войска по существу всегда готовы к бою. Броня защищает их от внезапного поражения дальним огнем, им не нужны длительные и сложные передвижения, чтобы принять боевой порядок: иногда простой поворот с дороги направо или налево позволяет уже вести атаку на появившегося на фланге противника. В этих условиях за охранением (имеется в виду марш) остаются две основных функции: 1) доразведывать противника и препятствовать его разведке и 2) быть сигнальным средством, звонком, предупреждающим о появлении противника (здесь сознательно не упоминается функция ПО - захватывать, упреждая противника, выгодные рубежи, - это особый вопрос). Нет никакого сомнения, что вопрос походного охранения механизированных войск нуждается в коренном пересмотре.
