- Хорошо, - кивнул офицер. - Хорошо, вы будете говорить с начальником. Но это завтра. А пока садитесь и пишите: кто вы, откуда, зачем перешли на сторону советских войск, и все, что еще найдете нужным. Вот бумага, ручка, чернила. Не торопитесь. Вам не будут мешать.
И он вышел.
Солдат, доставивший Хоманна, остался у двери.
3
На следующее утро перебежчик был отконвоирован к начальнику отдела контрразведки дивизии.
Навстречу Хоманну из-за стола поднялся высокий худощавый майор.
- Вы хотите сделать нам заявление? Слушаю вас.
- Это займет полчаса, быть может, больше. - Хоманн вытащил портсигар, вопросительно взглянул на офицера.
- Можете курить, - разрешил майор.
Хоманн поблагодарил, раскрыл портсигар и пододвинул майору.
- Не курю.
- Я не об этом. - Хоманн коснулся крышки портсигара. - Она клееная. Два слоя, понимаете? А в середине - первая страничка моего партийного билета. Подпись Эрнста Тельмана.
Майор раскрыл перочинный нож, протянул немцу.
- Нет. - Хоманн покачал головой. - Сам я боюсь это сделать. Клеили каким-то особым составом, намертво. И очень давно - девять лет назад. Лучше, если отошлете специалистам. Можете даже в Москву.
- Почему в Москву?
- Мне кажется, после того как я сделаю свое заявление, вы отправите туда и меня.
Майор высыпал на стол содержимое портсигара, закрыл его, оглядел мельком и отодвинул в сторону. Хоманн собрал сигареты и аккуратно уложил в карман кителя.
- Ну, я слушаю вас, - сказал майор.
Рассказ Георга Хоманна
Я родом из Гамбурга. Вы, конечно, слышали об этом городе. Он расположен в низовьях Эльбы, в сотне километров от Северного моря. Отец работал в порту - возил грузы на автокаре. Умер, когда мне было лет тринадцать. Мать вторично вышла замуж. С этим я примириться не мог - отец вечно стоял перед глазами, и было дико, что его место занял другой. Словом, ушел. Скитался по стране, несколько лет провел в Руре, кормился временной работой на шахтах - там, как я думал, всегда можно подыскать какое-нибудь занятие. Но потом работы не стало. И снова скитания. Дважды побывал в трудовых лагерях. Отделался дешево - в общей сложности продержали там не больше года. И вот - вернулся в родные края.
С работой было плохо, но мне повезло - гамбургскому муниципалитету требовался рабочий по очистке канализационных труб. Взялся и тянул лямку до тридцать седьмого года. В том году распространился слух, что в Остбурге (это тоже на Эльбе, но немного выше по течению) нужны рабочие на военный завод. Подался туда. На заводе делал мины, артиллерийские снаряды. К тому времени я уже лет двенадцать был членом компартии. Как уцелел от провала и остался на свободе? По правде говоря, не знаю. Быть может, потому, что не лез вперед, никогда не выступал. Вероятно, в этом вся суть. Словом, так или иначе, но уцелел. Имел работу, которая прилично оплачивалась, имел комнату, почти не пил. Короче, мог обзавестись семьей. Но остался холостяком. И сейчас даже рад этому... Так вот, началась война. Вскоре на мое место поставили какого-то поляка из восточных рабочих, а меня мобилизовали. Года полтора провел во Франции, затем проделал с Роммелем почти весь его африканский поход, едва унес оттуда ноги. Последние полгода был на Восточном фронте. Дней двадцать назад командир роты похвалил меня перед строем за то, что я предотвратил пожар в продовольственном складе, возле которого нес службу. Было объявлено, что мне предоставляется отпуск для поездки в тыл.
Возможно, отпуском я бы и не воспользовался - ехать-то, собственно говоря, было не к кому. Но дня за три до этих событий пришло письмо от приятеля. Зовут его Макс Висбах. Мы вместе работали на военном заводе в Остбурге, Макс и по сей день там... Он ко мне неплохо относился - раз даже выручил, когда мастер, которому я чем-то не угодил, настрочил кляузу. О, Макс - сварщик высшей категории, с ним считается даже директор завода!
В письме Макса было только самое обычное: тот здоров, а тот заболел; погода такая-то; на заводе все по-старому. Но, читая, как говорится, между строк, я почувствовал, что Макс чем-то озабочен, встревожен. В конце он писал: "Вот бы удалось тебе вырваться сюда на недельку". И я подумал: быть может, с ним стряслась беда и он нуждается в помощи, совете? Почему бы и не съездить в Остбург?
И вот я в Остбурге. В первую ночь мы с Максом проговорили почти до рассвета - благо назавтра ему предстояло работать во второй смене. На следующий вечер, когда мы поужинали и задымили сигаретами, Макс пододвинулся ко мне и, понизив голос, сказал, что хочет посвятить меня в одно необыкновенное дело.
Вот коротко, что он мне рассказал. Однажды ночью, это было недели за три до того, как я получил отпуск, к нему постучали. Он уже спал. Стук поднял его с постели.
"Кто там?" - спросил он, подойдя к двери.
"Откройте, гестапо".
Макс, как и я, ненавидит нацистов. Правда, он не коммунист, но честен, прям и правдив - словом, настоящий рабочий... Так вот, услышав, что ночные гости-молодчики из гестапо, он притаился за дверью. Что делать? Бежать он не мог: квартира на четвертом этаже, и у нее лишь один выход - тот, у которого стоят гестаповцы. Дома у Макса ничего предосудительного не было. Поэтому он решил, что лучше всего, не мешкая, отпереть, показав тем самым, что хозяин квартиры не боится ни ареста, ни обыска, ибо совесть у него чиста. Макс так и поступил.
Вошли трое в черных мундирах.
"Вы Макс Висбах? - спросил гауптштурмфюрер. - Газосварщик с завода "Ганс Бемер"?"
"Я самый".
"Под водой приходилось работать?"
"Резать?" - в свою очередь спросил Макс, несколько растерянный.
"Резать и варить".
Макс сказал, что проходил службу на флоте и потому знаком с работой под водой.
"Хорошо. - Гестаповец распорядился: - Одевайтесь, и едем".
Через несколько минут Макс и его провожатые уже садились в машину, поджидавшую у подъезда.
Сначала заехали на завод. Гестаповцы прошли к дежурному инженеру, и тот разрешил взять из кладовой два сварочных аппарата и баллоны с газом. Все это погрузили в багажник автомобиля.
"Вперед", - скомандовал гауптштурмфюрер, садясь рядом с шофером.
Двое других офицеров уселись сзади, по бокам Макса. Автомобиль тронулся. Гестаповцы подняли толстое матовое стекло, отделявшее кабину пассажиров от водителя, задернули занавески на окнах. Макс оказался в передвижной тюрьме. Он понял, что его везут на важный объект, местонахождение которого хотят сохранить в тайне. Макс рассудил также, что убивать его по окончании работы, видимо, не собираются. В противном случае гестаповцы не стали бы предпринимать столько предосторожностей.
Поездка длилась часа два. Вначале машина кружила по улицам Остбурга, потом выехала за его пределы - увеличилась скорость, меньше стало, поворотов. Последние километры автомобиль шел медленно, то и дело переваливаясь с боку на бок и подскакивая, будто поперек дороги были положены бревна. Макса осенила догадка: они двигаются по лесной тропе и автомобиль швыряет на вылезших из-под земли корнях старых деревьев. Об этом говорил и приглушенный шум, который стал доноситься откуда-то сверху, - так в ветреную погоду шумит лес...
Наконец машина остановилась. Максу завязали глаза. Поддерживаемый гестаповцами, он вылез. Теперь, когда мотор автомобиля заглох, шум леса слышался отчетливее. Ко всему Макс ощущал еще и аромат хвои.
Его взяли под руки и повели, а какие-то люди (он ясно слышал топот ног) подбежали к автомобилю и открыли багажник.
Несколько десятков шагов Макс сделал по ровной земле.
"Осторожнее, - сказал один из спутников, - здесь лестница".
Спуск продолжался долго. Когда он закончился, Максу разрешили снять с глаз повязку. Макс стащил ее и невольно зажмурился. Он находился в круглой, ярко освещенной комнате со сводчатым потолком. Пол слегка подрагивал под ногами. Откуда-то доносился приглушенный рокот.
Через люк Макс и гестаповцы спустились еще ниже, теперь уже по узкой винтовой лестнице, и оказались на длинном балконе, огороженном металлическими перилами. Под балконом был большой квадратный провал шагов сорок в длину и столько же в ширину. В нем бурлила вода. У Макса было ощущение, что вода медленно прибывает.
К Максу и его спутникам подошел человек в форме генерала СС.
Гауптштурмфюрер доложил, что сварщик с аппаратурой для работы доставлен.
"Этот?" - спросил генерал, кивнув на Макса.
Он взял Макса за плечо, указал вниз.
"Там, под водой, металлическая стена, - сказал генерал. - Сталь, и очень крепкая. Стена ограждает помещение от воды. Но где-то образовалась трещина или пробоина... или еще черт знает что! Спуститься под воду и ликвидировать повреждение сможете?"
Макс, ошеломленный тем, что открылось его глазам, пробормотал: "Выходит, воды здесь не должно быть?"
"Не разговаривать! - закричал генерал, находившийся, видимо, в большом нервном напряжении. - Да или нет?"
